Дальний Восток: Родственные отношения алтайских языков

Кажущаяся самоочевидность алтайской прародины тюрков логично привела к мысли о генетическом родстве монгольских и тюркских языков, но факты противоречащие этой доктрине породили многолетние споры специалистов.

В настоящее время указанная проблема, как и многие иные, выливается в спор между целыми поколениями ученых, причем ни те, ни другие не в состоянии убедить друг друга. Если не считать ныне покойных ученых, то основными сторонниками рассматриваемой теории оказываются такие ученые старшего поколения, как проф. Н. Лоппе (Вашингтонский университет) и проф. К. Менгес (Колумбийский университет), которые посвятили всю свою жизнь изучению этих языков; противниками указанной теории являються в основном молодые ученые, например Г. Дёрфер и А. М. Щербак (Ленинград) ( Клоусон Дж. 1969: 22).

Со веремени написания этих строк прошло около 50-ти лет, но положение не изменилось, сторонников алтайской теории не убавилось. В целом же в подходе к решению проблемы происхождения тюрков азиатские ученые нередко отмечают предвзятое отношение европейских, особенно российских, в большинстве своем идущих в русле государственной политики:

Российская империя, чтобы заставить тюркские народы забыть свое прошлое, обязала российских учёных (и не только русских) целенаправленно фальсифицировать этническую и политическую историю тюркских народов. В результате этого была создана так называемая «алтайская гипотеза» происхождения тюрков. Особенно упорно и агрессивно эта «гипотеза-концепция» внедрялись в академическую науку в годы Советской власти. Любое отклонение от данной «концепции» строго наказывалось. Многие ученые, не согласные с ней были репрессированы (Гумбатов Гахраман 2012, 4).

Эти слова принадлежат азербайджанскому независимому исследователю, который в независимом государстве может позволить себе смелость без обиняков выражать свои мысли. В России тюркоязычные ученые в выражениях более дипломатичны. В частности, в работе балкарских тюркологов про таку особенность государственной политики России можно прочитать между строк :

Происхождение тюркских народов и их этнокультурных традиций является одной из наименее изученных проблем науки. Ее неразработанность объясняется не столько слабостью научной базы, сколько предвзятым отношением к ней многих ученых, в особенности иранистов. Индоевропеисты диктовали и продолжают диктовать тюркологам пути и методы исследования этногенеза и других проблем истории и лингвистики тюркских народов. При этом некоторые из них сознательно искажают, а порой просто игнорируют их историко-культурное богатство (Лайпанов К.Т., Мизиев И.М. 2010, 4).

Действительно, известные тюркологи, в первую очередь, З. Гомбоц, Г.И. Рамстедт, Н.Н. Поппе, Н.А. Баскаков, С.А. Старостин, Й. Бенцинг (J. Benzing), М. Рясянен (M. Räsänen), Л. Лігеті (L. Ligeti) не сомневались в генетическом родстве тюркских и монгольских языков и доказываели его сравнительно-историческими методами. Однако упрек балкарских ученых не совсем справедлив. Существовал и другой подход к решению алтайской проблемы, основанный на историко-типологическом сравнении. Основателем этого напрвления, названного неоалтаистическим, был В.Л. Котвич (Андреев Н.Д., Суник О.П., 1982, 26). К этому направлению примыкали К. Гренбех (K. Grǿnbech) и Дж. Р. Крюгер (J.R. Krueger), но в целом к их работам отношение было скептическим. В их защиту выступил сэр Дж. Клоусон, который на основе анализа древнейших тюркских и монгольских текстов пришел к выводу, что в них практически нет обшей лексики, не считая интернациональних слов, таких как kagan "верховный правитель" и teŋri "небо" (Clauson Gerard, 1956, 182). В дальнейшем сэр Джерард занимался этим вопросом более детально и пришел к следующему выводу:

Издавна считается, что тюркские, монгольские и тунгусские языки образуют одну семью (макросемью), обычно называемую алтайской, и что все они произошли от исчезнувшего алтайского, или прото-алтайского праязыка. В течение нескольких лет я все больше и больше приходил к мнению, что это заблуждение и то, что эти языки дали большую часть словарного материала в общий, лучше всего объясняется, не предположением того, что они унаследовали его из общего предка, но предположением, что имел место длительный и сложный процесс обмена между этими языками… Я совершенно убежден, что тюркские языки генетически не связаны ни с одним из них (Clauson Gerard, 2002, 21-22).

