Соотношение между памятниками КШК и древнетюркскими топонимами.

Preface

Значение топонимии для восстановления исторической истины наукой еще не оценено в достатиочной степени. Особено большое значение она имеет в археологии, когда практически нет письменных документов, которые могли бы подсказать, где именно следует проводить исследования и кому могут принадлежать находки. Приведу конкретный пример. На севере Беларуси много топонимов древнетюркского происхождения, а культуру шнуровой керамики (КШК) я связываю с древними тюрками. Логично предположить, что древнетюркская топонимия должна коррелировать с древнетюркской культурой. Однако достоверных свидетельств о местоположении памятников КШК на севере Беларуси я не нашел, хотя ее артефакты изредка там встречаются. В поисках более точной информации я предположил, что именно там может выделен быть верхненеманский вариант КШК предполагается именно там. Чтобы не полагаться на случайные находки, раскопки можно проводить там, где имеются скопления тюркских топонимов.

Принято считать, что культура шнуровой керамики (КШК) была создана индоевропейцами, которые начали расселяться по обширным просторам Европы в конце IV тыс. до н. э. из степей Северного Причерноморья. Степные корни центральноевропейского населения культуры шнуровой керамики подтверждаются результатами исследований ADNA [Włodarczak Piotr. 2021: 435], однако они ничего не могут сказать о его этнической принадлежности. Согласно распространенному мнению, за археологической культурой стоит определенный антропологический тип, но язык ее носителей не учитывается. Этническая принадлежность населения наследуется по принадлежности к определенному языку, что видно на примере тюркских народов. Их общность определяется не антропологическими признаками, а генетическим родством языков, на которых они говорят. Духовная культура, которая менее подвержена заимствованиям, чем материальная, поэтому более устойчива. Она формируется на основе языка, и именно он характеризует этническую группу. Антропология лишь добавляет компонент к определению этнической принадлежности.

Исследование родственных отношений индоевропейских и тюркских языков графоаналитическим методом показало, что распад праиндоевропейского языка произошел в бассейне Среднего и Верхнего Днепра, а пратюркского языка на территории между Днепром и Доном [Стецюк В.М.. 1998]. В связи с этим было высказано предположение, что создателями КШК была часть древних тюрков, которые, в отличие от своих сородичей, двинулись не на восток, а на запад и частично на север и северо-восток [там же: 66-67]. Логично предположить, что на запад двинугись те племена, которые населяли западную часть общетюркской территории. После этого разделения западная и восточная группы тюркских языков развивались по-разному.

В поддержку этой гипотезы были представлены топонимические материалы, в ряде случаев весьма убедительно этимологизированные с использованием чувашского языка. Этот язык стоит особняком среди других тюркских языков и есть основания предполагаеть, что он сохранил некоторые элементы древнетюркского языка. Ареал формирования древнеболгарского языка, из которого развился чувашский язык, находился на левом берегу Днепра, в самом его устье. То есть предки древних булгар были среди тех тюрков, которые мигрировали на Запад. Они говорили на пратюркском языке. Часть из них долгое время оставалась на Западной Украине, но в начале первого тысячелетия до нашей эры они переселились в причерноморские степи и вошли в историю как скифы. Они говорили на языке бизком к праотцовскому. Их потомки — чуваши — сейчас живут на Верхней Волге. Поэтому чувашский язык из всех тюркских языков наиболее близок к древнетюркскому языку, и мы используем его для расшифровки "темных" топонимов [Стецюк В.М. 1999].

Этимология топонимов всегда носит вероятностный характер, поэтому доказательную силу имеют массивы топонимов, а не отдельные примеры. Более того, наборы данных будут еще более убедительными, если они образуют плотные скопления или цепочки, отражающие пути миграции носителей языка. Можно предположить, что плотное скопление топонимов в определенном месте указывает на него как на место обитания. С другой стороны, место обитания может определяться скоплением однородных объектов материальной культуры. Если такие места обитания совпадают в достаточной степени, то можно утверждать, что создателями материальной культуры были носители языка, с помощью которого объясняются топонимы, расположенные в ареале распространения этой культуры. При этом совсем не обязательно, чтобы время возникновения топонимов соответствовало времени существования культуры. Этническая принадлежность населения не могла измениться при смене культуры. В нашем случае может быть так, что тюрки все еще оставались в своем старом месте обитания и основывали свои поселения, когда КШК давно прекратил свое существование.

