Заключительное слово

Общие замечания

Причины того, что результати исследований, проведенных с помощью графоаналитического метода, игнорируются в академической науке заключаются в ее современном внутреннем состоянии. Исследователь творчества Бодрияра утверждает, что этот философ-постмодернист доказал, что в наше время академическая наука является полной симуляцией (Мальцев Олег. 2020, 40). Мальцев считает, так произошло потому, что по сравнению со средневековьем в ученом мире изменилось понимание науки. В XIV-XV веках считалось, что "существует некая сила, которая строит этот мир", в то время как в мире "существует некая субстанциональная составляющая, которая стоит над наукой" (там же, 41). Такое понимание сущности науки можно рассматривать как метафору, которая позволяет исследовать ее историческое развитие с разных точек зрения. С точки зрения математка современное состояние науки описыватся так:

Почти во все предыдущие эпохи в науку шли только те, кого не пугала суровость труда и скудость результатов. У Теннисона в стихотворении «Северный крестьянин. Новое летоисчисление» есть такая строка: «Не женись из-за денег, но иди туда, где они есть!». В соответствии с этой мудростью честолюбивые люди, относящиеся к обществу недостаточно лояльно, или, выражаясь более изящно, не склонные терзаться из-за того, что тратятся чужие деньги, когда-то боялись научной карьеры, как чумы. А со времен войны такого рода авантюристы, становившиеся раньше биржевыми маклерами или светочами страхового бизнеса, буквально наводнили науку (Винер Н. 2001: 236).

Так дело обстояло в Америке, но очевидно, такой же процесс происходил во всем мире, потому что в России, где в XIX веке в задание ученых входило "сеять доброе, разумное, вечное", в следующем столетии все изменилось в том же напралении. Это изменение заметил археолог:

В XX веке наука оказалась делом доходным, престижным, и в нее хлынули толпы, думающие отнюдь не о чистом знании и вовсе не о служении народу, а прежде всего о своем брюхе и своем кармане (Формозов А.А.. 2005: 213).

Далее Формозов отмечает, что в новых обстоятельствах успех имеют не кабинетны ученые, а дельцы, предпринематели. Как и везде в наше время, в науке "медийно-одаренные" люди управляют всеми процессами. Обычно они ведут себя очень самоуверенно, что в большой степени производит впечатление на окружение, но самоуверенность является постоянным спутником ограниченности, что отмечал еще Бертран Рассел на примере отсталых народов. Такое поведение приносит успех в массовой культуре, но в науке оно только вредит, что может следовать из слов внимательного наблюдателя за общественными процессами:

… несколько "медийных" ученых занимают всю сцену, а их менее показные собратья тихо проводят исследования или там службы, и никто о них никогда не услышит – ни при жизни, ни после смерти (Комарек Станіслав. 2020, 138).

Другой всемирно известный ученый характеризует ход творческого процесса в науке такими словами:

Имеет место определенный промежуток времени, когда консервативные тенденции, от которых во многом зависит карьера ученого, мешают прогрессу в науке. Наука сложная вещь, и мы ученые предпочитаем, насколько это возможно, иметь хорошее представление о том, чем мы занимаемся; поэтому, если мы не вынуждены действовать иначе, мы предпочитаем работать с хорошо понятными методами и идеями. Другим фактором является то, что карьера молодого ученого часто контролируются старшими коллегами предпенсионного возраста, которые во многих случаях уже не очень активны, следовательно, не знакомы с новыми методами. Желающие обеспечить себе карьеру аспиранты, независимо от того, насколько они являются творческими людьми, опасаются работать над чем-то непонятном для своих авторитетных руководителей. (Smolin Lee, 2002, 5).

