Проблема будущего и его прогноз

В первой четверти 3-го тысячелетия человечество озабочено своим будущим. Уже две мировые войны дали многим мыслителям основание сомневаться в том прогрессе, который совершило человечество за последние столетия, а агрессия России против Украины вообще подорвала веру людей в возможность мирного сосуществования между народами. Экологические катастрофы, угроза глобального потепления, масштабные террористические акты, массовый голод во многих странах мира, распространение наркомании, новых массовых заболеваний – все, что в последние десятилетия вызывало у людей беспокойство, неуверенность, уныние, отчаяние, ожидание конца света сначалом войны уходят на второй план. Прошло больше десяти лет с тех пор, как известный американский политолог и мыслитель, ныне уже усопший, возлагал надежды на решение тогдашних проблем политическим путем:

Современный мир взаимодействен и взаимосвязан. К тому же, впервые за всю историю в этом мире привычные международные конфликты омрачают проблемы человеческого выживания. К сожалению, великие державы только готовятся совместно отреагировать на вызовы, стоящие перед человечеством, связанные с окружающей средой, изменением климата, социально-экономическим положением, нехваткой продовольствия, демографической ситуацией. К слову, решить эти проблемы невозможно, если нет элементарной геополитической стабильности (Бжезінський Збіґнєв. 2012, 9).

Поведение России приводит к тревожному мысли, что главная проблема планеты, которой становится угроза ее перенаселения, может быть решена военным путем. Количество землян удваивается за три-четыре десятилетия. Уже можно предсказать время, когда плотность населения достигнет предела, по которому встанет вопрос осваивания пустынь, тайги, джунглей, горных местностей, полярных районов (Бестужев-Лада И. В. 1968, 27). Это будет иметь негативные последствия на состояние экологии планеты; перспектива потери природных ландшафтов достаточно реальна, если не будут приняты другие меры, чем реальная возможность сокращения населения в результате последующих мировых войн.

Чтобы избежать такого трагического решения проблемы, нужно искать ее причины в процессах и явлениях, не обращающих на себя особого внимания, но потенциально опасных для человечества. Неконтролируемый научно-технический прогресс опережает развитие общественной морали, в результате чего имеет место нивелирование личности, в которой доминируют черты либо потребителя, либо производителя. При этом, как отмечал Жан Бодрияр, не потребность человека является основанием для производства товара, а производство набросает человеку его потребности, которые становятся все более всеобщими и однотипными, что ведет к потере человеком собственного ощущения качества жизни (Бодрияр Жан. 2006). Человек становится придатком к машине с соответствующим этой машине культурным и нравственным уровнем. Наука бессильна изменить ситуацию, поскольку сама переживает кризис, причиной которого является попытка использовать для новой действительности устаревшие мировоззренческие понятия, сформированные в значительной степени как механистические еще во времена Галилея, Ньютона и Декарта. Их историческое развитие конспективно очертил Фритьоф Капра:

Механистическая картина мира была развита в 17-м веке в значительной степени под влиянием Галилея, Декарта и Ньютона. Декарт положил в основу своей картины мира фундаментальное разделение природы на две независимые составляющие: дух и материю. Материальный Универсум был согласно Декарта машиной… (Capra Fritjof. 1988, 219).

Галилей постулировал, что наука должна ограничиться исследованием важных свойств материальных тел, то есть формы, количества и движения, то есть тех, которые могут быть измерены и вычислены. Другие свойства, например, цвет, тон, вкус и запах были только субъектами духовных проекций, которые из области науки должны быть изъяты…(там же, 220)

Образ мышления Декарта и Галилея был триумфально усовершенствован Ньютоном, который развил точную математическую формулировку механистической картины мира (там же)

В русле такого развития научной мысли возникла идея переселения на другие планеты как спасение наилучшей части человечества. Идея безмерно смелая, если бы не была так безрассудна. Не задумываясь о судьбе человечества на Земле, не решая насущных проблем современности, некоторые недалекие люди решили удовлетворить собственные амбиции, даже не задумываясь о человеческой природе. Можно подумать, что они не знают, куда девать деньги.

Миссия НАСА Mars 2020 Perseverance сняла увлекательные кадры приземления своего марсохода в марсианском кратере Джезеро 18 февраля 2021 года. Кажется, что далеко идущие планы завоевания космоса начинают сбываться. Однако цель этих планов не только необъяснима, но и научно необоснована. Это могли бы сделать философы, а не инженеры, но философы молчат. Однако даже не все инженеры считают, что время освоения космоса пришло. Когда заинтересованные лица добиваются выделения огромных средств или сами вкладывают их в подготовку и осуществление полетов в дальний космос, это кажется неразумным и безнадежным по ряду причин. Ученые, посвятившие свою деятельность решению практических вопросов освоения космоса, лучше других понимают преждевременность такого грандиозного человеческого предприятия, но их голоса остаются неуслышанными:

Результаты, полученные в естественных науках, приобретают подлинный смысл лишь тогда, когда к ним прикладываются критерии, выработанные в гуманитарных науках (Вокін Г.Г. 2015, 4)

Эти слова принадлежат русскому ученому и понятно, что такая неординарная мысль не дошла до Америки, да и вряд ли там была бы принята, что демонстрирует своими недавними заявлениями Илон Маск, но к ней не прислушиваются и в самой России. Один этот факт свидетельствует о том, что на всех широтах мир переживает моральный или системный кризис. Другой русский ученый Н.Н. Моисеев указывал на одно из его проявлений, состоящее в том, что административный аппарат системы, созданной для определенных целей, начинает использовать его возможности в интересах собственной стабильности или выживания (Моисеев Н.Н. 2012, 211). Такое явление мы можем наблюдать в науке, политике, культуре, армии даже в церкви. Также и другие явления следом за колоссальными техническими достижениями прошлого века, расширившими человеческие возможности, поставили перед миром новые проблемы. Вот какую картину нам рисует современный украинский философ:

Ситуация оказывается особенно сложной в последние два столетия, когда в условиях формирования всемирной макроцивилизицийнои системы на фоне планетарной индустриализациии наблюдается как эрозия основ традиционных культурно-социально-хозяйственных систем с их дальнейшими псевдовестернизационными видоизменениями, так и кризис традиционных для разных цивилизаций религиозно-этических ценностей при широкой замене суррогатными формами массовых идеологий националистически-фашистского, коммунистически-большевистского и конфессионально-фундаменталистского типов, не говоря уже о воинственном варварство "поп-арта" (Павленко Ю.В., 2004, 87).

