До питання про етнічність культури псковських довгих курганів
При работе с курдской топонимией в Прибалтике (см. Курды у истоков государственности Литвы) было обращено внимание на то, что несколько топонимов в соседней части России тоже могут иметь курдское происхождение. Целенаправленные поиски помогли обнаружить их такое скопление у южных берегов Псковского озера и в ближайшей окрестности Печорского района Псковской области:
Варапаново, деревня – курд. verobûn «разливание»
Вастцы, деревня – курд. west «страдание, труд, забота».
Гверстонь, деревня – курд. kwîr "поле, луг", stûn "столб".
Захново, деревня – курд. zehn «седло», zehm «сила, мощь».
Зехново, деревня в Печорском, а также Пушкиногорском и Островском районах Псковской области – как Захново.
Иверицы, деревня в Печорском районе Псковской области – курд. evir «брань, ругань».
Изборск, деревня в Печорском районе Псковской области – курд. izb «холостяк», «незамужняя девица», ors «свадьба».
Псков, областной центр – курд. pezkûvî «лань».
Трынтово, деревня в Печорском районе Псковской области – курд. torind «благородный», av «вода»
Также в этом месте концентрируется большое количество могильников культуры длинных курганов. В целом область распространения длинных курганов охватывает обширное пространство от берегов Балтики до Рыбинского водохранилища, но их плотность совершенно разная. В.В. Седов составил перечень памятников этой культуры на 1974 год в количестве 352 наименований (Седов В.В. 1974, 42-61). К сожалению, памятники привязаны к населенным пунктам, поиск местонахождения которых нередко усложняется, поскольку не указывается район той области к которой они относятся. Между тем, одинаковых названий населенных пунктов в одной и той же области бывает несколько, часть названий со временем изменилась, а некоторые деревни уже прекратили свое существование. К тому же в перечне замечены явные ошибки, что неизбежно. В связи с этим, нет никакой возможности представить расположение хотя бы половины всех памятников на карте Google My Maps, чтобы найти закономерности в их концентрации. Приходится пользоваться картой составленной автором, что не совсем удобно. Большая часть карты приводится ниже.
Расположение могильников с длинными курганами
(Седов В.В. 1974. Таблица 1).
Номера на карте соответствую порядковым номерам в перечне памятников.
На всей области распространения длинных курганов В.В. Седов выделил шесть районов, среди которых насыщены длинными насыпями два: Себежское поозерье с верховьями реки Великой и бассейны Псковского и Чудского озер с низовьями реки Великой. На приведенной карте они очерчены красными окружностями. В бассейнах указанных озер и в нижнем течении реки Великой, то есть на месте скопления курдской топонимии находится 350 курганов, 116 могильников (32, 6% от общего числа). Возникает вопрос о возможной корреляции между данными топонимии и археологии.
В.В. Седов несколько раз обращался к теме этнической принадлежности создателей культуры длинных курганов (Седов В.В. 1974, 1981 и др.) и пришел к выводу, что ими было славянское племя кривичей. Его первоначальный вывод основывался на определенной преемственности в погребальных ритуалах и керамических материалах между длинными и полусферическими курганами IX и X вв, достоверно славянскими. В последствии, отстаивая свою точку зрения после критических оценок его работы, он стал более осторожен в своей аргументации и признавал влияние на славянскую культуру местного субстрата (Седов В.В. 1981, 5). Один из его оппонентов, Г.С. Лебедев, считал, что создателями длинных курганов было финноязычное племя чуди (там же, 6). Также и другие крупные исследователи, такие как М. И. Артамонов и И. И. Ляпушкин, не считали создателей культуры длинных курганов славянами (Загорульский Э.М. 2014, 17). Если же кто-то из других специалистов и признавал славянскую этничность длинных курганов, то все-таки имел свое мнение о племенной принадлежности их создателей (Штыхов Григорий. 1999, 25-33). При решении этого вопроса совершенно справедливо указывается, что следует соотносить между собой время появления КПДК и славян на общей территории распространения:
Хронологическая сопряженность и территориальное совпадение области длинных курганов с ареалом, куда летописец помещает одну из группировок кривичей, дало основание связывать создателей культуры длинных курганов со славянским племенным союзом кривичей. Однако последующие исследования достоверно славянских памятников, новые данные о времени заселения славянами территории племен длинных курганов, а также о датировке ранних длинных курганов ставят вопрос об этнической принадлежности носителей этой культуры и их отношении к славянскому этносу (Загорульский Э.М. 2014, 16).
Э. М. Загорульский основательно критиковал сторонников славянского происхождения КПДК, особенно В.В. Седова, но в целом его пространные доводы носили формально-логический характер и не могли закрыть этот вопрос к всеобщему согласию археологов. Создается впечатление, что археологические материалы без привлечения дополнительных данных можно трактовать по разному. Традиционные методы успеха не приносят, а в работах лингвистов много надуманого, когда речь заходит о местах поселениях славян. Раскритикованная российскими лингвистами моя работа совершенно не принимается во внимание (Стецюк В.М. 1987).