Именно таким образом мы пытаемся доказать тюркскую этническую принадлежность создателей КШК. Для этого вся топонимика Европы, этимологизированная с использованием чувашского языка, и памятники КШК были нанесены на одну карту в базе данных Google My Maps (см. скриншот на рис.1). Далеко за пределами этнической территории чувашей по всей Европе этимологизировано около 1200 топонимов.

Рис. 1. Памятники КШК и древнетюркские топонимы

На карте фиолетовыми точками обозначены населенные пункты с названиями тюркского происхождения, которые могут соответствовать временам КШК или близким к ним. Звездочками обозначены известные единичные или групповые памятники КШК.

Сравнение распространения древнетюркских топонимов и памятников КШК показало, что примерно четверть из них расположена там, где памятники КШК не обнаружены. Соответственно, их следует отнести к более позднему времени, в основном к скифскому, поскольку мы отождествляем скифов с древними булгарами. Однако около 900 топонимов предполагаемого булгарского (на самом деле древнетюркского) происхождения — это очень много, даже если некоторые из них ошибочны. В общей сложности мы имеем следующие предпосылки:

1) Культура шнуровой керамики имеет корни в ямной культуре, распространенной в степях к северу от Азовского моря в IV–III тыс. до н. э.

2) Древнетюркский язык распался на диалекты, из которых со временем на территории среднестоговской культуры, предшествовавшей ямной культуре в V тыс. до н. э., развились отдельные тюркские языки.

3) Топонимика свидетельствует, что большинство тюрков не мигрировало в Азию, а осталось в Европе, расселившись на огромной территории. Из этих посылок следует логический вывод, что культура шнуровой керамики была создана древними тюрками и распространена ими на большей части Европы. Попробуем доказать это еще раз.

Рассматривая карту на рис. 1, можно видеть, что и памятники КШК, и тюркские топонимы образуют скопления разного размера, и при этом эти кластеры в некоторых местах частично совпадают. Сначала рассмотрим регион Верхнего Днестра, по которому у нас больше всего данных [Войтович Марія. 2022]. Пани Мария составила список из 74 памятников, из которых 24 являются поселениями, а остальные — курганами и грунтовыми могильниками. Все они были нанесены на карту вместе с топонимами, которые я расшифровал с помощью чувашского языка. К ним были добавлены три-четыре памятника из других источников (см. карту на рис. 2).

Рис. 2. Памятника КШК и тюркская топонимия в Верхнем Приднестровье

On the map, CWC sites are marked with red dots, Bulgarian place names with purple markers. Red asterisks indicate Turkic place names near which the CWC sites were found.

Расшифровке помогают фонология чувашского языка и звуковые соответствия между чувашским и славянскими языками, основные из которых представлены ниже:

Буквы ă и ě передают редуцированные звуки а и е. Чаще всего они отвечают украинским о (у) и е соответственно, но могут и выпадать.

Чувашская буква у исторически чаще всего отвечает звуку а, реже у.

Чувашская буква а может отвечать украинским а и о.

Чувашские буквы е и и отвечают украинским е и і, хотя взаимные замены возможны.

Согласные звуки чувашского языка мало отличаются от украинских, но в чувашском языке бывший к со временем превратился в х, а г в к, то есть слов с г в чувашском языке вообще нет, за исключением заимствованных. Другие особенности таковы:

Чувашский звук л в определенных случаях в украинском языке рефлексировался как в.

Чувашские буквы, передающие глухие звуки, в начале слова и перед гласными могут звучать более звонко (например, п звучит ближе к б).

Буква ç передает звук близкий к украинскому зь или ць. Поскольку глухие часто имеют соответствие в звонкой паре, то ç может отвечать также украинскому дз.

Чувашский звук, который передается буквой ч может происходить из древнетюркского т.

Банюнин – чув. пан "яблоня" ("яблоко"?), йӳнĕ "lyitdsq".

Бовшев – чув. пăлхав "бунт, мятеж" . Памятник КШК.