Существующим положением вещей в мире озабочены не только интеллектуалы, но им недовольны и большие массы людей во многих странах мира. В странах третьего мира это недовольство в принципе вызвано социально-экономическим состоянием населения по сравнению с развитыми странами, но причины его усматриваются в господстве в тех странах определенных этических норм и основополагающих принципов и в навязывании их остальному миру. Среди недовольных есть и широкие массы в некоторых развитых странах, особенно это характерно для России, где люди в целом не воспринимают основополагающие принципы западного мира. Нельзя не согласиться с существованием большого напряжения в мире, которое упрощенно считается противостоянием между Западом и Востоком. Это противостояние в других формах существовало всегда, но теперь им охвачены целые народы:

… в современном мире определяющим является взаимодействие народных эмоций, коллективных чувств и противоречивых представлений человечества, которое больше не подлежит объективной власти одного политического и культурного региона. Это не конец Запада как такового, это конец его глобального господства. Из этого следует, что будущая роль Запада зависит от Америки, ее жизнеспособности во внутренних делах и исторической важности ее внешней политики (Бжезінський Збіґнєв. 2012, 34).

Проявление массового недовольства с серьезными последствиями является относительно новым явлением в истории человечества. Его появление следует относить ко времени Великой французской революции. С тех пор массовые беспорядки время от времени охватывали Европу, а в последние годы также соседние с ней страны. Поскольку революции носят деструктивный характер, настроения масс надо знать и заблаговременно на них реагировать, чтобы предотвратить негативные последствия возможных беспорядков. Однако справедливо ли выражение древних римлян Vox populi – vox Dei (Голос народа -Голос Божий), или только козырь политиканов, которые этим голосом манипулируют?

Задумываясь над всем этим мы ставим себе вопрос: Куда же мы идем и что будет дальше? Немецкий философ Рюдигер Лутц на этот вопрос дал такой ответ: "Будущее открыто, неопределенно и неоднозначно предсказуемо. И этот факт также дает нам шанс" (Lutz Rüdiger, 1988, 9). Философ и психолог Эрих Фромм отмечал, что немало религиозных людей, и среди них много ученых, верят, что мы приближаемся к конечной мировой катастрофе (Fromm Erich , 1986, 61). Другой философ Осип Флехтгайм не исключает наступления нового Dark age, "темного века" с разрушением достижений современной культуры и цивилизации, даже тотального уничтожения человечества вследствие опустошительных войн, голода и из-за перенаселения и изменения в окружающей среде (Flechtheim Ossip K., 1988, 18). Способы ведения Россией войны против Украины свидетельствуют, что этот "темный век" уже начался.

В начале 3-го тыс. кризис только усилился и это дает аналитикам основания говорить даже об "упадке цивилизации", которая вошла в период так называемого "нисходящего тренда":

Нисходящий тренд позволяет себя проявить по ощущениям – отсутствие новых замечательных сюжетов в кино и литературе, устойчивых в памяти музыкальных мелодий, банальность политических дискуссий; чисто формальные достижения в науке обеспечены достижениями еще в восходящем тренде, без намека на возможность некоего прорыва; торжество гламурных обывателей и махровая интеллектофобия в СМИ и в Интернете (Дацюк Сергій. 2013).

Многие ученые, среди которых философы, социологи, экологи считают, что спасение человечества могут обеспечить глубокие и радикальные психологические, духовные изменения человека. Эрих Фромм писал об этой необходимости в таком драматическом тоне:

Впервые в истории физическое выживание человечества зависит от радикальных духовных изменений человека (Fromm Erich, 1986, 21).

Но в каком направлении должны проходить изменения и преобразования? Практически каждый ученый имеет свои предложения. Сергей Дацюк считает, что переход на восходящий тренд прогресса должен носить трансгуманистический характер. Другие мыслители возлагают надежды на футурологию. К примеру, О. Флехтгайм сравнивает футурологию с медициной:

Как медицина диагностирует болезнь и предусматривает ее дальнейший ход, чтобы применить определенную терапию, так и футурология должна будеть диагностировать, предвидеть и лечить угрозы и опасности настоящего и будущего (Flechtheim Ossip K., 1988, 19).

Нарекания на жизнь и идеализация прошлого, ожидания конца света не новы в истории человечества и сопровождают его со времен глубокой древности. Нет такого народа, в легендах которого не было бы попыток предугадать дальнейшие судьбы людей, но в основном все предсказания сводились к "концу света" (Бестужев-Лада И.В ., 1968, 16). Даже некоторые выдающиеся мыслители античности, когда заглядывали в будущее, видели лишь страшное привидение катастрофы. По словам Тейара де Шардена исконно человек чувствовал тревогу, поскольку она связана с мышлением, и, очевидно, тревога помогала ему устранять осознанную опасность заранее. С другой стороны, социальная несправедливость, трудности, проблемы реальной жизни порождали в головах отдельных мыслителей мечты о светлом будущем человечества, которые формировались в утопические теории. Томаса Мора, Томмазо Кампанеллу, Анри Сен-Симона, Шарля Фурье, Роберта Оуэна можно упрекнуть, что в их произведениях больше фантазии, чем научной мысли, но им нельзя отказать в отсутствии оптимизма и веры относительно будущего человечества. И такой позитивный подход к проблеме приводил их к некоторым гениальным догадкам, которые повлияли на дальнейшее развитие социально-экономических теорий, хотя нельзя сказать, что они не потеряли отдельных утопических черт.

Попытки предвидеть будущее в последующее время приобретали научную форму и учение Маркса-Энгелса понималось уже как научное прогнозирование. В наше время научное предвидение становится более осторожным и носит обощенный характер. Примером может быть работа Ф. Фукуямы “Конец истории и последний человек” (Фукуяма Фрэнсис. 2015) , само название которой выдает господствующие настроення в мире. В этой книге автор отстаивает ранее высказанную мысль о либеральной демократии как о "конечном пункте идеологической эволюции человечества" и "окончательной форме правления в человеческом обществе", становлясь тем самым "концом истории". Его предвидение подвергается большому сомнению, а российскими философами и вовсе не признается, хотя в целом он только утверждал, что либеральная демократия лишена внутренних противоречий, и фактически лишь отвергал тоталитаризм как форму правления, и не более того. Признавая возможность поражения либеральной демократии в любой отдельно взятой стране (там же, 50), Фукуяма, очевидно, понимает ее как категорию, которая может иметь разные формы. Фактически в книге идет речь о либеральном универсализме, который можно понимать по-разному.