К словам Клоусона следут добавить, что к алтайской семье алтаисты относят также японский и корейский языки, письменные памятники которых "содержат значительное число общеалтайских слов" (Сыромятников Н.А., 1975, 60), однако делают они это не совсем уверено, признавая, что "под серьезное подозрение попала восточная ветвь алтайского языка — корейско-японская", отмечая активные поиски родственников японского языка в совершенно в другом направлении авторитетными лингвистами (Starostin S.A., Dybo A.V., Mudrak O.A. 2003, 8) В целом спор о генетическом родстве алтайских языков алтаисты стараются перевести в другую плоскость:

Хотя аргументов антиалтаистов было много — от фонетических до лексико-статистических, — их основной аргумент можно резюмировать следующим образом: родство между алтайскими языками — это не то, чем должно быть подлинное генетическое родство. Все многочисленные сходства между ними объяснялись вторичной конвергенцией внутри "языкового союза" изначально неродственных языков. Вся идея изначального праалтайского единства оказалась под серьезной угрозой (там же, 8).

Следует обратить внимение на существенную методологическую ошибку в исследованиях алтаистов, которая вызывает недоумение. Известно, "что применение сравнительно-исторического метода возможно только в отношении генетически родственных языков" (Андреев Н.Д., Суник О.П., 1982, 26). Тем не менее этот метод все таки применяется. К примеру, в цитируемой выше работе сначала постулируется родство языков, потом в них находятся общие грамматические морфемы, которые "доказывают близость языков еще больше, чем общие лексемы" (Сыромятников Н.А., 1975, 60). Доказательство не должно делать круга. Для решения проблемы родства алтайских языков нужны другие методы. Одним из них может быть графоаналитический метод.

При использовании указанного метода прародина тюрок была найдена в Закавказье (см. Формирование ностратических языков ) и потом мы установили, что первичные тюркские языки формировались в Восточной Европе в эпоху бронзы. В таком случае монгольские языки могут быть родственны тюркским генетически только в том случае, если они формировались где-то поблизости на прилегающей территории. Попытаемся установить так ли это.

Большая база данных по алтайским языкам, представлена в Интернете как часть проекта (The Tower of Babel) в виде, который позволяет использовать их с помощью графоаналитического метода для определения мест их формирования по графической модели их родственных отношений (см. рис. 32).

Рис. 32. Графическая модель родства алтайских языков и место в ней тюркских.

Как видим, тюркские языки довольно хорошо вписываются в построенную модель, однако ранее им уже было определено одно из цетральных мест в модели родства ностратических языков, которой соответствует местность в Закавказье. В таком случае следует установить, не относятся ли остальные алтайские языки к ностратическим.

Для разрешения этого вопроса нужно для графической модели алтайских языков найти территорию, на которой сформировались их праязыки. В связи с тем, что граф имеет всего лишь пять узлов, его можно разместить в разных местах Европы и Азии. Чтобы облегчить поиски точного места, приходится сначала построить модели родства монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, число которых достаточно велико для более уверенного размещения их на географической карте в тех местах, где можно предполагать наличие этноформирующих ареалов.