Болехов – чув. пулǎх ”плодородие”.

Будзин – чув. пуçăн "начинать" или пуç "начало" + ăн "удаваться, ладится".

Верын – чув. вěрене "клен".

Вороняки – чув. вырăн "место", яка "гладкий, ровный".

Воютичи – чув. вăй "сила", ут "конь".

Гавареччина, село известно своей специфической техникой обжига керамики – чув. кăва "раскаленные угли" и ĕççынни "труженик" объединенные в слово кǎварěççынни могли означать "работник с раскаленными углями", т.е. "гончар".

Дашава – чув. ту “гора”, "горный"; шывĕ “река”. Два памятника КШК.

Дзвиняч – чув. çвин/çуйăн "сом".

Dźwiniacz Górny – чув. çвин/çуйăн "сом".

Жукотин – чув. çăка “липа”, др.-англ tūn "село" было широко распространено среди населения Украины разной этнической принадлежности.

Ишков – чув. ĕшке "мять".

Кагуев – чув. кăк "ствол, корень", уй «field».

Камула, гора – чув. камǎр чул "утес, глыба".

Кимир – чув. ким “сноха”, ыр, ырă "хороший, добрый".

Кинчаки – чув. кăнчăк “клубком, калачиком”.

Кобылеччина – чув. хăпала "обжечь", ěççынни "труженик".

Ковьяри – чув. кăвар "горящие угли, жар".

Коросно – чув. кăрăс “скудный, бедный” или карас "соты'.

Котузов – чув. хутаç “мешок”.

Куткир – чув. кут “ствол”, хыр “сосна”.

Нараев – чув. nar "красота", ай "нижний, низина".

Нараевка – как Нараев.

Одаев – чув. утǎ 1. "сено". 2. "остров". 3. "долина", ай "нижний, низина".

Одаи – как Одаев.

Ортинычи – чув. уртăн "виснуть, опираться".

Полтва, река – чув. палтла, “быстрый".

Потуторы – чув. пăв “давить”, тутăр “платок”.

Саджава – чув. cĕn "молоко", шывĕ "река".

Сапогов – чув. сапак "гроздь", "стручок".

Сыхов – чув. сыхă “бдительность”.

Темыровцы – чув. тимěр "железо". Во времена КШК слово имело другое значение.

Турка – Chuv. турхи "торги".

Тустань – др.-булг туш "камень", тěм "холм".

Узин – чув. уççăн "открыто", "ясно", "свободно".

Урмань, село окружено лесами – чув. вăрман “forest".

Ушковичи – чув. вышкал, “похожий”.

Хренев – чув. хĕрен 1. "хрен", 2. "коршун".

Хыров, город находится в районе, окруженном сосновыми лесами – чув. хыр "сосна". Памятник КШК.

Ценява – Чув. çěнě “новый”.

Цетуля – чув. çĕтӳ "поднимать целину".

Черкасы – чув. kĕr "осень" (зима), кассă изафет от касă “улица, околоток, квартал” (ранее "селение).

Чижиков – чув. чышкă “кулак”. Памятник КШК.

Чижки – чув. чышкă “кулак”.

Чишки – чув. чышкă “кулак”.

Чуква – чув. чухлă "соразмерный, нормальный”.

Чуперносов – чув. чăпар “пестрый”, маса “внешность”.

Шепаровцы – чув. шǎпǎр “метла”.

Юнашков – Chuv юнаш "вставать рядом".

Язловец’ – Chuv йăслав "шум, галдеж".

Якторов – Chuv. як "гладкий, ровный" тăрă “верх".

Ямполь – Chuv. ям "перегонка дегя", пăл "труба".

Эти топонимы расположены среди памятников КШК таким образом, что образуют единое поле. Плотность распределения тех и других примерно одинакова. Более того, некоторые топонимы и памятники КШК образуют цепочку вдоль подножия Карпат, что хорошо просматривается на Google My Maps (см. скриншот на рис. 3).

Рис. З. Путь создателей КШК маркированный памятниками ии тюркской топонимией в Верхнем Приднестровье

Этот путь, изначально проложенный создателями КШК, впоследствии использовался неоднократно, поэтому поселения вдоль него могли быть основаны турками, остававшимися в удобных для проживания местах и ​​позднее.

