Древние балты за пределами прародины

В процессе ономастических изысканий в рамках скифо-сарматского периода было обнаружено, что некоторые топонимы в степях Северного Причерноморья и Приазовья, а также имена некоторых исторических персонажей могут быть расшифрованы средствами балтийских языков. Давно известно, что балтийская топонимия встречается далеко за пределами Прибалтики. Н.О. Трубачев, как и другие исследователи находил связи балтийской ономастической номенклатуры с древней ономастикой даже на Балканах ( Трубачев О.Н. 1962, 17). Однако, судя по всему, среди специалистов установилось мнение, что гидронимы относятся к более древним временам по сравнению с ойконимами и поэтому ограничивали свои исследования большей частью гидронимией, придавая меньшее значение названиям населенных пунктов. Примером такого подхода может быть капитальная работа российских ученых, проводивших поиски балтийской гидронимии в бассейне Верхнего Днепра (Топоров В.Н. Трубачев О.Н. 1962). Такому предубеждению противоречит тот известный факт, что некоторые европейские ойконимы не имеют надежного объяснения средствами языков, носители которых проживают в Европе уже несколько тысяч лет. Не имея расшифровок, ученые относят их к палеоевропейским. В некоторых случаях так оно и есть, но часто поискам объяснений мешают устоявшиеся представления о об этнической композиции доисторической Европы.

Исходя из этого, была предпринята попытка поиска топонимов балтийского происхождения далеко за пределами этнических территорий балтов.

Слева: Балтийские племена приблизительно на 1200 р. н.э. до прибытия Тевтонского ордена
(Карта из Википедии)

Ареалы восточных балтов показаны коричневыми оттенками, а западных – зелеными. Границы приблизительны.

Проведенные поиски не ограничивались гидронимией, хотя начались именно с анализа уже полученных данных других исследователей. Как оказалось, некоторая часть топонимов, отнесенных авторами к балтийским, имела отчетливые соответствия на значительно большей территории и не только в гидронимах, но и в названиях населенных пунктов. Большую помощь в работе оказали также современные технологии, особенно механизм подсказок в системе GoogleMap и списки одинаковых географических названий в Википедии.

Зная расположение прародины балтов, определенной с помощью графоаналитического метода, и ее привязку к определенным хронологическим рамкам, можно было соотносить балтийские топонимы в пространстве и времени. На карте, составленной Топоровым и Трубачевым видно, что на своей прародине балты оставили довольно значительные следы в гидронимии. Большая плотность балтийских гидронимов в междуречье Верхнего Днепра и Западной Двины не соответствует прародине балтов, а свидетельствует об одном из направлений их миграции (см. карту ниже)

Балтийская гидронимия Верхнего Поднепровья (там же, карта 3.)
Карта дополнена границей прародины балтов, отмеченной автором красными точками.

На приведенной карте имеются следы многочисленных гидронимов, идентифицировать которые совершенно невозможно. Только очень небольшую часть из них удалось разместить на GooglMap, но это не является серьезным недостатком по двум причинам. Во-первых, Топоров и Трубачев относили многие названия к балтийским с большим сомнением. Во-вторых полная этимологизация всех мелких объектов интересна в основном местным краеведам и только может лишний раз подтвердить уже сделанные выводы на основании других более надежних данных

Балтийская топонимия за пределами этнических территорий

Балтийские топонимы обозначены красными точками. Черные точки топонимов курдского происхождения маркируют путь миграции балтов.

На карте Google My Maps Map (см. выше) видно, что топонимы предполагаемого балтийского происхождения найдены на большом пространстве, что может свидетельствовать о значительной экспансии балтийских народов в доисторические времена. Изучением балтийской топонимии за пределами Прибалтики занимались многие лингвисты, в частности Макс Фасмер, который в общих чертах определил границы ее распространения. Особый интерес специалистов вызывает обозначенная Фасмером ее северо-восточная граница, порождающая определенные сомнения. В частности, А.К. Матвеев предполагает распространение балтийских топонимов по всему русскому Северу и особенно по притокам среднего течения Северной Двины (Матвеев А.К. 1965. Поспелов Е.М. 1965, 29). Е.М. Поспелов опровергает такую точку зрения и в целом согласен с границей определенной Фасмером, хотя приводит несколько топонимов далее на северо-восток. Отнесение им к балтийским названий Валдай и Бологое вызывает большое сомнение, поэтому границу Фасмера следует признать соответствующей действительности (см. карту ниже).