Цитируемый автор говорит о положении дел в естественных науках, но консерватизм особенно силен в гуманитарных, где немногие отваживаются засомневаться в устоявшихся положениях и пересмотреть их, не будучи уверенным в правдоподобности результатов полученных не традиционным методом. Найти же новый подход к решению сложных проблем в гуманитарных науках непросто в силу ограниченных возможностей для использования эмпирических методов:

… есть очень существенная разница между естественным и историческим опытом: первый из них воспроизводим по нашему желанию, его достоверность доказывается как раз тем, что необходимые исходные условия могут быть воссозданы сколько угодно раз; исторический опыт неповторим. Выводя из него прогнозы, надо учитывать, что они будут относиться к изменившимся условиям (Компанеец А.С. 1968, 56)

Бесспорная невоспроизводимость исторических событий кажется непреодолимым барьером на пути к истине и об этом писал Р. Коллингвуд, считая, что ни математическое, ни естественнонаучное знание не делают возможным познание истории (Колінгвуд Робін Дж., 1996, 58). Среди исследователей древностей, как лингвистов, так и археологов, распространено мнение, что невозможно узнать, "как все было на самом деле". Об этом пишет один из известнейших российских археологов (Формозов А.А. 2005), а я то же самое слышал от лингвистов.

Тем не менее, количественные методы в исторических исследованиях применяются довольно широко (ср. Гарскова И.М., Изместьева Т.Ф., Милов Л.В. и др. 1984). К тому же, исторический опыт может быть в определенных случаях смоделирован математическим путем. Необходимо лишь только найти соответствующий математический аппарат. Однако основная причина лежит во всеобщем кризисе морали в мире, который не обошел и науку. Научные учреждения стали своеобразными цехами ремесленников, интересующихся не поисками истины, а научной карьерой и связанной с ней материальной обеспеченностью. И если в естественных науках эти две цели могут быть достигнуты благодаря техническим решениям, реализация которых приносит в достаточно короткое время ощутимые реальные результаты, могущие быть использованными человеком в свою пользу, то в гуманитарных науках положительный эффект обретенной истины сказывается очень не скоро. Словесной риторикой и софистикой, демагогией незаинтересованных, недалеких ретроградов и карьеристов, плодотворная идея может быть искажена, высмеяна, затоптана, а сам автор выставлен на всеобщее посмешище. Стоит лишь вспомнить судьбу генетики, кибернетики, да и сравнительно-исторического языкознания в Советском Союзе. В такой ситуации автору не оставалось иного выхода как позиционировать себя независимым исследователем, а свои исследования обозначить как Альтернативная лингвистика, позднее переименованную в Макролингвистику.

Исследования этногенетических процессов в Восточной Европе в очередной раз приводят нас к мысли о тесной взаимосвязи физической и социальной географий. К такому выводу пришли многие ученые применяющие новые методы исследования в области географии, этнографии и лингвистики. Не может быть никаких сомнений, что достаточно точное воспроизведение доисторических событий на нашей планете возможно. Однако выполнение этой задачи требует объединения усилий исследователей различных специальностей на надежной основе. К сожалению, создание такой базы данных до сих пор було безуспешиным. Я только надеюсь, что моя работа может стать одним из блоков этой базы.

Естественные науки своими успехами обязаны применению математических методов при возможности повторения исходных условий в соответствии с желанием исследователя. В сравнительно-историческом языкознании математика пробивает себе дорогу с трудом и дело не только невоспроизводимости исторического опыта и в отсутствии соответствующих математических методов. Методология науки стала настоящей проблемой:

…к услугам учёного есть все инструменты для того, чтобы сегодня работать объективно. Но по какому-то странному стечению обстоятельств эти инструменты ему неведомы. Учёный почему-то не занимается изучением этих исследовательских инструментов: методологии, инструментов проникновения в тайну, раскрытия поля неизвестного… (Мальцев Олег. 2020, 11)