Эвенки

Фото из сайта Словесница искусств

После получения такой привязки к определенной местности, легче будет установить места формирования остальных алтайских языков. Начнем с построения модели тунгусо-маньчурских, данные для которых можно взять из Базы данных, составленной Анной Дыбо. В базе для 2294 прото-тунгусо-маньчжурских корней поданы соответствия для одиннадцати таких языков: эвенкийский, нанайский, маньчжурский, эвенский, негидальский, ульча, орокский, орочский, удэге, солонский и чжурдженский. Для всех языков принято общими 134 корня, для которых были соответствия по крайней мере в десяти языках. Они были изъяты при анализе родства тунгусо-маньчурских языков графоаналитическим методом. Для остальных корней было подсчитано количество общих слов в каждой из пар этих языков. Эти данные приведены в таблице ниже. Для удобства также поданы данные о расстояниях между множествами точек отдельных языков в сантиметрах, которые были использованы для построения модели родства при коеффициенте пропорциональности 3500. В главной диагонали таблицы подано общее количество слов каждого языка в базе данных. Слов солонского языка оказалось слишком мало для того, чтобы надежно включить его в схему родства, хотя его место безусловно должно было бы быть на крайнем западе в соответствии с количеством общих слов с остальными тунгусо-маньчжурскими языками. Про место мертвого чжурдженского языка среди тунгусо-маньчжурских по данным таблицы говорить невозможно.

Количество общих признаков между отдельными тунгусо-маньчжурскими языками

По данным этой таблицы была построена графическая модель родства тунгусо-маньчжурских языков(см. Рис. 33).

Рис. 33. Графическая модель родства тунгусо-маньчжурских языков.

Выбор одного из двух возможных зеркальных вариантов схемы и ее ориентацию определили нынешние места поселений носителей маньчжурского и эвенкского языков. Маньчжуры, многочисленный народ семьи, населяют теперь Северо-Восточный Китай, то есть проживают южнее всех других родственных народов. Эвенки, второй по численности народ, в настоящее время расселены на огромном пространстве от Енисея до Охотского моря с южной границей по Амуру и Ангаре. Их небольшие поселения имеются также в Монголии и Китае, но в целом для их миграции характерно западное направление.

Расселение других народов тунгусо-маньчжурской семьи в основном соответствует полученной схеме. Это соответствие можно найти на карте малых народов Хабаровского края и острова Сахалин (см. ниже). Карта составлена по данным различных источников как о национальном составе административных единиц края, так и о месте расселения основной массы малых народов. Если не учитывать миграций некоторых из них с первоначальных мест поселения на достаточно большие расстояния, то соответствие очевидно.

Слева: Карта современных мест поселений малых народов Хабаровского края и острова Сахалин . На карте крупным шрифтом обозначены основные места поселений, меньшим – спорадические.

Рассмотрим подробнее. За эвенками следовали предки современных эвенов, основная масса которых проживает теперь в Центральной Сибири, однако небольшая их часть осталась вблизи своей прародины. Древние носители солонского языка, ареал которых должен был быть где-то на западе общей тунгусо-маньчжурской территории, так и ушли в западном направлении и теперь проживают в Монголии.

Схеме противоречат современные места поселений удэгейцев, которые теперь проживают на юге Хабаровского края, в то время как на схеме их положение определено на крайнем севере. Однако согласно схеме вблизи прародины сохранили свои поселения орочи, ульчи, негидальцы, нанайцы. В таком случае надо предполагать, что удегейцы должны были двигаться на юг, минуя поселения негидальцев и нанайцев. На Сахалин по логике вещей должны были переселиться орочи, но это сделали ороки, которые в своем движении должны были пройти их поселения.

Поиски тунгусо-маньчурской прародины другими лингвистическими методами приводят к территории, близкой к той, которая была определена графоаналитическим методом:

… лексика тунгусо-маньчжурских языков (названия некоторых лиственных деревьев, лососевых рыб, а также названия рек) дает основание включать в зону поиска тунгусо-маньчурской прародины (родины языковых предков) бассейн Среднего Амура (Певнов А.М. 2008, 67).

Однако локализовать ареалы формирования отдельных тугнусо-маньчжурских языков сугубо лингвистическими методами невозможно.

