Миграция индоевропейских племен в Восточной Европе в начале железного века
Продолжение темы
Археологичские культуры в бассейнах Днепра, Дона и Днестра в XX – XII вв. до Р.Х.
В Первом "Великом переселении народов" из всех индоевропейцев не принимали участие славянские, балтийские, германские, иранские и фракийские племена. Они лишь в разной степени расширили территории своих поселений. Наибольшую территорию заняли иранцы. Они расселились на большом пространстве между Днепром и Доном. Здесь на известных этноформирующих ареалах из праиранского языка вычленились отдельные диалекты, давшие начало современным иранским (см. раздел Иранские племена в Восточной Европе в эпоху бронзы). Практически все иранцы оставалась в этих местах несколько столетий, а в XI – X вв. до н.э. ассирийские источники уже зафиксировали их появление в Западного Ирана (Артамонов М.И., 1974, 10).
Причины, заставившие иранцев покинуть места первоначального обитания между Днепром и Доном могут быть разные. Возможно, переход балтов и англосаксов на левый берег Днепра привел в движение местное иранское население срубной культуры. Однако можно говорить и о других причинах. Степные районы могли быть оставлены по причине климатических изменений, приведших к уменьшению продуктивных возможностей степи. Во всяком случае, археологические данные свидетельствуют о временном запустении Приазовья и Причерноморья:
… в 12-10 вв. до н.э., по сравнению с предыдущим периодом, в степной зоне между Доном и Дунаем наблюдается десятикратное уменьшение количества поселений и погребений. Те же тенденции сокращения населения проявляются в степном Причерноморье и в последующую киммерийскую эпоху, что находит свое отражение в отсутствии на этой же территории поселений и стационарных могильников (Махортых С.В. 1997, 6-7)
Таким образом, есть основания считать, что иранские племена двинулись на поиски мест поселения с более благоприятными условиями. Вслед за первыми иранцами в Азию мигрировала и их основная масса. Дольше других в Европе оставались те иранские племена, которые заселяли наиболее северные ареалы, – предки осетин, белуджей и курдов.
Иранцы, так же как и тюрки ранее, использовали для передвижения колесный транспорт. Благодаря изобретению переднего поворотного устройства, их повозки стали более маневренными, что было технической революцией для того времени. После такого усовершенствования стало возможным, с одной стороны, преодоление далеких расстояний большим группам населения по бездорожью, а с другой, создание новой эффективной тактики колесничного боя, благодаря которой иранцы получили большое преимущество над многими азиатскими народами. Мы определили область поселения иранцев на территории распространения срубной культуры, но есть основания считать, что часть населения андроновской культуры в Западном Казахстане и Западной Сибири тоже была ираноязычной, хотя изначально творцами андроновской культуры должны были быть тюрки. Значительное количество иранских языков не могло сформироваться только на территории между Днепром и Доном (и даже Волгой). Некоторая часть из них формировалась (или отдельно развивалась на основе европейских диалектов) в Азии. По данным археологии срубную и андроновскую культуры объединяют такие общие черты:
• распространение колесниц,
• культ колеса и колесницы,
• культ огня,
• культ предков,
• ручное гончарство, обработка дерева, камня и кости, прядение, ткачество, бортничество, металлообработка,
• тип жилья – большая полуземлянка (Кузьмина Е.Е., 1986, 188).
Согласно Харматте, распространение "индо-иранских" народов из степей Восточной Европы в Азию вплоть до Индостана и Китая происходило двумя волнами. Первая волна имела место с началом II тыс. до н.э., а вторая – с началом I тыс. до н.э. (Harmatta J., 1981, 75). Надо отметить, что проблема миграции древних индийцев и иранцев запутывает общепринятое представление об индо-иранской (арийской) языковой общности. Некоторые ученые считают, что разделение ее произошло после того как одна группа ариев в начале II тыс. до н.э. из Средней Азии через Гиндукуш перешла в Индию, в то время как определенная их часть осталась на старых поселениях и отсюда в I тыс. до н.е. начала свою экспансию во всех четырех направлениях – в Афганистан и Иран, на Урал, Алтай и Причерноморские степи (Соколов С.Н., 1979-2, 235).