Сам по себе понятийный аппарат гуманитарных наук не позволяет использовать математику в достаточно полной мере. Например, в гуманитарных науках отсутствует такое фундаментальное понятие как «переменная величина», имеющееся в математике. Хотя еще Гегель утверждал, что основы человеческого знания изменяются от поколения к поколению, эта мысль не развита должным образом для практического применения. Конечно, сложно говорить о «переменных величинах» в гуманитарных науках, но введение в употребление понятия «переменное явление» существенно необходимо для избежания семантических трудностей, которые неизбежно возникают при использовании слов и понятий, сложившихся в процессе предшествующих представлений, оказывающихся на самом деле недостаточно точными или даже ошибочными. К примеру, в языкознании есть понятия «праязык», «наречие», «диалект», «говор», «язык», которые могут характеризовать речевую деятельность человека на определенных временных отрезках, но нет слова для обозначения общего понятия, которое бы объединяло все их в одно явление в его историческом, но не дивергентном развитии. В необходимых случаях используют слово «язык», точное значение которого должно быть ясным из контекста, что не всегда достижимо или сопряжено с ненужным усложнением изложения. С другой стороны, наречия и диалекты (говоры) могут быть составными частями языка на одном определенном этапе его дивергентного развития, но в любом случае различия (или границы) между наречием и диалектом, диалектом и языком не являются достаточно четкими. Это значит, что язык в наиболее общем понимании является переменным явлением в двух измерениях – временном и пространственном. Изменение языкового явления по этим измерениям идет неравномерно, что и позволяет нам оперировать понятиями «наречие», «диалект», «говор», «язык» каждый раз в узком понимании и предполагать приблизительное время их возникновения. Таким образом, развитие речевой деятельности человека является сложным нелинейным процессом, для исследования которого необходимы специальные методы, которые все еще находятся в стадии становления.

В свое время знаменитый математик и философ Джон Нойман (Janos, Johann von Neumann) (1903 – 1957) разработал особый эвристический подход к решению нелинейных задач, и исследования графоаналитическим методом неплохо вписываются в схему этого подхода как один из его этапов. Первый этап накопления сведений и фактического материала об изучаемых языковых явлениях можно обнаружить оглянувшись назад в историю общего языкознания и лингвистических учений. Основная масса этого материала, необходимого для исследований графоаналитическим методом в виде лексики, сосредоточена в великом множестве словарей, как этимологических, так двуязычных. Этот кумулятивный характер развития языкознания вполне соответствует развитию любой науки. Далее, в полном соответствии со схемой Ноймана на основе численного эксперимента была выдвинута интуитивная гипотеза об обратной пропорциональности между количеством общих слов в лексике двух языков и тем расстоянием, которое отделяло носителей соответствующих праязыков на момент их формирования. Эта гипотеза, положенная в основу графоаналитического метода, была проверена на возможно большей массе лексического материала для разных языковых семей численными методами и реальность указанной зависимости была подтверждена неоднократно. В соответствии с полученными результатами расчетов было проведено уточнение исходных данных путем удаления случайных и асинхронных элементов, что, в свою очередь, позволило получать модели родства языков в более корректном виде. Соотнесение этих моделей с определенными областями на географической карте предоставляет дополнительную возможность проверки полученных результатов методами сравнительно-исторического языкознания.

Проведенные исследования ни в коем случае нельзя считать законченными. Их результаты можно рассматривать как своего рода стартовую площадку для выхода на новые пути изучения процессов этногенеза как лингвистическими, так и экстралингвистическими методами. К примеру, в последние десятилетия в практику научных исследований входит методологическая концепция фрактала, характеризующая новый подход к рассмотрению множеств известных фактов как иерархическую рекурсивную систему, поддающуюся математическому описанию. Применяя такой подход, можно увязывать фрактальные особенности ландшафта с фрактальной структурой языков и, возможно, даже некоторых особенностей этнопсихологии. Что же касается невосприятия официальной наукой Альтернативной лингвистики, оно дает неплохую возможность посмотреть в определенном аспекте на некоторые гносеологические и онтологические проблемы философии.

О путях человеческого познания.

Неприятие официальной наукой методов и полученных результатов исследований, очевидно, является также следствием определенных закономерностей в путях познания истины. Папа Иоанн Павел II в своей энциклике “Fides et ratio” («Вера и разум») подчеркивал глубокую связь веры и рационального познания. Обретая знания, каждый человек доверяет учителю, т.е. знаниям, полученным другими, однако наиболее убедительными являются знания, приобретенные собственными усилиями, собственным опытом, а доверие к знаниям учителя тем выше, чем больше у него авторитета среди учеников. На нашем примере хорошо видно, насколько знания, полученные с помощью, казалось бы, убедительного математического и логического аппарата, являются неубедительными, если их представляет человек, не имеющий учеников и авторитета в науке. Подозрительность и недоверие, проявляемые в данном случае, являются категориями психологическими, однако психологические факторы гносеологии являются недостаточно изученными. Кажется, что наиболее близко к этой проблеме подошли Бишоп и Траут в своей книге «Гносеология и психология человеческого суждения» (Michael A. Bishop and J.D. Trout, Epistemology and the Psychology of Human Judgment, Oxford University Press, 2005, 205). Очевидно, психологический аспект в теории познания является немаловажным и заслуживает более внимательного рассмотрения.