Теперь перейдем к построению графической модели монгольских языков. Для этого была использованаБаза данных, составленная Олегом Мудраком. Он подал данные по следующим языкам: письменный монгольский, среднемонгольский, халха, бурятский, калмыцкий, ордосский, дунсянский, баоаньский, дагурский, шариюгурский, монгорский, могольский. Место собственно монгольского языка в графической модели определяется по языку халха, соответсвенно, данные письменного монгольского, среднемонгольского и могольских не учитывалась. Вся совокупность данных была сведена в таблицу (см. ниже).

Количество общих признаков между отдельными монгольскими языками

Из-за недостаточного количнства в базе данных слов дунсянского и баоаньского языков включить их в модель оказалось невозможным (см. Рис. 34.)

Рис. 34. Графическая модель родства монгольских языков.

Опыт исследования родственных отношений языков разных семей и групп графоаналитическим методом позволяет утверждать, что большая плотность скоплений на графической модели часто отражает не близость расположения ареалов соответствующих языков, а только большее количество задокументированных слов в этих языках по сравнению с другими. Это учитывалось при поиске подходящего места для размещения полученной модели на географической карте. Принимая во внимание графическую модель родства алтайских языков и найденную территорию тунгусо-маньчжурских, это место было определено в бассейне правых притоков Амура. Здесь отдельные монгольские языки выделились из общего алтайской праязыка в этноформирующих ареалах, образованных в основном Амуром, Сунгари, Уссури и другими более мелкими реками. Предполагаемые ареалы формирования дунсянского и баоаньского языков локализированы исходя из общих соображений (современные места поселений и близость к отдельным монгольским языкам).

Таким образом, мы приходим к очевидному заключению, что всю территорию, на которой происходило формирование алтайских языков следует разместить в бассейне Амура и на прилегающей территории (см. карту на рис. 35)

Рис. 35. Ареалы формирования монгольских, тунгусо-маньчжурских, корейского и японского языков.

В соответствии с моделью родства корейский язык, наиболее удаленный от остальных алтайских, так и формировался на периферийной территории, каковой является Корейский полуостров. То, что корейцы до сих пор проживают здесь, является дополнительным фактом в пользу достоверности размещения наших схем.

Предки современных японцев проживали в Приморье на территории, хорошо ограниченной реками Уссури и Амур, а также берегами Японского моря. Отсюда они переселились на Японские острова или через Сахалин, либо прямо по замерзшему морю.

Народы Дальнего Востока, находясь на окраине цивилизованного мира, долгое время поддерживали свое существование охотой, рыбной ловлей и собирательством, т.е. находились еще на довольно низком уровне общественного развития. Общая культура и языки местного населения соответствовали этому уровню. Структурные изменения в экономике Приамурья начинаются с постепенным переходом к производительному хозяйствованию. Данные археологии фиксируют появление «земледельческих черт» в этом регионе примерно с конца III и начала II тыс. до н.э. (Бромлей Ю.В. 1986, 257). Есть свидетельства, что развитие земледелия связано с проникновением сюда племен более из Средней Азии и Южной Сибири.

Сененгинские буряты

Фото из Иркипедии

В соответствии со схемой родства алтайских языков территория, заселенная тюрками, должна была находиться в Забайкалье и на востоке ограничиваться рекой Аргунь, за которой уже начиналась область монгольских племен. Таким образом, мы можем предположить, что когда в начале III тыс. до н.э. некоторые тюркские племена оставили свою прародину в междуречье Днепра и Дона и двинулись на восток, какая-то их часть дошла до Алтая и далее (см. Первое ”Великое переселение народов"). Здесь они встретились с населением монголоидного антропологического типа, которое говорило на неизвестных нам диалектах монгольского языка в целом менее развитых и более бедных по сравнению с языками пришельцев-тюрков, стоявших на более высоком уровне культурного развития. Следствием этого было массовое проникновение тюркской лексики и грамматических форм в языки ближайших соседей – монголов и тунгусов, а от них и в языки более восточных этносов. Анализируя термины экономики в тюркских и монгольском языках, А. Рона-Таш отмечает, что в них "существует терминология высокоразвитого животноводства, которая связывается регулярными фонетическими соответствиями" и дает в подтверждение многочисленные примеры. Приводя далее важные термины металлообработки, он приходит к выводу:

…лингвистические данные подтверждают то, что уже известно из истории: отдельные алтайские языки были уже развитыми в позднем бронзовом веке, и между ними существовали исторические контакты, что нашло отражение, между прочим, и в булгаро-тюркских заимствованиях в монгольском языке (Рона-Таш. 1974, 22).