Тесная близость индийских и иранских языков не может вызывать сомнений, однако эта обособленность индо-иранских языков от остальных индоевропейских не выглядела бы настолько выразительной, если бы нам были в достаточной мере известны фригийский и фракийский языки, которые должны быть близкими к древне-индийскому и древне-иранскому. Итак, следует уточнить, что первую волну, о которой говорит Гарматта, составляли индоарийцы и несколько позже тохарцы, а иранцы уже вторую. Пути этих волн можно уточнить с помощью как лингвистических, так и археологических данных. Вот свидетельство языковеда относительно первой и второй волны:
Если мы пойдем на юго-восток, то можем найти очень интересные лингвистические данные о распространении и миграциях протоиранцев и, возможно, протоиндийцев в степи, которые протянулись севернее Кавказа, так же как и о их контактах с северо-западной и юго-восточной группами кавказских племен. Древнейшие следы этих контактов могут быть представлены удинским eќ ‘конь’, которое могло быть заимствованым только из индо-иранского eќwa перед первой палатализацией… Если двигаться в направлении к Сибири, прослеживая распространение протоиндийцев и протоиранцев на северо-восток, мы можем убедиться, что никаких явных лингвистических следов их прямых контактов с самодийскими языками найти нельзя. Причинной этого явления может быть то, что носители этих языков были отделены от индо-иранцев полосой палеоазиатских племен, которые говорили на языках кетском, котском, аринском, асанском. К сожалению, большинство этих языков, кроме кетского, бесследно исчезли (Harmatta J., 1981, 79-80).
Как видим, свидетельства довольно скупые. Археологические данные более детальны и, в частности, могут быть идентифицированы с конкретной волной. Согласно Кузьминой миграция на юг из Поволжья и Приуралья проходила на позднем этапе развития срубной культуры. Основной поток срубников-протиранцев шел от Левобережья Урала вдоль северного и восточного берега Каспийского моря, где тянется на юг цепочка стоянок возле колодцев, и далее вдоль южного края песков Каракум и вдоль реки Мургаб. Вторая волна из западноандроновских областей шла вдоль Ембы на Мангышлак, где андроновская волна сливалась со срубной. И, наконец, третья волна из Приуралья и Западного Казахстана двигалась в северное Приаралье и далее в Кызылкумы и до Хорезма (Кузьмина Е.Е., 1986, 203-204).
Обширная тема миграций иранцев рассматривается более детально в разделах Киммерийцы, Кимвры, Иранская топонимия
 |
Индоевропейские племена в Восточной Европе в ІІ тыс. до н.э..
Северную часть правобережья Днепра заселяли балты и славяне. Часть балтов перешла на левый берег Березины в ареал, оставленый тохарцами, в то время как другая часть осталась на своей прародине. Таким образом произошло первоначальное членение прабалтийского языка на западный и восточный диалекты. То, что здесь в какое-то время было сконцентрировано балтийское население, подтверждают данные топонимии. Специалсты подчеркивают, что наибольший удельный вес балтийской гидронимии зафиксирован именно в бассейне Березины (Топоров В. Н., Трубачев О. Н., 1962, 235; Стрижак О. С., 1981).
Славяне расширяли свою территорию в западном направлении. На момент вычленения основной массы славянских языков из праславянского славяне уже заселяли территорию между Вислой и верховьем Оки южнее Западной Двины (см. раздел Этногенез славян). На этой территории часть славян проживает и до сих пор, поэтому можно полагать, что после ее заселения они уже не оставляли ее никогда. Однако есть доказательства того, что перед славянами, по крайней мере, на какой-то ее части проживали балты, долгое время бывшие восточными соседями славян.
Слева: Археологиечские культуры в бассейне Днепра и Дона в XV – XII вв. до Р.Х.
В соответствии с исследованиями, проведенными с помощью графоаналитического метода, древние германцы во II тыс. до н.э. заселяли басейны Припяти и Западного Буга (см. раздел Германские племена в Восточной Европе в эпоху бронзы и карту слева)
Южнее восточных германцев на правобережье среднего Днепра проживали фракийцы, пришедшие сюда под давлением иранцев с левобережья. В Северном Причерноморье определенное время могли оставаться армяне и фригийцы, основная масса которых в какое-то время оказалась в Малой Азии. Некоторые связи причерноморской сабатиновской культуры с культурой микенской Греции (Черняков І.Т. 2010, 118) подтверждают эту гипотезу.