С другой стороны, постоянное стремление человека к истине, о котором писал в энциклике папа, нельзя абсолютизировать. Истина не всегда и не всем интересна и, может быть, даже не всегда полезна для определенного круга лиц. И далеко не все ее ищут собственными усилиями, а более доверяют учителям. Однако переоценка значения плюрализма мнений приводит к представлению об одинаковой ценности разных мнений и, в конечном итоге, к утрате учителем авторитета, а вместе с ним и доверия. Очевидно такое положение вещей связано с всеобщим этическим кризисом в нашем мире.

О путях и темпах развития языка.

Проведенные исследования убеждают, что в древние времена языки развивались преимущественно дивергентным путем. В этом отношении они находится в полном соответствии с дивергентным, расширяющемся развитии природы вообще. Известные факты взаимовлияния древних языков (лексические заимствования, роль субстрата и т. п.) лишь с большой натяжкой можно считать их конвергентным развитием, поскольку факты возникновения одного языка из нескольких неизвестны, однако такая теоретическая возможность допускается многими учеными. Например, нередко высказывается мысль, что с объединением восточных славян в одно государство – Киевскую Русь благодаря постоянным контактам и взаимным влияниям произошло образование общего для них древнерусского языка. В действительности же, принимая во внимание изолированность многих населенных пунктов и отсутствие необходимых путей сообщения и средств связи, контакты между отдаленными группами населения были очень редкими. Да и при возникновении таких контактов люди меньше всего думали о стирании языковых различий, а использовали их для более прозаических практических целей. Даже в наше время жители соседних сел для обозначения одного и того же предмета иногда используют разные слова и не отказываются от них чисто в силу привычки, несмотря на то, что прекрасно знают об указанной разнице в названиях. Заимствования и взаимовлияния чаще всего проявляются в случаях усвоения новых явлений и предметов. Но принадлежность языка определяется как раз на основании его наиболее архаичных элементов, которые обычно являются наиболее употребительными. О конвергентном развитии языков можно говорить более определенно в случаях, когда носителями языков являются этносы, находящиеся на различных ступенях развития. Тогда влияние одного языка на другой становится настолько значительным, что появляется возможность говорить о генетическом родстве этих языков. Как раз такое влияние мы имеем в случае тюркских и монгольских языков. Но привлечение для исследований наиболее архаичных элементов этих языков должно убедить нас в том, что указанные языки имеют разное происхождение.

Интенсификация конвергентного развития языков начинается с развитием средств связи и с появлением письменного языка, который начинает играть нормативную роль и тем самым замедляет или приостанавливает дивергентное развитие языка и в определенных случаях ведет к схождению диалектов одного и того же языка. Таким образом, дивергентное развитие не может продолжаться бесконечно, но конвергентное развитие тоже имеет свои границы – оно не ведет к скрещиванию и смешению языков, уже обретших письменность. Более того, даже сформировавшиеся литературные языки могут проходить процесс членения в силу исторических условий. В Бразилии португальский язык изменился настолько, что это дает основание лингвистам говорить об особом бразильском языке. Та же тенденция имеет место в английском языке США. Тем не менее, отстаивая приоритет дивергентного развития языков, нельзя, строго говоря, абсолютизировать всеобщность любого языка на любом этапе его развития, поскольку речь человека всегда индивидуальна и поэтому в любом языке всегда существуют отдельные говоры, которые, однако, не препятствуют восприятию его как определенного переменного явления.

Языки изменяются очень медленно. Как это происходит, в свое время пояснял Морис Сводеш. Он утверждал, что изменения в языке не должны быть настолько большими, чтобы нарушить взаимопонимание трем живущим поколениям – от внуков до дедов. Таким образом, на протяжении жизни трех поколений, а это период в 60-75 лет, в языке происходят очень незначительные изменения, поэтому за 200-300 лет язык никак не может измениться до полной неузнаваемости. Изучение топонимики Западной Украины, дешифруемой средствами современного чувашского языка показывает, что со времен скифской эпохи он мало изменился, и эта хронологическая привязка поможет точнее реконструировать историю развития тюркских языков. То же самое можно сказать и о курдском языке и языках германской группы.