Северо-восточная граница балтийской топоними:
1 – граница балтийской топонимии по М. Фасмеру; 2 – названия, относимые к балтийским (Поспелов Е.М. 1965, карта 1, 30).

Другим направлениям распространения балтийской топонимии уделялось меньше внимания и совершенно исключалась возможность их нахождения на юге России. Однако здесь некоторый балтийский топонимический материал был обнаружен, хотя подтверждения корректности сделанного ему толкования практически нет из-за отсутствия надежных привязок к особенностям рельефа местности, почвы, русла рек. Кроме того, несмотря на целенаправленное исключение из рассмотрения славянских корней близких к балтийским, часть из них, сохранившаяся в только местных говорах и нашедшая отражение в топонимах, может свидетельствовать об их славянском происхождении. В таких условиях необходимую помощь оказывает определенная система в расположении топонимов на местности. При внимательно анализе можно увидеть, что некоторые из них составляют более плотную группу или образут цепочки, что не может быть случайным. Особенно выразительной является цепочка топонимов, идущая от города Сумы в Украине в направлении Предкавказья. Рассмотрим их по порядку:

Локня, села в Суджанском районе Курской обл. и Яковлевском районе Белгородской обл., три села и три реки в Кролевецком, Роменском, Глуховском и Сумском районах Сумской обл. – лит. luknė "желтая кувшинка" (Trautmann Reinhold, 1970, 163). В Прибалтике имеется несколько подрбных гидронимов – лит. Luknė, лтш. Lukna и др. (Топоров В.Н. Трубачев О.Н. 1962, 193).

Лопань, приток реки Уди в бассейне Северского Донца – Топоров и Трубачев уверенно связывют этот и подобные гидронимы с балтийским названием лисицы (лит. lapė, лтш. lapsa) и приводят такие примеры в Прибалтике др.-прусск. Lapaynen, лит. Lapinas, лтш. Lapaina (там же, 21, 194). Сомнительно происхождение от слав. лопать, лупить по смыслу.

Вильча, поселок городского типа (пгт) в Волчанском районе Харьковской обл. – др.-прусск wilkis, лит. vilkis, лтш. vilks "волк". Обращает на себя внимание, что расстояние между Волчанском и Вильчей не более пяти километров. Подобные топонимы очень распространены в Прибалтике и Белорусии.

Рудовка, села в Сватовском и Марковском районах Луганской обл. – названия могут иметь славянское или англосаксонское происхождение, но отдается предпочтение балтийскому (ср. лит. ruduoti "становиться, быть коричневим, ржавым"), поскольку они являются звеньями цепочки балтийских топонимов.

Можаевка, хутор в Тарасовском районе Ростовской обл. – лит. mažai, лтш. mazs "маленький", чему есть соответствие в названии города Мажейкяй (Mažeikiai) в Тельшяйском уезде Литвы.

Сибилев, хутор в Каменском районе Ростовской обл. – лтш. sebris "рыба сырть" соответствует блр. сибиль "уклейка" (Лаучюте Ю.А. 1982. 148).

Изварино, пгт в Луганской области, Краснодонский городской совет – лит. išvara "общественное пастбище".

Юдино, хутор в Родионово-Несветайском районе Ростовской обл. – лит. judinti "передвигать, приводить в движение". В России имеется около двух десятков населенных пунктов с таким названием, но соответствующего корня в русском языке нет. Невозможно происхождение от фин. joutua "попадать, приходить", это заимствование из балтийских, и, кроме того, в финно-угорских языках звук d отсутствует в исконных словах.

Лопанка, село в Целинском районе Ростовской области – см. Лопань.

Лаба, левый приток Кубани – лтш. labs "хороший, добрый", labā "в пользу, на благо".

Ачуево, село в Славянском районе Краснодарского края – лит. ačiū "благодарю".

Чембурка, хутор севернее Анапы на берегу Чембурского озера – лит. разг. čempoti "шлепать по грязи", varu "насильно, по принуждению". Озеро известно своими лечебными грязями.