Оптимистические настроемия среди людей все-таки кажутся неистребимыми, поскольку и в наше время есть люди, которые смотрят в будущее с верой и надеждой и пытаются в меру своих сил вселить такой же взгляд и в других. Некоторые круги творческой интеллигенции, стараясь формировать в обществе уверенность в будущем, ищут для этого новые художественные методы в виде "позитивного реализма", хотя не находят таких, которые бы выразительно рисовали пути преодоления болезненных явлений. Поэтому в следовало сначала бы выяснить, больно ли человечество вообще, и уже после этого диагностировать кажущуюся болезнь и искать методы ее лечения.

Поскольку человеческое сообщество на нашей планете до сих пор не погибло, не уничтожило само себя, не деградировало до уровня животного стада, логично предположить, что по крайней мере до недавнего прошлого оно функционировало как сложная, но саморегулируемая система, и в целом человечество было здоровым. В соответствии с этим мы можем знать больше не о признаках неизвестной болезни, не о патологическом, а о здоровом развитии. Зная здоровое прошлое человечества, проще прогнозировать здоровое будущее, чем прогнозировать развитие болезни, о которой мало данных. Вообще прогнозирования будущего тесно связано с вопросом детерминизма, и тот, кто берется за это дело, должен признать, что первоочередной задачей является решение вопроса, имеет ли история человечества какие-то закономерности, которые ведут его к определенной цели. Исайя Берлин считал:

Понятие, согласно которому история подчинена законам, естественным или сверхъестественным, что каждое событие человеческой жизни является элементом в конечной модели, имеет глубокие метафизические корни: эту струю питает увлечение естественными науками, которое, впрочем, явдяется не единственным и по существу не принципиальным ее источником (Берлін Ісая, 1994, 109).

Исайя Берлин сформировал в собственном духе идею, которая волновала историков с самого момента их появления. История цивилизации еще только начиналась, фактов для широкого обобщения еще не было, тем не менее многие из них смело брались за дело, привлекая для умозаключений собственную фантазию:

Создание объяснительных моделей исторического процесса было целью для многих поколений историков. Начиная с Геродота и Фукидида, исследователи пытались обобщить исторический материал и вывести общие закономерности описываемых событий. Долгое время основным регионом изучения оставалась Европа, обобщаемый материал был весьма ограничен, а в построениях историков преобладали простые вербальные модели. Неадекватность подобных конструкций быстро выявлялась при более тщательном исследовании, и это порождало скептицизм среди многих историков и философов (Нефедов Сергей. 2010, 7).

Обогащенные историческим опытом, в первую очередь мы должны согласиться с тем, что история человечества является сложным нелинейным процессом, функцией многих переменных, которые могут меняться линейно, циклически, спирально, колебательно, случайно. Поэтому прогнозирование будущего должно раскладываться на прогнозирование отдельных процессов в человеческом обществе методом определения их характера и закономерностей. В свое время для исследования принципиально нелинейных задач Джон (Янош) Нойман предложил разработанный им так называемый эвристический подход, основные этапы которого кратко можно описать так:

… накопления сведений об изучаемом явлении на нестрогом эвристическом уровне на основании численного эксперимента, создание интуитивной схемы явления, проверка ее на следующем этапе численного эксперимента и, наконец, построение строгой теории(цитируется по: Грицанов А.А. 2002, 681).

Само собой разумеется, что этот подход с проведением многочисленных экспериментов в нашем случае в чистом виде применить невозможно, но накопления сведений и проверку интуитивных схем развития отдельных процессов может дать нам сама история. Это означает, что после определенных обобщений надо вновь и вновь возвращаться к историческим фактам и проверять их на соответствие этим обобщением. Исследование осложняется тем, что отдельные процессы, или составляющие общего развития влияют друг на друга и, соответственно, их закономерности развития меняются тоже. Очевидно, что среди всех составляющих процесса развития человечества следует выявить линейные процессы, которые в наибольшей степени определяют его прогресс.

Такой подход к исследованию сразу подводит нас к выводу, что наше будущее в любом случае является детерминировано прошлым. Полученные в детстве знания влияют на дальнейший жизненный путь человека; капиталы, накопленные родителями, дают лучшие стартовые возможности их детям; сформированный в прошлом язык влияет на ментальность отдельного народа в настоящем времени; практический опыт в определенных сферах человеческой деятельности облегчает усвоение и реализацию новых достижений науки и техники, взятый в банке кредит определяет поведение человека на много лет вперед. Этот перечень можно продолжать, но это будут примеры казуальной или механистической детерминированности. Однако мир может также быть детерминированным также телеологически и метафизически. Однако представляется недопустимым, чтобы даже в детерминированном мире не оставалось для человека возможности свободы выбора.

Поэтому, если человечество теперь, действительно, больно, то есть свернуло на ложный путь, то логично предположить, что современные тенденции не является следствием циклических или колебательных процессов, а противоречат какой-то генеральной линии его развития, которое должно его вести к определенной цели. Более 200 лет назад цель существования человечества, хотя и несколько туманно определил, Иоганн-Готфрид Гердер словом "гуманизация" (Humanität). Этим словом он хотел обозначить благородный процесс формирования у человека ума и потребности свободы, чистых чувств и побуждений, доброго здоровья, овладения Землей. В этом определении много неясного и оно не может быть ясным, пока неясна генеральная линия развития человечества, поскольку к такой цели можно идти разными путями. Мнения по поводу протекания процесса развития разные, но они в основном упрощены и сведены к одной доминанте. Особенную значимость линейного направления подчеркивает Ю. Павленко:

"линейная перспектива исторического процесса проходит через все средневековье (как христианское, так и мусульманское) и в виде различных версий теории прогресса… доживает до наших дней" (Павленко Ю.В., 2002, 9).