Значительная консервативность, присущая всем языкам, хотя и в разной мере, предполагает, что образование одного языка (практически это процесс усложнения, обогащения праязыка) происходит на небольшой территории, обеспечивающей тесные контакты между отдельными группами людей, говоривших ранее на менее развитых праязыках. Поэтому абсолютно безосновательно говорить, что какой-то язык образовался, к примеру, на огромных просторах Сибири или даже Восточно-Европейской равнины.

Библейские сказания как исторические документы.

Результаты проведенных исследований подтверждают мнение о том, что Библия является настоящим историческим документом. В полном соответствии с библейским сказанием несколько групп носителей языков ностратической макросемьи проживали в Закавказье неподалеку от трех озер Ван, Севан и Урмия (Резайє), которые расположены вокруг ветхозаветной горы Арарат. Здесь вследствие геологических процессов образовались довольно замкнутые ареалы, внутри которых происходило формирование шести ностратических праязыков, давших начало индоевропейским, семито-хамитским, дравидийским, картвельским, уральским и алтайским языкам. Антропологи допускают мысль о возможном существовании на Земле узлов расообразующего процесса, в пределах которых происходили основные расогенетические события. Расположение одного из таких узлов предполагается в Передней Азии и Восточном Средиземноморье. Подобные схождения, на первый взгляд малозначительные сами по себе, собранные воедино, многократно увеличивают вероятность того, что библейские сказания основаны на действительных фактах.

Территория предполагаемого проживания носителей ностратических языков состоит из многочисленных горных цепей и плоскогорий. Места поселений были очень удобны для жизни первобытного человека благодаря хорошим природным условиям. На Ближнем Востоке были распространены дикие виды окультуренных теперь растений – пшеницы, ячменя, бобовых. Тут приблизительно в IX тыс. до Р.Х. человек начинает заниматься примитивным хозяйством – земледелием и скотоводством. Археологические данные свидетельствуют, что в VIII – VII тыс. до Р.Х. Передняя Азия была заселена людьми довольно высокого культурного уровня. В горах Загроса, Синджара и Тавра на протяжении VIII тыс. шло расселение мелких земледельческо-скотоводческих групп, которые лишь изредка спускались в долины.

Неплохим свидетельством в пользу текстов Библии может быть тема потопа, присутствующая в уральской (в частности ханты-мансийской) мифологии, однако значение ханты-мансийской легенды о потопе несколько обесценивается большим распространением подобной легенды в разных вариантах среди народов всех континентов мира. Однако название горы Арарат несколько напоминает распространенное в тюркских языках aral “остров”, а если принять во внимание др.тюрк. art “гора”, тогда первоначальное название горы могло быть восстановлено как * Араларт, т.е. „остров-гора”. Существование трех озер вокруг горы Арарат можно связывать с легендой о Ное и трех его сыновьях – Симе, Хаме и Яфете, которые в долинах вокруг этих озер могли основать свои собственные поселения, давшие начало формированию обособленных родов, со временем прошедших новый процесс членения. В связи с этим можно внимательнее отнестись и к легенде об Адаме. Слово адам в значении “человек” есть почти во всех тюркских языках, а также в иранских и кавказских. Считается, что оно персидско-арабского происхождения, но есть основания утверждать, что это слово присутствовало во всех языках ностратической макросемьи или даже сохранилось во многих современных языка в измененном виде.

Сравнительная этнография как инструмент познания путей развития духовной культуры различных народов.