Анапа, город-курорт на Черном море – лит. anapus "по ту сторону, на той стороне".

Возможно, что в предскифское время балты заселяли территорию между Сумами и Харьковом и с ними можно связывать бондарихинскую культуру. Последнее слово в решении этого вопроса принадлежит археологам.

Присутствие балтов в Северном Причерноморье и Приазовье подтверждает антропонимика. Собственные имена людей, расшифровываемых с помошью балтийских языков, можно найти в темних местах творений древних историков и эпиграфий, оставленных участниками или свидетелями реальных событий. При этом надписи на твердых материалах являются хотя и скудным, но все же более надежным источником, ибо лишены известной предвзятости историков. Впервые собрал и опубликовал эпиграфию Причерноморья русский ученый В. В. Латышев. Его данные использовали и дополняли М. Фасмер, В.П. Петров, В.И Абаев, Я. Харматта, А. Алемани и ряд других специалистов. Их усилиями многие надписи были убедительно расшифрованы, но в публикуемых работах многие расшифровки имеют все же вероятностный характер, а иные толкуются совершенно ошибочно по причине все той же предвзятости. Предвзятось в этом случае заключалась в том, что для расшифровок темных мест привлекался ограниченный круг языков в соответствии с предпочтениями историков, которые, как правило, обходили вниманием балтийские языки. Восполнение этого недостака вместе с использованием новых знаний может в определенной степени прояснить картину давно минувших дней, в чем можно убедиться на расшифровках, приведенных ниже.

Αρτινοιη (artinoie:) – лит. artinti „приближать”.

Κυρηακοσ (Kyreakos, имя неоднократно встречается в Северном Причерноморье (Виноградов Андрей. 2015. Херсонес. Надгробие Кириака,.. IV–V вв.)) – лит. kūrėjas «творец».

Μαζισ, Μαζασ, Μαζαια (Madzis, Madzas, женские имена, по Лукиану и др.) – от ав. maz- (в осетинском соответствия нет) „большой” или к лит. mažas, лтш. mazs „маленький”?. Судя по вариациям имен, в их основе лежит балтийское слово.

Οσμαρακοσ (Osmarakos, имя, личность не устанвлена, Танаида) – сомнительно для имени объяснение Фасмера как „женоубийца” (ос. osæ «жена» marun „убивать”). Лучше подходит лит. asmuo «лицо, особа», ragas «рог».

Ουσταναοσ (Oustanos, Фанагория, IV–V вв.) – известняковая стела с этим именем в надписи была обнаружена в 1962 г. в хуторе Соленом Краснодарского края. Перевод надписи не однозначен, но в целом нет сомнений в том, что Устан, сын Агафа, был старостой деревни Χιμιρισ (о балтийском происхождении названия см. ниже). Как обычно, предполагается, что имя имеет иранское происхождение и В.А. Абаев перевел его как "хорошо сложенный" от др.-ир. hu-stāna (Абаев В.И.. 1979, 291). Имя Устан в боспорской эпиграфике встречается минимум дважды и имена их отцов всегда греческие (Виноградов Андрей. 2015. Фанагория. Надгробие Устана, сына Агафа). Однако нелогично допускать, что Устан, будучи греком по происхождению и одновременно старостой деревни балтов, носил иранское имя. Напротив, хорошее соответствие имени можно видеть в производном *austanos от лит. austi "ткать" и в переносном значени "быстро летать". В таком случае можно предположить, что Устан получил свое прозвище от жителей деревни. А поскольку это имя встречается неоднократно, балты составляли значительную часть населения Боспора.

Παντικάπαιον (Panticapaeon), древнегреческий город на месте современной Керчи, Παντικάπης, река в Северном Причерноморье – рассмативается возможность балтийского происхождения топонимов при др. прус. pintis, pentes «дорога, тропа», лит. kãpas, kãpai «холм, могила» (Яйленко В.П.. 2017, 70). Вместо древнепрусского слова можно предложить лит. pentis "пята, подножье" (см. ниже).

Παταικοσ (Pataikoc, житель Гермонессы) – Абаев свазывает имя с ос. фæтæг "вождь" (Абаев В.И.. 1979, 298). Вряд ли простого жителя назвали бы вождем. Скорее имя следует связывать с лит. pataikus «угодливый».