Проследить линейную перспективу гуманизации человечества можно, но сложно уже из-за отсутствия такого понятия в философских работах древних времен. Однако процесс гуманизации человека невозможно отделить от развития в нем такого психического явления как совесть, о которой уже говорят античные философы. Показательно, что в Ветхом Завете слово «совесть» не встречается и первым среди апостолов соответствующее греческое слово начинает использовать св. Павел. После этого оно уже достаточно часто встречается в текстах Нового завета. Понимание значения совести в жизни человека, вероятно, возникло у апостола Павла под влиянием учения философа-стоика Клеанфа (ок. 330 – ок. 230 до н.э.), которого он цитирует в своей речи в Афинах. Клеанф характеризовал совесть как способность самосохранения человека, а его ученик Хрисипп (ок. 280 – ок. 208 до н.э.) описывал совесть как осознание внутренней гармонии. Идеи стоиков развили средневековые схоластики как закон разума, внушаемый человеку Богом (Фромм Э. 2002, 170). Тем не менее, рост роли совести как нравственного фактора в поведении человека настолько незаметен, что это дало основание Б. Расселу утверждать, что этика в историческом плане "не достигла какого-то бесспорного прогресса – в нем нет каких-то бесспорных открытий» (Рассел Бертран. 1995, 163). Это становится понятным, если вспомнить его оценку совести в другой работе как «очень ненадежного советчика» (Рассел Бертран. 2013, 85).

Невозможно себе представить, что у человека совесть могла развиться эволюционным путем только под влиянием обстоятельств жизни и внешней среды при постоянной борьбе за выживание. Совесть как способность человека к самооценке, очевидно, развилась из чувства стыда, который сдерживает от определенного рода поведения, которое может считаться недостойным в глазах других. Как совести, так и стыда у животных нет, не было стыда и первобытного человека, о чем и говорит отсутствие этого слова в Ветхом Завете. Древнегреческий философ Протагор провозгласил: "Человек – мера всех вещей!". Этот знаменитый тезис следует уточнить так: "Человек с чистой совестью – мерило всех вещей".

Можно также рассматривать циклическую модель истории, но она может быть применена с определенными оговорками разве что к социально-экономической сфере и к материальной культуре, если под цикличностью понимать развитие по спирали. В качестве примера можно привести распространение в наше время татуировки, которая была популярной у первобытных народов и в Европе на протяжении последних веков встречалась только в определенных социальных группах, а в высших слоях общества считалась признаком низкой культуры. Если в этом явлении видеть цикличность, то тут период цикла настолько велик, что широкий возврат к татуировкам может означать только упадок культуры. Можно согласиться, что история культуры в целом отражает цивилизационный процесс, но для прогноза будущего может использоваться только ее духовная составляющая. Короткие циклы, достойные изучения, можно обнаружить в демографических и экономических процессах. Пионерами теории циклов в этих областях были Мальтус и Рикардо, а в настоящее время множество западных ученых занимаются этой темой приминительно к особенностям общества потребления, критикой которого занимаются другие. Все эти циклы являются просто колебаниями отдельных параметров при автоматическом регулировании сложной системы прежде чем она придет в устойчивое состояние. На них можно не обращать внимание при изучени длительных исторических процессов. На этом тему цикличности в истории мы закрываем.

Чтобы знать прошлое, надо остановиться и оглянуться назад с целью получить факты для оценки прогрессивного развития, если оно имеет место. Такую попытку сделал французский философ Пьер Тейар де Шарден в написанной во времена второй мировой войны работе "Феномен человека" и пришел к такому выводу:

Наука в своем подъеме и даже… человечество в своем марше в настоящий момент топчутся на месте, потому что люди не решаются признать наличие определенного направления и привилегированной оси эволюции (Тейар де Шарден , 1987, 119).

Сам же ученый твердо заявлял:

… я считаю, что существуют направление (sens) и линия прогресса жизни, столь отчетливыеые, что их реальность, как я убежден, будет общепризнана завтрашней наукой (там же, 120).

Примерно так же высказывался и Исайя Берлин:

Быть мудрым означает понимать направление, в котором неумолимо движется мир, отождествлять себя с той все более мощной силой, которая возвестит начало нового мира (Берлін Ісая, 1994, 119).

Тейар де Шарден строил свою теорию на основании развития природы и свои обобщения перенес на историю развития человечества как всеобъемлющий закон. Возможно, именно из-за его определенной абстрактности он до сих пор не стал общепризнанным. Генеральная линия развития человечества, если она существует, должна быть суммой отдельных составляющих развивающихся по разным закономерностями.

Конечно, всегда существовали скептики, которые не верили в возможность предсказания будущего, и среди них были такие уважаемые мыслителя, как, например, Колингвуд, который писал:

Дело историка – знать прошлое, а не будущее, поэтому, как только историки заявляют, будто они способны определить будущее еще до осуществления, так и знайте: наверное что-то в них не так с их основополагающей концепцией истории (Колінгвуд Робін Дж. 1996, 111)

Конечно, предсказать будущее в деталях невозможно, но существуют некоторые закономерности в развитии определенных явлений, зная которые, можно предсказать будущее им подобных. Например, упадок колониальных империй Великобритании, Франции, Бельгии и др. давал возможность предвидения и краха советской империи. Наверное, если бы Колингвуд был его свидетелем, он бы изменил свое мнение.

Подобные предсказания, основанное на аналогиях, сделать довольно легко. Сложно предсказать изменения в мировоззрении, усвоенных взглядах, если не будет понятно, насколько они устарели:

В сегодняшней медицине, психологии, народном хозяйстве и политике картезианские понятия больше не являются приемлемыми, поскольку мы живем в мире, которой основательно связан и переплетен, в мире, в котором биологические, психологические, социальные, экологические феномены зависимы друг от друга (Capra Fritjof, 2000, 219).

Современное состояние в мире А.П. Назаретян объясняет техно-гуманитарным дисбалансом, который проявляется в том, что средства культурной регуляции не соответствуют возросшей мощи производственных технологий (Назаретян А.П. 2004). Главной причиной дисбаланса является отставание гуманитарных наук от развития естественных, а это происходит благодаря распространению феномена, который Макс Вебер назвал по-немецки "Entzauberung der Welt", что может быть примерно переведено как «избавление от чар, демифологизация мира». Суть и последствия этого феномена определены так:

… научно-технический прогресс и усиление влияния естественных наук приводят к упование на принципиальную предсказуемость и техническую управляемость мира, в котором боги и другие непредсказуемые силы не задействованы. Абсолютно уже нет больше веры в исключительно восхищающего Бога (Hoffmann Julia. 2014, 1).