В процессе миграций различных этнических групп часто проявляется так называемый принцип суперпозиции, состоящий в том, что при переселении этносов какая-то их часть остается на старом месте жительства, и на него наслаивается новое пришлое население другой этнической принадлежности. При этом пришлое население иной культуры и языка подвергается духовному влиянию со стороны оставшихся старожилов. Пришельцы воспринимают от них существующую топонимику, необходимую для новых условий лексику и нередко понравившиеся обычаи и обряды. Зная точно, какие этнические группы поочередно заселяли ту же самую территорию, можно целенаправленно изучать не только общие особенности их языков, но и их духовную и материальную культуры. Например, зная, что территорию Западной Украины некогда заселяли древние булгары, можно проводить поиск культурно-бытовых связей между украинцами и чувашами. Такие связи могут быть выявлены в народной песне, танцах, вышивке, ремеслах. Обнаруженные аналогии могут характеризовать не только преемственность и взаимовлияние культур, но и оценивать время появления и источник заимствования новых верований, обычаев, а также временные рамки их существования. Мы пришли к выводу, что прародина древних греков была в ареале, который потом заселяли северные германцы, а позже предки украинцев. Греческий языковой субстрат подтверждает этот вывод. Однако подтверждения могут быть найдены также при сравнении этнографии древних греков и украинцев. К примеру, и у древних греков, и у украинцев существовали народные танцы под одним и тем же названием «Журавль». Судя по описаниям, танцы очень похожи друг на друга. Следовательно, этот танец существовал у греков еще пять тысяч лет назад, сами они его уже позабыли среди бурных событий собственной истории, но украинцы, более привязанные к своей традиции, сохранили его до наших дней. Несомненно этот танец должен был существовать и у северных германцев. И наличие, и отсутствие его могут быть для науки важными фактами. Можно также указать на другую греческо-украинскую культурную параллель, имеющую аналогии также у других восточнославянских народов. Украинским словам коровод, хоровод (рус. хоровод, бр. карагод и др.) хорошо соответствует гр. χορεια «хоровод» и χοροσ «хор». Славянские слова не имеют удовлетворительной этимологии, поэтому вполне вероятно, что они являются древним греческим культурным субстратом, как и сама традиция водить хороводы.

Первичная структуризация человеческого общества.

Человеческое общество представляет собой сложную саморегулирующуюся иерархическую систему, структурированную по многим признакам. На самом нижнем уровне произошло разделение человечества на три основные антропологические расы – белую, желтую и черную, которые были распределены пространственно, но без непреодолимых границ. Последующая метисация между первичными расами обеспечила дополнительную изменчивость и полиморфизм человека как биологического вида, но в длительной исторической перспективе могла нивелировать антропологические различия, если бы не происходило структуризации человеческого сообщества по другим признакам. Одновременно с антропологической структуризацией человечества началась структуризация на основе родственных связей на самые мелкие структурные элементы, какими были родовые общины. Конкуренция между отдельными общинами в борьбе за выживание неизбежно приводила к их интеграции в более крупные подсистемы на основании одного хорошо выраженного признака. Таким признаком становился общий язык, возникновение которого само по себе не связано с осознанием людьми определенной общности и является лишь следствием специфических географических условий. Формирование отдельных языков происходило в достаточно замкнутых географических ареалах по определенной естественной закономерности, но осознание языковой общности людьми происходило в основном под влиянием социальных факторов.

Мы назвали эти ареалы этноформирующими, поскольку на них происходило формирование групп этносов неоднократно. Совокупность таких ареалов занимает территорию в несколько раз превышающую площадь каждого из них. Таких территорий на земной поверхности несколько – в бассейне Верхнего и Среднего Днепра, в бассейне правых притоков Волги, в междуречье Днепра и Дона, в бассейне Амура и в районе озер Ван, Севан, Урмия (Резайе) в Закавказье. Геоморфология этих территорий такова, что трудно предположить, что она сформировалась случайно, без воли Небесного Архитектора. Структуризация человеческого общества происходила и происходит по воле Божьей.

Обратная связь социальных условий влияла и на дальнейшее формирование общего языка как признака принадлежности к определенной социально-общественной группировке. Осознание такой принадлежности является необходимым условием для формирования первичных этнических образований. В дальнейшем вариативная комбинаторика языковых, культурных, религиозных, экономических и политических факторов, перемежающимися процессами интеграции и дифференциации, формировала усложняющуюся структуру человеческого общества.

О потенциальных возможностях разных народов и рас.