Со временем в процессе углубления исследований в культуре длинных курганов был выделен вариант псковских и он получил название культуры псковских длинных курганов (КПДК). Однако вопрос об ее происхождении все еще является продолжением давней дискуссии (Михайлова Е.Р. 2018, 173). По мнению Е.Р. Михайловой идея сооружения курганов была привнесена в результате тех же культурных импульсов, что и вещи центральноевропейского происхождения, встречаемые в наиболее ранних комплексах КПДК (там же, 173). Она считает:
Территорию, откуда могла бы прийти на северо-запад Восточной Европы идея погребения кремированных на стороне останков в сложных по строению земляных насыпях, вероятно, следует искать на территории Юго-Восточной Прибалтики, среди балтских культур, где курганный обряд захоронения известен еще с до-римского периода. Под балтскими понимается группа сходных культур на территории современных Латвии, Литвы, Калининградской области и Северной Польши, которые большинство исследователей связывает с населением, говорившим на языках балтской группы. (там же, 173)
Е.Р. Михайлова видит общие черты для балтских древностей и КПДК сразу в нескольких аспектах и особенно она подчеркивает многочисленность погребений коней в обоих случаях, а также захоронение деталей конского и всаднического снаряжения (там же, 173, 176). Особенно важным для рассматриваемой темы является расположение курганов восточнолитовского типа вплотую к псковскими длинными курганам, поскольку курдская топонимия тянется к ним именно из Литвы через Латвию.
Территория балтских культур и культуры псковских длинных курганов
Условные обозначения: 1. Территория балтских древностей в поздний период переселения народов. 2. Территория культуры псковских длинных курганов. 3. Территория культуры восточнолитовских курганов. 4. Доложский погост.
(Михайлова Е.Р. 2018, 174, рис. 1)
Связывая между собой топонимию и археологию мы можем предполагать, что расположение нанесенного на карту Доложского погоста может говорить о том, что находки памятников КПДК могут быть обнаружены значительно севернее вплоть до Санкт-Петербурга и Ладожского озера, ибо в этом направлении ведет цепочка топонимов возможного курдского происхождения:
Шаврово, деревня в Псковском районе Псковской области – курд. şev "ночь", revo "табун".
Мараморка, деревня в Карамышевской волости Псковского района Псковской области – курд. merem «цель, намерение, желание», orke “империя, монархия».
Кебско, деревня в юго-западной части Струго-Красненского района Псковской области – курд. kevz «мох».
Гверздонь, деревня в Псковском районе Псковской области – курд. kwîr "поле, луг", stûn "столб".
Симанский Лог, деревня в Струго-Красненском районе Псковской области – simawî "небесный, лазурный".
Котоши, деревня в Плюсском районе Псковской области – курд. kutasî "окончание, конец".
Шавково, деревня в Новосельском сельском поселении Сланцевского района Ленинградской области – şewq "блеск, сияние", "луч".
Самро, деревня в Лужском районе Ленинградской области – курд. sam "страх", ro 1. "солнце". 2. "выливаться, разливаться".
Рель, деревня в Осьминском сельском поселении Лужского района Ленинградской области – курд. rêl "лес, роща".
Саба, деревня в Осьминском сельском поселении Лужского района Ленинградской области – курд. sava "незрелый", "новообразованны", "маленький".
Лемовжа, деревня в Сабском сельском поселении Волосовского района Ленинградской области – leme-lem "журчание", "бурное течение", avşo "вода для стирки".
Ижора, две деревни в Веревском и Елизаветинском сельских поселениях Гатчинского района Ленинградской области – курд. îcare (ijare) "наем, аренда", "плата".
Гатчина, районный центр – курд. I hacet (hajet) 1. "нужда", 2. "инструмент", 3. "способ", II gacot (gajot) kirdin "пахать" (kirdin "делать, совершать").
Тавры, деревня Колтушского сельского поселения Всеволожского района Ленинградской области – tawêr "скала", "камень, валун".
Курды-киммерийцы двигались в Прибалтику из причерноморских степей (см. раздел Киммерийцы), поэтому могли присти с собой некоторые элементы степных культур. С такой точки зрения можно рассматривать обычай погребения лошадей, что может быть характерным для степных народов. Однако время появления курдов в Прибалтике остается неясным. Было предположено, что из Тмутараканского княжества курдов и касогов (как летописных половцев) переселил Северскую землю князь Мстислав Владимирович, "иже зареза Редедю", а позже позже эти "половцы" принимали участие в походах Черниговских знязей на север. Однако это происходило значительно позже появления культуры длинных курганов. Очевидно нужно искать другое объяснение. Изучение балтской топонимии за пределами этнических территорий дает основание предполагать присутствие балтов на Северном Кавказе. Цепочка топонимов балтского происхождения через Беларусь и Восточную Украину может маркировать путь их миграции. Этот же путь кавказские народы могли использовать в обратном направлении.
Поселения КПДК изучены намного хуже погребений и в основном в пределах некоторых древних городов, таких как Полоцк, Лукомль, Псков, Изборск (Загорульский Э.М. 2014, 16). Очевидно поселения осуществлялись вдалеке от погребений и их обнаружение носило случайный характер. Если же обратить внимание на топонимию, археологам может сопутствовать успех. По данным В.В. Седова вторым крупным районом распределения длинных курганов является Себежское поозерье (23,4% от общего число). Здесь также имеются топонимы, которые во всей массе не могут быть расшифровани ни при помощи славянских, ни при помощи балтийских языков: Себеж, Велиж, Эпимахово, Жадро, Жигули, Техомичи, Шушково и др. Однако они не расшифорвывваются и при помощи курдского. Предварительно можно сказать, что их можно интерпретировать при помощи кабардино-черксесского языка. Во всяком случае строители длинных курганов в этом районе были иной этнической принадлежности, нежели в районе Псковского и Чудского озер, поэтому между двумя группами этих памятников археологи должны найти характерные отличия.
Нерешенность вопроса об этничности культуры длинных курганов говорит о том, что это не простая задача и традиционными методами археологии и даже с привлечением случайных фактов из исторической лингвистики она не решается. Можно надеяться, что новое поколение археологов будет применять более творческий подход к исследованию происхождения культуры длинных курганов.