Человеку непросто расстаться с традиционными взглядами и привычками, ему свойственна инерция мыслей и поведения. Чтобы радикальные изменения в человеческом обществе наступили, признанные и влиятельные авторитеты должны по-новому объяснять окружающий мир и человека в нем, отходя от механистических представлений о них, которые сложились в предыдущую историческую эпоху.

Современная физика сделала большой шаг со времен Декарта и Ньютона и больше не рассматривает материальный мир как механическую систему, но еще не построила четкой картины мироздания, рассматривая ее как комплексную ткань, или сеть отношений. Запутавшись в этих неясных отношениях, физики выдвигают идею "космического духа", которому те отношения подчиняются (Capra Fritjof. 1988, 223-224, Smolin Lee. 1997, 17). Очевидно этот дух отражает какую-то одну сторону деятельности Бога.

Важность всестороннего познания Бога в последние десятилетия для многих мыслителей становится все более очевидной, хотя без участия самого Бога оно выходит за пределы человеческих возможностей. Колингвуд, например, утверждая непознаваемость сущности Бога, писал, что Его характер как субстанция есть "… не только не открытым для человеческого ума без Его помощи, но и даже неспособным быть показанным. Все, что мы можем знать о Боге, это – Его деятельность" (Колінгвуд Робін Дж., 1996, 103).

В принципе наука тем и занимается, что изучает деятельность Бога, особо не акцентируя конечную цель ведомых исследований. Характерным в этом плане является исследование космоса, которое дает материал для различных идей о создании Вселенной, в частности для разработки теории "большого взрыва". В основе этой теории лежит экстраполяция в прошлое явления разбегания галактик, открытое американским астрономом Эдвином Хаблом. Метод экстраполяции в прошлое используется в исторической геологии и палеонтологии с той же целью – выяснение вопроса о зарождении Вселенной и жизни в нем. Здесь будет уместно вспомнить слова известного физика, которые могут касаться любых эволюционных процессов:

Мы не можем объяснить современную картину Вселенной, если у нас нет определенных представлений (или хотя бы гипотез) о начальных условиях ее эволюции (Сахаров А.Д. 1968, 74)

Однако физики, не имея реального представления о начальных условиях эволюции Вселенной, ищут их и не находя, вынуждены ставить себе вопросы, ответы на которые при современном состоянии физики могут быть только софистическими в духе Аристотеля. Например Эйнштейна всю жизнь волновал вопрос: Имел ли Господь выбор при создании мира? Являются ли законы, которые управляют Вселенной уникальными, и при какой ситуации они могли быть совсем другими? (Рис Мартин, 2008, 33). Через пятьдесят лет Ли Смолин ставит вопрос, Бог создал законы природы тогда, когда творил мир, или они имеют определенную математическую форму, фиксированную в каких-то абстрактных принципах (Smolin Lee. 1997, 17). Фактически эти мыслители, поставив себе очень сложный вопрос как Господь творил мир, ищут на него ответ и не находят. Между тем, более плодотворными были бы ответы на вопросы что именно он творил. После получения наиболее очевидных на него ответов можно будет переходить к более сложным и взаимосвязанным между собой вопросам, таких как зачем и почему. Точные науки не могут дать ответ на эти сложные вопросы. Они философские, то есть эту задачу надо ставить перед науками гуманитарными, но при современном техно-гуманитарном дисбалансе, ждать от них ответа бесполезно.

Итак, для того, чтобы прогнозировать наше будущее, надо в первую очередь преодолеть техно-гуманитарний дисбаланс за счет интенсивного развития наук гуманитарных. К осознанию такой необходимости будет приходить все большее числа мыслителей и этот процесс уже заметен. В одной из последних работ, посвященной будущему науки, показательно само содержание статей: "В тени культуры", "Чему дети научат ученых", "К теории морального развития", "Будущее счастья", "Что такое жизнь?", "Станем ли мы умнее? " [Брокман Джон (ред). 2008]. При том, что в сборнике много мыслей о будущем, среди них присутствует и такое мнение:

Учитывая непредсказуемость развития культуры, любые рассуждения насчет того, что случится через пятьдесят лет, кажутся бессмысленными. Однако можно подготовиться к неожиданностям, чтобы встретить их достойно. Для этого следует поступить прямо противоположнотому, что предлагает составитель сборника, — не гадать о будущем, а по возможности полно обсудить современность, особенно те ее аспекты, которые скрываются в тени и только начинают выходить на свет (Гудвин Брайан. 2008, 48).

Позволю себе не согласиться с автором этих слов. Обсуждать полно современность мало; чтобы хорошо понять современность, надо глубже заглянуть в прошлое и найти ее связь с прошлым. Выше было сказано, что Иоганн-Готфрид Гердер определил цель существования человечества в гуманизации. Очевидно идея гуманизации человечества витала уже в воздухе Европы, потому что просветители, такие как Вольтер, Гольбах, Дидро и другие, которые отрицали существование Бога, для объяснения мироздания должны были опираться на собственную философию, которая сложилась в большой степени на гуманистических идеях конфуціанства. Но если человечество идет путем гуманизации, то где его исходный пункт? Ранее всех необходимость гуманизации человеческого общества признал именно Кун Фудзи (551-470), более известный как Конфуций. Фундаментальным понятием его учения является "жень" – гуманность. Но гуманность, которую пропеведывал Конфуций, не является всеобъемлющей, ее надо определить более точно как "структурированная гуманность". Согласно принципу "жень" люди должны проявлять особое внимание и любовь к старшим по возрасту и социальному положению.

Конфуцианство в течение многотысячелетней истории было основным этическим учением для китайской интеллигенции и основным инструментом управления государством благодаря гибкости его ортодоксальных канонов. Учение Конфуция развивалось и его каноны менялись в зависимости от особенностей кризисов, сопровождавших всю историю Китая. Однако Кофуцианство всегда оставалось центральным источником политического, культурного, семейного, духовной жизни Китая (Рыбачук Сергей. 2018, 132).