σαπερδησ (saperdes), название рыбы у скифов, по Гесихию Александрийскому – кого понимал Гесихий под «скифами» в 5-м столетии н.э. установить сложно и это слово могло бы помочь приблизиться к ответу на этот вопрос, однако надежной расшифровки названия рыбы пока не найдено. Наиболее сходными по звучанию являются названия рыб в балтийских языках: упоминавшееся выше sebris, а также приводимое Фасмером лит. šapalas, лтш. sapals «голавль», родственные др.-инд. saphara «вид карпа» (Фасмер Макс. 1967, 334).

Σαυαγ (Savag, имена трех лиц на памятниках Таманского полуострова и Пантикапея, V в. (Виноградов Андрей. 2015. Владельческая надпись Савага) – связывается с ос. saw "черный" вместе с предполагаемым суффиксом -ag (Абаев В.И.. 1979, 395), но по фонологии более вероятно балтийское происхождение имени (лит. sauga «охрана, защита», suaugęs "взрослый").

Τιργαταω (Targatao, по Полиэну меотянка, жена царя синдов Гекатея, IV в.) – лтш. tirgoties "торговать,торговаться", tirgotājs «торговец». Имя для царицы не подходящее, но это могло быть ее прозвище из-за вздорного характера.

Χιμίρις (Khimiris, Фанагория, IV–V вв.) – топоним на стеле из хутора Соленый (см. Ουσταναοσ) – лит. kemeras “посконник” (Eupatorium), čemerys 1. "чемерица". Показательно что род многолетних растений (Eupatorium) назван по имени царя Понта Митридата Евпатора.

Ζαβαγ (Zavag, Китей, IV вв.) – очевидно как Саваг (см. Savag).

Приблизительно в середине первого тысячелетия до н.э. на Таманский полуостров из Малой Азии пришли киммерийцы-курды и поселись по соседству с балтами. Результатом этого соседства стало создание Боспорского царства, столицами которого были Пантикапей на Керченском полуострове и Фанагория на Таманском. Название западной столицы расшифровывается при помощи литовского языка – лит. pentis «пята (подножье)», kāpas «холм, могила», а восточной – при помощи курдского – курд. fena "исчезнувший, пропавший", gor "могила, гробница", gorî "жертва". На развалинах Боспорского царства возникло государственное образование обоих народов, известное как княжество Тмутаракань (лит. temti "темнеть", курд. tarî "темный", kanî "источник, родник") со временем попало в зависимость от Киевской Руси. Часть местного населения князем Мстиславом Владимировичем (умер в 1036) была переселена в Черниговское княжество, в котором переселенцы играли не малую роль. Как показывает курдская топонимия, по пути ранее проложенному балтами, курды позднее мигрировали в Литву (см. Киммерийцы)

То, что на Правобережной Украине имеется много топонимов балтийского происхождения, давно уже не новость, в частности эта тема подробно рассматривается в солидной индивидуальной монографии (Трубачев О.Н.. 1968). Здесь балтов можно связывать с создателями милоградской культуры, предположительно существовавшей в VII – I вв. до н.э., , хотя возможно ее более раннее происхождение (Лысенко С.Д.. 2012, 271). Следы движения балтов далее на Балканский полуостров сохранились только в топонимии. В частности, в Румынии можно обнаружить топонимы, которые вполне могут быть отнесены к балтийским. Рассмотрим некоторые из них:

Балта-Албе (Balta Albă), коммуна и село в жудеце (районе) Бузеу – топоним может быть наиболее убедительным доказательством присутствия балтов на Балканах, поскольку двойное название состоит из балтийского и румынского слов, имеющих одинаковое значение "белый" (лит. baltas, лтш. balts, рум. alb). Правда, имеется румынское слово baltă, якобы славянского происхождения (прасл. bolto "болото"), но само славянское слово родственно балтийским и тоже связано со значением "белый" (Фасмер Макс. 1964, 190). К тому же праславянские сочетания *-ol-, *-or- перед согласными развились в южнославянских в -la-, -ra- (болг., макед., серб. блато, хорв., слвн. blato). Если бы славяское слово в значении "болото" было заимствовано в румынский, то воно бы имело форму blato (ср. рум. glas не от прасл. golsŭ а от южнославянского glas рум. vrabie не от прасл. vorbĭjĭ а от южнославянского vrabiji, рум. brazdă не от прасл. borzda, а от южнославянского brazda и т.д.).