Но был и обратный процесс проникновения местной лексики в тюркские языки, что связано с особенностями природных условий этой территории, новой для тюрок. Со веремем языки этого региона приобрели черты подобия настолько обильные, что не оставляли сомнения в их генетическом родстве. Тем не менее, углубленное изучение структуры языков, относимых к алтайским, дало основание на проблему их родства иначе:

Известно, что сходства, обнаруживаемые в разных языках, не обязательно являются следствием их генетического родства. Нередко сближение языков, независимо от характера первоначальных связей между ними, обусловлено их взаимопроникновением, степень и размеры которого зависят от разных обстоятельств и прежде всего от продолжительности и интенсивности контактов. Взаимодействие тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков происходило непрерывно в течение многих столетий, и при этом были периоды, когда оно становилось устойчивым и необычайно интенсивным (Щербак А.М. 1966, 36-37).

А.М. Щербак пишет о столетиях взаимодействия и такой период, возможно, и не мог существенно повлиять на обретение сходства языков, но в действительности взаимодействие продолжалось в течение нескольких тысячелетий. Наиболее тесно с носителями алтайских языков (которые, однако, никогда на Алтае были) должны были контактировать в первую очередь якуты, а далее тувинцы, киргизы и хакасы, которые занимали на своей исторической прародине восточные ареалы. Якуты и теперь изо всех тюркских народов занимают наиболее восточные территории. Нет сомнения, что произошла интенсивная метисация пришельцев с местным населением, в результате которой прибывшие сюда тюрки приобрели ярко выраженные монголоидные черты.

View The Mongolic and Tungus languages in a larger map

Генетическое родство тюркских языков с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими нами было решительно отвергнуто, и дополнительные доказательства этому утверждению приводятся отдельно в разделе Полемика. Однако для удобства читателей мы кратко повторим их здесь.

Основным доказательством отсутствия родства тюркских языков с другими алтайскими состоит в том, что формирование отдельных праязыков, которые теперь относятся к алтайским, происходило в разных местах. Прародина тюрков, определенная с помощью графоаналитического метода, находилась в Малой Азии, а не на Алтае, как это принято считать(див. розділ Формирование ностратических языков.)

Родству тюркских и монгольских языков противоречит отсутствие достаточного количества соответствий между словами, которые могут считаться наиболее древними, из которых большая часть является также наиболее употребительными в речи. Они составляют основное лексическое ядро языков и в родственных оно не должно очень отличаться. В свое время американский ученый Морис Сводеш попытался составить опытний список этого лексического ядра, которое должно присутствовать во всех языках и которое, по его мнению, распадается с утратой отдельных слов с постоянной скоростью. В этот список Сводеш включил сто слов, но позднее расширил его до двухсот (Сводеш Моррис. 1960-1, 1960-2). Если сравнить эти списки для восстанавливаемых прамонгольского и пратюркского языков, то окажется, что в них почти нет ничего общего, если не считать нескольких местоимений, могущих возникнуть еще в общечеловеческои праязыке, обозначения мужчины, сердца и трех цветов (черный, желтый и зеленый/синий), явно заимствованных из тюркских. Специалисты могут добивить к этим словам еще два-три, но все рвно из ста слов лексичекского ядра это очень мало, ибо в любом языке оно на распадается так быстро.