Господь, создавая наш мир, исходил из идеи структурирования будущего человеческого общества по горизонтали и вертикали, чем отличается каждая сложная саморегулируемая система. Первым шагом при реализации этой идеи стало разделение человеческого вида на три расы, а дальнейшая метисация привела к формированию производных рас низшего уровня, которые обеспечивали дополнительную изменчивость и полиморфизм человека, необходимые для ее эволюции. Долговременная метисация рас могла бы постепенно привести к в значительной степени однородного по своим антропологическим признакам населения Земли и это могло навредить развитию человека, если бы не происходило структуризации человеческого сообщества по другим признакам. Одновременно с антропологической началась этническая и социальная структуризации. В соответствии со структурированным обществом гуманность по замыслу Конфуция должна была в большей степени относиться к тем лицам, которые сами исповедовали гуманные принципы, а это могли быть образованне и опытные люди старшего возраста.

В эпоху династии Хань (206 г. до н. Э – 220 н.э.) конфуцианство стало государственной религией и было основным духовным учением Китая более двух тысяч лет, сформировав китайскую цивилизацию (Павлов С.В. и др. 1999, 51). Одновременно с конфуцианством на развитие Китая влияли доктрины даосизма и буддизма, которые, будучи гуманистическими в своей сути, обеспечивали плюрализм и полифоничность духовной сферы на принципиально единой платформе. Подобного явления в других частях мира не просматривается. В настоящее время Китай имеет наибольшую численность населения, вторую экономику в мире по объему ВВП и, по сравнению со странами Запада, огромные перспективы на будущее. Конечно, китайцы усвоили и эффективно используют научно-технические достижения и морально-этические нормы Европы, которые могут быть объяснены этноментальностью европейцев, сложившейся и под влиянием природных условий и господствующих религий среди их наиболее активной продуктивной части. Однако европейский гуманизм имел принципиально иной, либеральныий характер. Это его отличие проявилась не сразу. Пока существовали законные общественные сословия, обеспечивавшие структуризацию общества, европейские страны развивались динамично. Необходимую полифоничность в формах общественного сознания Европе обеспечивала ее многонациональность. Когда же демократические формы стали распространяться не только на политическое устройство, но и на духовную жизнь, а общественно сознание попало под пресс глобализации, Европа вступила в период затяжного системного кризиса.

Из всего этого можно сделать вывод, что системный кризис, о котором теперь говорят западные интеллектуалы, не является и не может быть всемирным, то есть не может быть единого указателя на пути прогресса. На протяжении всей истории человечества роль лидеров поочередно принадлежала различным народам и государствам. Даже в самой Европе в разное время доминировали или боролись за лидерство разные государства. Это чем-то напоминает командную гонку преследования на велотреке. Выигрывает команда, но на роль лидера по очереди выходят все велогонщики. Среди лидеров Европы еще не было славянских стран, являющихся, так сказать, ее золотым запасом, которого нет, к примеру, у Китая или даже у Америка как федерации штатов. В свое время Россия безуспешно пыталась взять на себя роль лидера Европы, но в настоящем времени российские философы ищут новую возможность стать примером для всего человечества:

Не пора ли нам изжить в себе полностью этот комплекс профессиональ­ной неполноценности и преодолеть остатки уничижения перед западной философией? Чтобы окончательно освободиться от ощущения «неполноты» или «незавершенности» отечественной философии по сравнению с другими национальными школами, нам необходимо, опираясь на опыт всей русской философии, в т. ч. авторов представленных выше проектов, предложить миру ряд оригинальных проектов цивилизационного развития (Резник Ю.М. 2020, 27).

м Как "оригинальный" проект в России еще в 19 в. возникла идея о особом пути, который вывел бы ее в светлое будущее. Это мнение в принципе созрело из критической оценки западного мира, кльлоая продолжает существовать до сих пор, что видно, в частности, при рассмотрении работ цитируемых выше российских ученых. Однако несомненные достижения Запада поставили Россию перед трудной задачей выбора – идти своим путем или следовать европейским традициям:

В решении этой непростой задачи особая роль отводилась отечественной философии, и прежде всего — философии истории (историософии), с развитием которой связывался главный вектор осмысления общечеловеческих оснований исторического процесса и собственного духовного возрождения. В философии виделось знание, позволяющее соединить в одно целое истории отдельных народов и выявить тот вектор развития, которому подчиняются их судьбы и судьба всего человечества (Сиземская И.Н. 2021, 50).

На самом же деле в решении указанной дилеммы русские мыслители использовали не историософию, а фантософию подчиненную великодержавной идее, что оказалось чреватым ретроградством и даже обскурантизмом в некоторых сферах науки, и это я хорошо ощутил на опыте собственной исследовательской работы. Хотя можно думать, что время исторически признанных лидеров уже истекло, тем не менее славяне остаются "золотым запасом" Европы. Не исключено, что и россияне в коренно реформированном государстве еще внесут заметный вклад в развитие человеческой цивилизации.

Согласно с всеобъемлющим принципом полиморфизма мироздания при определении пути развития человечества нельзя ограничиваться анализом господствующих мировоззренческих ценностей в успешных до сих пор государствах, а внимательнее присматриваться к тем, которые именно в последнее время демонстрируют большой прогресс. В этом смысле структурированный китайский гуманизм может быть примером для подражания. Менее уверенно можно говорить о роли общественно-политического строя Китая в его экономических успехах, но "чистая" демократия не является универсальной формой правления для стран разного исторического опыта и традиций. Политологи и философы в немалой степени шокированы тем фактом, что в посткоммунистических странах демократия не работает. Власть как была, так и остается антинародной. При номинальных демократических институтах, государствами фактически руководят олигархические кланы, члены правительства совершенствуют методы хищения государственных средств, в невиданных масштабах развивается злоупотребление властью, коррупция, взяточничество, а население беднеет. Упадок морали может остановить только смешанное правление при демократической светской власти и авторитарной духовной.

Современное состояние Европы хорошо отражает название недавно опубликованной работы чешского философа Станислава Комарека. Его критический анализ того перепутья, на котором теперь находится Европа, и его рассуждения о выходе из него могут быть взяты для корреляции принципов европейской политики на будущее. Автор не исключает возможность деградации европейской демократической системы и имеет свои мысли относительно ее совершенствования для сохранения на будущее. В частности:

Печальная реальность заключается в том, что если демократия хочет сохранить свою регуляторную функцию, она не может обещать один лишь стремительный экономический рост при любых обстоятельствах – одновременно она должна требовать от граждан самоотречения (Комарек Станіслав. 2020, 231).