Несомненные достижения европейской культуры и, особенно, успехи европейской науки и техники давали и дают основания думать о какой-то особой одаренности европейцев. В наше время высказывать подобные мысли считается неприличным, но косвенные свидетельства тому, что подобные мысли достаточно распространены, можно найти и в исторической науке. Сформировавшийся еще в позапрошлое столетие взгляд на особую роль индоевропейцев во всемирной истории поддерживается ошибочными теориями. Одной из таких теорий является мнимая принадлежность культуры шнуровой керамики и боевых топоров индоевропейцам. Несомненно имеет место определенный психологический барьер для признания того, что носителями этой культуры были древние тюрки, тем более, что их прародина по общему мнению должна быть где-то на Алтае. Справедливости ради следует признать, что взгляд на тюркскую принадлежность указанной культуры поддерживают также отдельные европейские ученые. Тюркское население Причерноморья и Приазовья в III тыс. до Р.Х, находилось на более высоком уровне развития, чем индоевропейцы, и оказало на них большое культурное влияние, следы которого можно найти в разных индоевропейских языках. Признать такое влияние не осмеливаются известные ученые, трактуя очевидные факты как случайные или находя для них фантастические предположения.

О том, что стартовые возможности во многом одинаковы для разных народов и что их реализация зависит чисто от природных факторов, может говорить пример японцев. Как показали исследования, когда-то они проживали в соседством с предками современных нанайцев, негидальцев, орочей, удэгейцев, ульчей, эвенков, эвенов и других, теперь уже вымерших, народов и нет оснований утверждать, что отличались от них какими-то особыми способностями. Затем японцы переселились на изолированные острова, названные их именем, и, попав в новые природные условия, вынуждены были вести новый образ жизни – заниматься земледелием и морским промыслом. Изоляция и разнообразная хозяйственная деятельность определили дальнейший путь развития японского общества. Их соседи, расселившись на необъятных просторах Сибири и Дальнего Востока, продолжали свой прежний образ жизни и сохраняли традиционный общественный уклад. Теперь же разница в культурных достижениях между когда-то близкими народами огромна.

Об перерождении этносов.

Как мы видим на примере японцев и малых народов Сибири и Дальнего Востока, несмотря на одинаковые стартовые возможности, вклад в сокровищницу мировой культуры разных народов разный. Количественно оценить эту разницу трудно, ибо ценности меняются от эпохи к эпохе. Совершенно невозможно соотнести ценность изобретения лука со стрелами несколько тысячелетий тому назад и изобретение вычислительной машины в прошлом столетии, если абстрагироваться от времени, когда эти изобретения были сделаны. Лишь с учетом эпохи можно понять, что то и другое изобретение дало развитию человеческой цивилизации новый импульс. Однако за каждым изобретением стоит не только один человек, но и умонастроение определенного человеческого общества, парадигма его культурного развития в определенных условиях и в определенное время. И совсем необязательно, чтобы предки какого-то народа, сыгравшего большую роль в развитии человеческой цивилизации в прошлом, играли соразмерную роль в настоящее время. Освальд Шпенглер писал, что цивилизации зарождаются, развиваются, достигают расцвета и умирают. Примерно то же самое можно сказать и о этносах с той лишь разницей, что этносы в большинстве случаев не умирают, а угасают или ассимилируются другими этносами, если, попадая в неблагоприятные условия, не проходят процесс постоянного обновления. Иногда такие обновления имеют настолько основательный характер, что культурная преемственность между отдаленными поколениями одного и того же этноса становится настолько незаметной, что не позволяет исследователю признать возможность этнической общности носителей археологических культур, разделенных большим временным промежутком. Между тем, может оказаться, что обрыв культурной традиции вовсе не говорит об исчезновении этноса, ибо один из признаков этноса – его язык несмотря на свой характер переменного явления остается. В этом отношении интересен пример этнической истории чувашей. Как показали исследования, их предками была определенная, весьма большая часть скифов. Утверждать об этом – значит противоречить общепринятым в науке взглядам. Культурная преемственность между скифами и чувашами на первый взгляд незаметна и какие-то аналогии и совпадения считаются случайными. Сами чуваши не сохранили никаких преданий о своем скифском прошлом. В таких условиях возможны всякие научные спекуляции и они, действительно, имеют место. Тем не менее, есть основания утверждать, что между чувашами и скифами есть прямая языковая и культурная преемственность, хотя чуваши прошли процесс определенного этнического перерождения, т.е. приобрели новое этническое самосознание.