Плотность памятников КШК в этой области довольно высока и заметна также в других местах на всем большом пространстве Европы, что говорит о многочисленности создателей этой культуры. Однако сами тюрки, как кочевники, были не столь многочисленны в отличие от земледельческого населения трипольской культуры на правом берегу Днепра, куда они начали переправляться в конце четвертого тысячелетия до н. э. Благодаря воинственности и лучшей организованности, присущей кочевникам, они установили над трипольцами режим ксенократии, навязав им свой образ жизни и язык. Таким образом, можно предположить, что трипольцы были вовлечены в массовый процесс миграции тюркских племен.

Такое же соотношение тюркских топонимов и памятников КШК можно обнаружить и в других местах их скоплений. Хорошую возможность для этого представляют памятники фатьяновской культуры (ФК), одного из вариантов КШК в бассейне Москвы-реки. Данные для этого предоставил российский археолог Николай Кренке (Кренке Н.А. 2014]. Я провел поиск и этимологизацию тюркских топонимов в близлежащей местности с использованием чувашского языка.

Украинские археологи считают, что фатьяновская культура сложилась в результате перемещения на эту территорию части населения среднеднепровской культуры в начале ее средних этапов – в конце 3 – начале 2 тыс. до н. э. [Артеменко И.И. (ред.) 1985, 375]. Это предположение подтверждается цепочкой тюркских топонимов, протянувшейся по долине реки Оки от ареала распространения среднеднепровской культуры до бассейна Москвы (см. карту на рис. 4). На карте показана наиболее плотная часть скопления памятников вместе с скоплением тюркских топонимов.

Рис. 4. Памятники ФК и топонимы, отмечающие миграцию тюрков на северо-восток.

На карте красными точками обозначены памятники ФК, а фиолетовыми — древнетюркские топонимы. Красными звездочками обозначены тюркские топонимы, вблизи которых были обнаружены памятники КШК.

The interpretation of the Turkic place names shown on the map is given below.

Адуево (2) – чув. утă 1. "сено". 2. "остров". 3. "долина', ай "нижкий".

Акатово (8) – чув. акатуй – массовый праздник по случаю завершения весеннего сева.

Акулово(15) – чув. акала "пахать" от aka "старинный плуг".

Айдарово (4) – чув. айтар "уменьшать, убавлять" или ай “низкий", тăр “стоять, становиться”.

Артаково – чув. артак "нега, баженство, ласка".

Бабаево – чув. папай “старик, дед”.

Болхов – чув. пулăх ”плодородие”.

Болохово – чув. пулăх ”плодородие”.

Бояринцево – чув. пайăр "собственный".

Бояркино – чув. пайăр "собственный".

Боярково – чув. пайăр "собственный".

Чаусово – чув. чăваш "чувaш".

Чекалин – чув. чěкел "становиться красивым, поправляться".

Черкасы – чув. кĕр "осень" (зима), kassă “улица”, "околоток", "квартал".

Esukovskiy – чув. yüçеk "sour".

Караш – чув. карăш "landrail, corncrake".

Кашира – чув. кăш "соболь", йĕр "след".

Ханево (2) – чув. хăна "гость", тур. ev. Древнетюркское название дома не сохранилось в чувашском языке, но сохранилось в турецком и гагаузском. В других тюркских языках оно приняло форму öy.

Кокино – чув. кăк “корень", "пень”.

Колонтаево (3) – чув. кăлантай "лентяй, ленивый” (приватное сообщение), хăлин "упрямый", "лентяй, ленивый", -тай — аффикс, образующий прилагательные от именных основ со значением «обладающий в избытке признаком, указанным в основе» с оттенком презрения.

Конышево – чув. кăнăш "сор, мусор, хлам".

Куракино (3) – чув. курăк "трава", "зелень".

Кураково – ччув. курăк "трава", "зелень".

Кутузово (2) – чув. хутаç “мешок, сумка”.

Маякk – чув. маяк "веха".

Маяки (2) – как Маяк (см.).

Муратово (2) – др.-булг. бура (чув. пура) “сруб”, чув. ту “делать, строить”.