В данном случае Комарек понимает самоотречения в узком смысле, но в других местах та же мысль имеет более широкий объем. В настоящее время политика европейских государств формируется в противоборстве ограниченного количества влиятельных партий, но все они имеют, по его выражению, «протестный» характер и давно потеряли всякое идейное движение. Чтобы партия была поддержана массами и, соответственно, имела успех, она должна иметь притягательную для масс идею. Недавнее история свидетельствует, что даже фальшивая теория может выполнять позитивную мобилизирующую роль и вдохновить людей на великие дела. Но тот же исторический опыт убеждает, что реализация любой идеи требует построения партии на основе далеких от демократических. Поэтому мы возвращаемся к мысли об авторитарной духовной власти.

В цитированной выше работе российского философа "цивилизационные проекты" основываются на христианских ценностях, которые связываются с русским православием (Резник Ю.М. 2020, 24). Однако православные церкви всегда были зависимы от светской власти, поэтому православные доктрины для смешанного правления не совсем подходят, поскольку авторитарная и демократическая ветви власти должны быть между собой независимы. Если ориентироваться на христианские ценности, то в католическом, то есть во вселенском смысле. Католическая церковь от светской власти практически никогда не зависела и это бы облегчало реализацию смешанной формы правления с ее участием, но в настоящее время это представляется невозможным. Однако приближенно такая форма правления существует в некоторых демократических странах Европы, в которых король в определенной мере олицетворяет духовную власть. Кажущийся анахронизм на самом деле отражает определенную историческую закономерность, когда на смену свергнутой монархии приходит диктатура. В разных станах эта общественная трансформация имеет национальные особенности, которые не изменяют общую картину. В Англии после казни короля власть перешла к лорду-протектору Кромвелю, во Франции в подобной же ситуации Наполеон в конце концов был коронован императором, после свержения монархии в Германии к власти пришел Гитлер, в России – Сталин, в Испании – Франко, в Португалии – Салазар. Фигуры Муссолини, Хорти и Антонеску добввляют ньюансы к такой закономерности, которая отвечает потребности массового сознания в авторитетном лидере. Конечно, в массах существуют и демократические устремления, которые тоже нужно учитывать и это вполне возможно при смешанной форме правления.

Таким образом, сама истори подсказывает нам форму государственной власти, в которую могут органично эволюционизировать монархии без общественных потрясений. Определение соответствющих полномочий и наделение ими королей в конституционном порядке помогло бы поддерживать уровень морали в государстве на основе современного толкования принципов общих для основных мирових религий. К примеру, определение совести, которую мы связываем с гуманизацией человечества, можно позаимствовать из пастырской конституции Второго Ватиканского Собора "Радость и надежда", в которой мы находим такие слова:

В глубине своей совести человек открывает закон, который не сам он себе дал, но коему он должен повиноваться и глас которого, всегда призывающий его любить и творить добро, а зла избегать, отзывается, когда нужно, в его сердце: вот это делай, а вот этого избегай. Ведь в сердце человека — написанный Богом закон, в повиновении которому заключается всё его достоинство и по которому он будет судим. Совесть — самое потаённое ядро человека, его святая святых, где он остаётся наедине с Богом, Чей голос звучит во глубине его души. В совести дивным образом открывается тот закон, который исполняется в любви к Богу и к ближнему (Gaudium et Spes, 1965, 16)

Здесь возникает вопрос, какую конкретную пользу приносит человеку совесть. Хотя чистая совесть способствует сохранению здоровья, что отмечено в немецкой поговорке "Ein reines Gewissen ist ein sanftes Ruhekissen " (чистая совесть – мягкая подушка), нельзя с уверенностью утверждать, что люди с чистой совестью пользуются особой Божьей милостью в их деятельности. Однако совесть играет роль охранительного торможения и можно предполагать, что она является катализатором энергетических процессов, происходящих в организме человека. Эти функции не только благоприятны для здоровья человека, но и предохораняют его от житейских неприятностей.

Мы стараемся выяснить насколько будущее детерминировано прошлым, при том что некоторые события могут быть точно недетерминированными (переход электрона с орбиты на орбиту). Для анализа возьмем события недавнего прошлого, о котором можем знать больше, чем об удаленных временах. Примером соотношения детерминированных и индетерминированных исторических событий является поражение Германии во второй мировой войне и полтора десятка неудачных попыток покушения на Гитлера, в том числе 8-го ноября 1939 и 20-го июля 1944 г. (Färber Mathias, 2003, 44, 447). Не вдаваясь в детальный анализ этих событий с точки зрения соотношения свободы воли и Божьего провидения, отметим, что трактовка их может быть разной, если считать, что детерминированной было не само поражение Германии, а границы послевоенной Европы. Даже если поражение Германии детерминировано, то все равно нельзя уверенно говорить о том, что Гитлер должен был быть убит и оставался жив чисто случайно.

Думая над загадкой «провидения», которым бахвалился Гитлер, можем разрешить этот парадокс тем, что после покушений Гитлер оставался живым случайно. Это может быть так, и по теории вероятности можно математически посчитать вероятность такого результата. Но здесь математика оказывается чистой калькуляцией, а сама теория вероятности математической наукой признается не всеми:

Математика (я имею здесь в виду "чистую" математику) не связана непосредственно с реальным миром; если вероятность должна иметь дело с реальным миром, в ней должны содержаться элементы, внешние по отношению к математике… (Литлвуд Дж. 1965, 59).

Далее Литлвуд утверждает, что для объяснения действия теории вероятности должно существовать первичное предложение, которое он называет "аксиомой вероятности", которая не может быть доказана ни математически, ни философски, что демонстрирует противоречиями в доказательствах (там же, 1965, 60-62). Это напоминает попытки доказательства существования Бога и тоже наводит на мысль, что вероятность в реальном мире управляема Богом. Сам Литлвуд такого вывода не делает, даже не намекает, но он указывает, что "аксиома вероятности" хотя и лежит вне чистой математикой, не совсем связана с реальным миром, она находится где-то вокруг него ("about the real world").