Несмотря на то, что некоторые этносы иногда ассимилируются другими, нельзя сказать, что они всегда исчезают бесследно. Ассимилируясь в среде иноязычного этноса, они тем не менее оказывают влияние на его этнопсихологию и в меньшей степени на язык, главным образом на его лексику.

Пять тысячелетий тому назад все тюрки имели европеоидную внешность. Вследствие расселения по большим просторам Центральной Азии многие тюркские народы смешались с местными монголоидами и совершенно изменили свой внешний облик. Тем не менее, тюркская языковая общность сохранилась. Ясно, что тюрки-монголоиды и тюрки европеоиды значительно отличаются друг от друга в генетическом плане, но языковая преемственность дает нам основание утверждать, что процесс генетического перерождения монголоидными тюрками совершенно не осознавался, а признаком принадлежности к определенной этнической общности всегда оставался язык далеких европеоидных предков. Тут следует добавить также, что таким же незаметным было изменение языка.

Строго говоря, этнос и языковая общность – понятия не тождественные; этнос кроме языковой общности предполагает наличие еще и других отличительных признаков. Но поскольку существование языка охватывает продолжительный период жизни многих поколений и он не может существовать без своих носителей, то совершенно необходимо введение в употребление нового понятия для обозначения исторической общности людей, в которой люди использовали язык, по крайней мере своего одного, биологического предка и тем самым обеспечивали передачу в той или иной степени измененного языка своим потомкам .

Этногенез как научный прогноз

На определенном отрезке человеческой истории этногенетические процессы усложняются, и их изучение требует иных методов, нежели те, которые были использованы в проведенных нами исследованиях. Язык, который до этого времени был определяющим признаком этноса, в какой мере теряет свое значение для этнической идентификации, и вместо этого на процессы этногенеза начинает влиять принадлежность к определенному государству или религии. На смену географическим границам приходят пределы политические, которые иногда прерывают или очень усложняют контакты между отдельными частями одного и того же первичного этноса. На языки отдельных этнических групп влияет язык господствующей нации, а с развитием образования – язык церкви и печатная продукция. Появляются и развиваются новые элементы этнических общностей, ведущих к образованию современных наций. Историческая перспектива таких наций во многом зависит от того, насколько они сохраняют собственную самобытность, обусловленную их этногенезом, и насколько они могут противостоять нивелирующему влиянию прогрессирующей глобализации.

Глобализация противоречит одному из самых существенных принципов организации природы и человеческого общества – принципу полиморфизма и поэтому не будет содействовать общему развитию человечества, хотя может быть для него стимулирующим „вызовом” в том смысле, в котором его понимал Арнольд Дж. Тойнби. Опыт отдельных культур включает у себя две большие категории – опыт приобретенный и опыт унаследованный. При этом приобретенный опыт, наиболее значительные достижения которого распространяются по всему миру, способствует глобализации, в большой мере суживает творческую инициативу, мешает проявлениям оригинального мышления, ограничивает рамки поиска новых путей в науке, культуре и технике. Напротив, опыт унаследованный может быть базой для новых творческих поисков и одновременно обеспечивать этим поискам оригинальность способов и путей, что чрезвычайно важно для человеческой цивилизации вообще. Однако нельзя исключать того, что в унаследованном опыте отдельных народов могут быть бесперспективные достижения, которые не могут пойти на пользу целому человечеству, поэтому в интересах каждого народа избавляться от унаследованного отрицательного опыта, усваивая достижение других культур. Унаследованный опыт отдельных народов является результатом и следствием их этногенеза, в котором язык является наиболее архаичным и наиболее существенным фактором. Изучение этногенеза любого народа позволит в определенной мере не только прогнозировать его будущее, но и корректировать унаследованный им опыт. Но такая коррекция методом отбрасывания отрицательных составляющих и усвоением общечеловеческих достижений не может распространяться на язык этноса, ибо любой язык никогда негативным опытом не может быть, поскольку он в любом случае выполняет свои коммуникативные функции. Народ лишенный собственного языка и ориентированный лишь на усвоение приобретенного опыта человечества не имеет исторических перспектив.