Многие другие лингвистические факты также противоречат азиатскому происхождению тюрок, но им ищутся надуманые объяснения. Например, сэр Джерард Клосон, рассмотрев общетюркское название конопли kendir, писал: "Вряд ли было это растение эндемичным на прародине тюрок, вероятно, его название является заимствованым из индоевропейского (тохарского?) языка" (Clauson, Sir Gerard, 1972). Странная мысль при широком распространении этого слова в тюркских языках и его полном отсутствии в индоевропейских.

Джерард Клоусон приводит и другой интересный факт. Он считал, что лат. virga “ветка, прут” не имеет соответствий в других индоевропейских языках, но приводил тюркские – др.-тюрк. bergä “розги, прут, хлыст”, уйгур. berge “кнут”. Он писал:

Предполагается, что это заимствование из латинского virga ‘прут, палка’, принятое через посредство среднеперсидского, но не видно никаких следов этого слова в персидском, и теория необоснованна там же

В пользу азиатского происхождения тюрок могли бы говорить многочисленные заимствования из китайского языка, но фонетика, морфология и синтаксис этих языков настолько различны, что говорить об их родстве нет никаких оснований. Более того, нет родства с китайским и других алтайских языков. Это объясняется тем, что их формирование происходило в разных местах, а их носители мигрировали в Азию в разное время (см. карту ниже).

Слева: Распространение homo sapiens.
1. Homo sapiens sapiens.
2. Homo sapiens neanderthalensis.
3. Ранние гоминды.

На карте слева видно, что бассейн Амура был заселен современными людьми приблизительно 20 тысяч лет назад, т.е. раньше, чем носители сино-тибетских языков проникли на территорию Китая (см. раздел Родственные отношения сино-тибетских языков.). Это и объясняет тот факт, что между сино-тибетскими языками, с одной стороны, и монгольскими и тунгусоманьчжурскими, с другой, нет генетического родства

Поиск связи последних следует вести там, откуда они пришли, то есть из района Средиземноморья. Есть определенные сходства между минойским и японским языками в звуковой структуре, которые считаются странными и поэтому предположение о родстве японцев и древних критян кажется невероятным по причине территориальной отдаленностии, очевидно, поэтому такая возможность исключалась (Шеверошкин В.В., 1968, 310). Возможно, более внимательное рассмотрение структуры тунгусо-маньчжурских и минойского языков поможет найти истину.

В качестве итога сделанного здесь короткого рассмотрения проблемы тюркско-монгольских взаимоотношений можно привести такое заключение, сделанное в основательной работе пытливого исследователя после изучения им исторических документов, культурно-лингвистических, археологических и этнографических свидетельств:

-гіпотеза про те, що Алтай є прабатьківщиною всіх сучасних тюркських народів, що саме тут сформувалася первісно мова древніх тюрків, не може бути прийнята; -гипотеза о том, что Алтай является прародиной всех современных тюркских народов, и что именно здесь сформировался первоначально язык древних тюрков, не может быть принята;

-исторической прародиной древних тюрков является Южный Кавказ. Древние тюрки в 6 тыс. до н.э., освоив отгонное скотоводство, в течение последующих 2 тысячелетий не покидали свою прародину – юго-западное побережье Каспия. Затем, когда тюркская общность численно возросла, часть из них, в поисках новых пастбищ двинулись в северном направлении вдоль западного побережья Каспия. В конце III тыс. до н.э. в их жизни, произошёл резкий поворот, который был связан с приручением лошади и изобретением железа. Имея опыт приручения диких животных, древние тюрки в ближайшее время смогли доместицировать дикую лошадь – тарпан. И вскоре, с освоением ими производства железа наступил период более интенсивного освоения Евразийской степи, которая до этого практически не была заселена. В ближайшее тысячелетие вся Евразийская Степь от Дуная до Енисея была заселена степными скотоводами (Гумбатов Гахраман 2012, 237-238).

Безусловно, нарисованная картина нуждается в уточнении в деталях, но она предлагает новый путь восстановления истории тюрок.