В принципе, необходимость познания Бога люди издавна оcознавали и полагались на его решения в сложных ситуациях, когда, например, воспринимали вероятность как «перст Божий» при использовании жеребьевки в судах. Такие и подобные факты лишний раз свидетельствуют, что вся история человечества является общим актом творения Бога и Человека, и в этой концепции нет ничего нового, но она требует конкретизации, как это сделал в свое время Арнольд Тойнби:

Эпизодичность и эфемерность участия человека в земной истории становятся выкупленными, когда он получает возможность сыграть свою роль на Земле как добровольный помощник Бога, чья власть над всем придает Божественный вес и значимость ничтожным и жалким без нее человеческим усилиям (Тойнбі Арнольд Дж., 1995, 108).

Бог дал большую свободу действий человеку как признак высокого доверия и не наказывает за совершенные ошибки, но берт под Свою опеку людей, которые не действуют против собственной совести. Это кажется невероятным, но Гитлер, хотя и руководствовался античеловеческой идеей, все же определенные признаки совести имел. Даже перед лицом неминуемого поражения Германии он не приказал использовать химическое оружие, потому что сам пережил страдания от его применения во время первой мировой войны. Этот факт может свидетельствовать, насколько Бог ценит наличие совести у человека. По сравнению с Гитлером Путина характеризует полная аморальность. Он потерял остатки совести, когда приказал бомбить мирные города в глубоком тылу Украины, то есть он должен быть Божьей опеки лишен. Его дальнейшая судьба связана и с судьбой всей России.

О целях и мотивах, из которых исходил Путин начиная войну против Украины, пусть говорят психологи, понять его непросто. В этой войне Украину возглавляет Зеленский и тоже непросто понять, почему народ избрал Президентом именно его. Чтобы разгадать эту загадку, нужно исходить из принципа Vox populi – vox Dei. Что увидел народ Украины в личности Зеленского? А увидел он его на экране телевизора как человека с чистой совестью, выведшего страну из глубокого кризиса. Надо полагать, что в обществе на такого Президента был выразительный запрос. Настоящие человеческие качества Зеленского, национальность, политический опыт, профессия не перевесили на весах продемонстрированную для масс человеческую совесть. Теперь победа в войне будет зависеть от того, имеют ли совесть руководители западных стран. Однако мировое ощественное мнение как голос Божий не может мириться с аморальностью Путина и подтолкнет правительства влиятельных стран к решительным действиям. Единство всего мира в намернии поддерживать Украину обещает неминуемый развал последней колониальной империи.

Бог создал и совершенствует человека, и совесть человека, которая имеет у Него высший по сравнению с разумом приоритет, показывает нам направление морального совершенствования. Человек должен изучать Бога и стать Его добровольным помощником, иначе он станет с Ним в противоборство. Таким образом, можно сделать вывод, что будущее человечества будет зависеть от того, насколько люди будут руководствоваться в своем поведении внутренним голосом совести, а не собственными теориями, чрезмерными амбициями или стремлением к неуемного удовлетворению индивидуальных потребностей в современном обществе потребления.

Совесть как закон Божий должна быть заложена в каждом человеке, но люди прислушиваются к голосу своей совести по-разному, да и неизвестно, какого размера совесть у каждого человека. Представляется, что говорить о размере совести мы не можем, потому что не можем его вычислить. Но это не значит, что сделать это невозможно вообще. Не исключено, что когда-нибудь будет изобретен способ для этого, но в первом приближении уровень совести и управление ею поведением человека может отражаться в его языке. В частности, частота употребления словосочетаний со словом совесть уже может говорить о том, насколько актуален вопрос о распространности этой добродетели в обществе. Выводы могут быть сделаны противоположные в зависимости от контекста или обстоятельств. Определить эту частоту для репрезентативного множества определенного человеческого общества сложно, нужны целенаправленные исследования. Но есть данные, насколько часто употребляются такие словосочетания в языках отдельных народов. Они отражаются в народной паремии, то есть в поговорках и пословицах. Наиболее часто употребляемые такие фразеологические единицы собираются этнографами и давно уже опубликованы собрание разных авторов. Украинский материал был собран и классифицирован М. Номисом (настоящее имя Матвей Симонов), а руский – Казаком Луганским (Владимир Даль). Для оценки, насколько украинцы и русские отличаются между собой в плане совести, было подсчитано количество единиц со словом совесть в каждой из этих сборников. Как оказалось, в сборнике Даля слово совесть встречается 29 раз, а в сборнике Симонова – один раз (см. Самовыражения украинцев и русских в поговорках и пословицах). Такая внушительная разница должна быть осмыслена.

Тема совести была представлена в русской литературе очень широко и остро. В мире это хорошо известно и, в частности, издаваемые до сих пор произведения Достоевского, Толстого, Чехова, производят большое впечатление именно из-за разностороннего рассмотрения ими феномена совести. В украинской литературе тема совести представлена скупо. Тарас Шевченко вообще никогда употреблял совесть, хотя оно просто просится в сюжеты его произведений. Напротив, в творчестве Гоголя, более известные произведения которого реалистически обрисовывают состояние русского общества, тема совести является центральной. Очевидно, проблема совести в России была актуальна и привлекала внимание и простых людей, и мыслителей. Знакомство западноевропейских философов с Россией по произведениям русских писателей привело их к ошибочным выводам. В частности, Освальд Шпенглер, считал Достоевского предвестником рождения новой религии, которая оплодотворив западное христианство, придаст ему новую форму (Spengler Oswald. 1920). Однако картина российской революции заставила его поспешно отказаться от своих прогнозов и обещанная глава "Российство и будущее" его капитальной работы "Закат Европы" так и не была написана. В советское время культурные достижения России были растеряны и именно люди с чистой совестью пали жертвами репрессий в первую очередь. Это заставляло широкие массы забывать об этом феномене, и, судя по всему, это забвение продолжается до сих пор.

Хотя Россия издавна находится в состоянии конфронтации с Западом, сам Запад сейчас переживает системный кризис (см. Кризис либерального гуманизма). При сохранившихся в интеллектуальных кругах Европы симпатиях к России противоречия могли быть преодолены на пути конвергенции существующих мировоззрений. Однако начавшаяся война против Украины закрыла такую возможность и перечеркнула все претензии российской интеллектуальной элиты не только на роль лидера, но и пример для всего мира. Внутренняя логика развития этого государства должна привести к его расчленению и его остатки приобщатся к западному лагерю, потому что цивилизационно Россия принадлежит к Европе. Остается только надеяться, что ход войны приведет также к изменению приоритетов на генеральном пути гуманизации мира.