Былтень (Bâlteni), коммуна и село в жудеце Горж – лит. baltas, лтш. balts "белый", славянское происхождение сомнительно (прасл. bolto "болото" – см. выше).

Берешти (Bărăști), населенные пункты в жудецах Алба, Арджеш, Бузеу, Олт, Сучава – хорошее фонетическое соответствие имеем в лит. berešt "береста", хотя возможно и славянское происхождение названий.

Вырлени (Vârleni), село в жудеце Вылча – лит. varlė "лягушка".

Лемниу (Lemniu), село в жудеце Селаж, Лемния (Lemnia), коммуна в жудеце Ковасна – в Литве есть несколько озер Лиминас (Liminas), гидронимы Лемна и Лемня – в России, Белоруси (Топоров В.Н. Трубачев О.Н. 1962, 192). Румынские названия происходят от рум. lemn "древесина", но это слово может быть заимствованым из какого-то балтийского языка. В. Майер-Любке относит румынское слово к лат. lignum "древесина" (Mayer-Lübke W. 1992, 408), но фонетически ближе стоят лит. liemuo "тело, корпус", liemenėlis "ствол".

Паланга (Palanga), села в коммуне Попешти, жудец Арджеш, и в коммуне Амерешти, жудец Вилча – в Румынии и Молдове имеется шесть населенных пунктов под названием Паланка (Palanca). В их основе лежит рум. (palancă) "засека, сечь", однако название Palanga может иметь балтийское происхождение ибо для него есть хорошее соответствие в Литве (Паланга, город-курорт на берегу Балтийского моря).

Сувейка (Suveica), село в жудеце Муреш – село Сувейка (Suviekas) в Зарасайском районе Литвы. Ср. лит. suvaikyti "загонять (скотину").

Цецора (Țuțora), село в жудеце Яссы – хорошее соответствие названию можно видеть в топонимах Прибалтики: озеро Чичирис (Čičirys) на северо-востоке Литвы неподалеку от деревни Сувейки в Зарасайском районе, река Циецере (Ciecere), пп Венты в Латвии. В Украине есть село Цицори (Тернопольская область).

В целом в Румынии балтийские топонимы были найдены даже в несколько большем количестве, чем в Северном Причерноморье и Приазовье, но подтверждение присутствия балтов на Балканах ни в исторических документах, ни в эпиграфике не было обнаружено. Однако косвенные свидетельства этому имеются.

Болгарский ученый Дуриданов Иван, исследовав фракийско-балтийские и дакско-балтийские языковые связи, нашел 60 убедительных сепаратных лексических соответстий между дакским и балтийскими языками и еще 16 возможных, а между фракийским и балтийскими – 52 и 19 соответственно. При этом общих фракийско-дакско-балтийских соответствий оказалось всего 14. (Duridanov Ivan. 1968, 100). Эти числа могут казаться малыми, но следует иметь в виду, что лексика фракийского и дакского языков сохранилась в очень незначительном количестве, поэтому важны не абсолютные цифры, а их сравнение с данными о связях фракийского и дакского языков с другими, близкими к балтийским. В первую очередь имеются в виду славянские языки, однако специальных дакско-славянских или фракийско-славянских связей не обнаружено. Оценивая полученные результаты, Дуриданов предполагает, что предки фракийцев, даков и балтов проживали в тесном соседстве, но где именно были места их поселений, остается открытым вопросом (там же). Лингвисты неоднократно отмечали близость рум. doina и лит. daina"песня"т (В. Пизани, Н. Трубачев). Поскольку балканские балты не имели связей с прародиной, проихождение этого слова не может быть балканским. Но это только предположение.

Учитывая данные топонимии, мы можем предполагать, что балты в какое-то время мигрировали через Украину на территорию Румынии, где и вступили в контакт с фракийцами и даками. Когда это могло происходить, еще предстоит выяснить.