Нара – чув. 1. nar "красота", 2. nără перен. “увалень”.

Одоев – чучув. утǎ 1. "сено". 2. "остров". 3. "долина", ай "нижний, низина".

Окулово – чув. акала "пахать" от ака "старинный плуг".

Орша – чув. ăрша "мгла, знойное марево".

Самарино – чув. самăр "тучность, упитанность".

Серпухов – чув. сĕр "тереть", пахав "струг, рубанок".

Шаблыкино (2) – чув. shăplăkh "тишина, затишье".

Шалайково – чувaшское языческое имя Шалай..

Шарапово (9) – чув. шар "очень, совсем", apav – междометие выражающее удивление, радость.

Швтово (2) – чув. шат "плотно", "впритык".

Шевардино – чув. шĕвĕрт "острить, заострять".

Таратухино – чув. тара "наемный труд", tukh "начинаться, становиться, появляться".

Тарусв (первоначально Торуса) – чув. тăтăс "берестяной короб, бурак".

Тарусово – как Таруса.

Тайдаково – чув. туй “свдьба”, тăкă "состоятельный, богатый".

Толпино – чув. талпăн "устремляться, рваться".

ям (4) – чув. ям “перегонка дегтя”.

Юхнов – чув. юхăн "беднеть, приходить в запустение".

As you can see from the list, the composition of toponyms is not diverse. For example, the name Akulovo (Okulovo) is placed on the map 16 times, out of a total of 34 such place names throughout the territory of the Fatyanovo culture. The name Akatovo is placed on the map 8 times out of 24 in this culture. Both of them are formed based on Chuv. aka “plow”, which speaks to the agricultural nature of the settlers. The place name of Sharapovo occurs 9 times out of 28 and can reflect the joy of migrants who discovered favorable conditions for settlement in the area. The semantics of these words give reason to make such an assumption. That part of the agricultural population of the Trypillian culture, assimilated by the Turks, migrated to the area of the Fatyanovo culture and was looking for an opportunity to continue their traditional occupation in new places. Livestock farming is reflected in four place names originating from Chuv. kurak "grass". Place names based on Chuv pulăkh correspond to fertile lands. The name Cherkasy is also related to livestock farming. It talks about the peculiarities of nomadic cattle breeding. This interpretation corresponds to the widespread Turkic word qyshlaq, which is translated as "wintering" (from the qysh "winter" of the same origin as the Chuv. kĕr). Turkic cattle breeders graze their cattle nomadically in the summer, and with the onset of autumn, they stop in one place, where they prepare hay for the winter in advance. Judging by the four place names Yam, making tar was a common craft. The tar was used to lubricate the axles of cart wheels, and this indicates the good development of vehicles, which greatly facilitated migration.

The main direction of migration of the Turks was western. Moving from the Upper Dniester Region, a large portion of them settled in the Krakow region, as evidenced by the concentration of archaeological finds from the final Eneolithic period (about 2800–2400 BC) [WŁODARCZAK PIOTR. 2021: 436]. Some of them are shown in Fig. 5

Рис. 4. Памятники ФК и топонимы, отмечающие миграцию тюрков на северо-восток.

Fig. 5. Final Eneolithic grave sites in south-eastern Poland. Fragment of the map [ibid: Fig. 1].

In the same place, a small accumulation of supposed Turkic place names was found, which I interpreted using the Chuvash language. I posted them on Google My Maps along with the data I have about the CWC sites in this area (see Fig. 6).

Fig. 6. The sites of CWC and Ancient Turkic place names in the Upper Dniester Region

In total, 18 putative Turkic place names are shown on the map. The third part of them consists of the names Budzyń, of which four names have parts of a larger settlement. This name is compared with the Chuv. puçăn “to start, begin”. Migrants could give such and similar names to their first settlements in a new place. The remaining are:

Bosutów – Chuv. păs "steam", ută "island", "grove".

Budzów – Chuv. puç "head", puçăn "to start".

Budzowy – Chuv. puç "head", "start", "finish", "border", "side" etc.

Chabówka – Chuv. khapăl "hospitably".

Czuszów – Chuv. chukhă "poor, scanty".

Dodów – Chuv. tută «taste».

Kowary – Chuv kăvar “hot coal, embers”.

Leńcze – Chuv. lĕnche "to weaken, to become exhausted".

Opatkowice– Chuv. apat "food, nourishment, feed".

Paszkówka – Chuv. păshka "to pestle".

Tenczyn – Chuv. tĕnche "world, environment".

Teresin – Chuv. tĕrĕs "right, proper".

There are significantly more CWC sites in Germany than in Poland. And if we compare them with the Tutkic place names, then this is best done using the example of Bavaria, because this name in German Bayern can come from the Chuv. Chuv payăr «proper, own». Data on CWC sites were taken from the work of a German researcher of Corded Ware culture [HECHT DIRK. 2007]. They, together with place names of supposed Turkic origin, were placed on Google My Maps (see map in Fig. 7)

Fig. 7. The sites of CWC and Ancient Turkic place names in Bavaria.

On the map, CWC sites are marked with red dots, Bulgarish place names with purple markers. Red asterisks indicate the Turkic place names where the CWC sites were found.

On the map, the clusters of sites and place names coincide to a certain extent. This applies lesser to the southern part of Bavaria. Here, among the place names, Pullach “fertility” (8 cases) predominates. This name must refer to the agricultural population. It can be assumed that in this area the former pastoralists began to switch to an agricultural form of farming and this led to a change in culture. A chain formed by place names and sites running from Nuremberg to Passau marks the route of movement of the Turks. Due to the density of monuments, it is impossible to identify them all on a map scale. To get acquainted with them you need to look at the Google My Maps. Turkic roots are often an integral part of a place name, when German words Bach, Berg, Burg, Heim, Hof form the second part. The interpretation of some place names is very convincing, which is a good indication of the presence of the Turks in Bavaria, even if some etymologies are erroneous. A complete list of place names is given below.

Amerang – Chuv. amăr «time prone to rain», anka «thirsty».

Ascha – Chuv ăshă «warm».

Bamberg – Chuv pan «apple tree».

Bayreuth – Chuv payăr «own», ut «horse».

Berching – Chuv. pěrkhěn «to splash»

Dertingen – Chuv. těrt «push».

Dormitz – Chuv tărmavçă «rake».

Emersacker – Chuv. ĕmĕr «eternal», saкăr «eight».

Fürth – Chuv pürt «peasant house».

Gerbrunn – Chuv. kěr «autumn».

Happurg – Chuv. khap «mat», parka «thick, strong».

Herpersdorf – Chuv. kherĕp «worries, burdens».

Homburg – Chuv. khăm «foetus of horse»

Iggenbach – Chuv. ikkěn «twain, double».

Iphofen – Chuv. ip «behoof, avail».

Irlbach – Chuv. ir «morning», -le adjective suffix.

Jachenau – Chuv. yakhăn «near».

Jachenhausen – Chuv. yakhăn «near».

Kasendorf – Chuv. kasăn «to be cutable».

Kemathen – Chuv. kem “decrease”, attan – word expressing desire.

Lam – Chuv. lăm «moisture, dampness, mildew»

Maiach – Chuv mayak «landmark».

Naila – Chuv. năyla «to drone, hum, buse».

Nürnberg (Nuremberg), a city – Chuv nür «moist, humid», en «side».

Perkam Chuv. pĕr «lonely, separate», kăm «ashes».

Pottenstein – Chuv. păttăm “spotted”.

Puchhof – Chuv. pukh «gather».

Puchheim – Chuv. pukh «gather».

Pullach (8) – Chuv. pulăkh «fertility».

Pürgen – Chuv. pürken «take cover».

Theres – Chuv. tĕrĕs «right».

Utzenhofen – Chuv. uççăn «free, open, clear».

Velden – Chuv. vĕlt «fast movement».

Vilseck – Chuv. vil «to die», sĕk «to buut».

Wittighausen – Chuv. vit “to cover”, tĕk “feather”, “hair”.

Wonsees – Chuv. vun «bundle of yarn».

Similar work can be done for other variants of CWC and culures previously considered such and dating back to a later time. The correlation of sites and place names does not indicate their attribution to the same archaeological culture, but only the long-term presence of the Turks in a large area of Europe for a long time.