Мы связываем германцев с тшинецкой культурой, в которой выделяется ее восточный ареал, так называемая сосницкая культура, датируемая периодом 1700 – 1000 гг. до н.э. (Лысенко С.Д., 2005, 60). К тшинецкому культурному кругу относится также комаровская культура, создателями которой были древние булгары, проживавшие в верховьях Днестра южнее тех германцев, которых мы называем тевтонами, заселявшими Волынь. Польские ученые определяют верхнюю границу тшинецкой культуры на территории Польши 19-м ст. до н.э. В какое-то время большая часть германцев (тевтоны, франки, фризы) двинулась на запад, перешла Вислу и вытеснила живших там кельтов далее за Одер. То, что эту территорию занимали именно кельты, подтверждает кельтская топонимия в Польше. Заселив территорию между Вислой и Одером и оставаясь тут продолжительное время, германцы развили на тшинецкой основе лужицкую культуру. Некоторые ученые считают эту культуру славянской, но в целом их аргументы в поддержку такой гипотезы не являются убедительными. Развернутую критику славянской принадлежности лужицкой культуры со ссылками на данные авторитетных археологов можно найти у В. Манчака (Mańczak Witold. 1981), хотя польский ученый прав не во всем. Тем не менее, основной же мотив его критики поддерживают и другие ученые:
Гипотеза о славянстве лужицкой культуры неправдоподобна уже потому, что бесспорно славянские археологические находки свидетельствуют об уровне культуры существенно более архаичной, примитивной и бедной (Horálek Karel. 1983,).
Таким образом, выходит, что кроме германцев, ее творцами признать некого. Границы лужицкой культуры К. Яжджевский определил так:
В третий период бронзового века (1300 – 1100 ст. до н.э. ) лужицкая культура проявляется в ареале, который может быть описан так: его северная линия границы идет вдоль южного побережья Балтийского моря от Грайфсвальда до устья Вислы, западная граница простирается от Грайфсвальда до Средней Эльбы, которую пересекает где-то севернее от впадения в Эльбу Гафеля и далее держится западного берега Эльбы, простираясь до верхнего течения реки, захватывая незначительные части Альтмарка, Ангальта и Саксонии. Южная граница может быть грубо начерчена как верхнее течение Эльбы, которую он где-то пересекает в направлении на юг и очерчивает анклав лужицкой культуры, который продвинулся на юг и достиг бассейнов Верхней Моравы, Среднего Вега и Верхней Нитры. Далее граница поворачивает в направлении к истокам Одера и Вислы пока наконец вдоль течения Вислы не достигает Нижнего Сана. Находки лужицкой культуры этого периода простираются восточнее Вислы до Холмщины и Мазовии (Jażdżewski Konrad, 1948, 31).
 |
Памятники лужицкой культуры и соседние племена.
На карте использованы данные Сaйта об археологии
Из этого можно заключить, что в конце II-го тыс. до Р.Х. основная масса германцев бассейн Припяты уже оставила, и территория восточнее Вислы была заселена славянами. Далее на восток были поселения балтов, которые постепенно расширяли свою территорию во все стороны, начав дальнейшую экспансию из бассейна Березины. Относительно заселения балтами территории Белоруссии в дославянский период можно говорить довольно уверенно даже до середины 1-го тыс. н.э. (Зверуго Я. Г., 1990, 32).Уже давно это мнение сформировали авторитетные специалисты, среди которых Любор Нидерле, В. В. Седов и другие. Можно спорить относительно указанного Зверуго верхнего хронологического предела, но много фактов, действительно, могут подтвердить такое мнение.
Однако прежде чем балты заселили всю территорию современной Белорусии, на определенной ее части должны были какое-то время пребывать северные германцы и готы. Как показывают данные топонимии, путь северных германцев с прародины в низовьях Припяти до Скандинавии проходил вдоль реки Птичь до Минска и далее по направлению к Западной Двине. Двигаться на запад они не могли, иначе бы они должны были обганять готов, а восточное направление было заблокировано иранцами. Готы же, двигаясь на запад, очевидно, расчленяя славян, прошли через Восточную Пруссию и достигли устья Вислы. Путь готов зафиксирован в цепочке топонимов, но других следов их движении или длительном пребывании в Пруссии не найдено. Их можно обнаружить только в вельбарской культуре более позднего времени в районе Гданьска. Подробние об этом см. в разделе Древняя тевтонская, готская и франкская топонимия.
В то время как большинство германцев оставило свои первоначальные поселения, какая-то их часть все еще оставлялась на своей прародине. Среди оставшегося германского населения были в основном восточные племена англосаксов. В какое-то время в их ареале появляются курды, спустившиеся по Десне со своей прародины к Днепру и перешедшие на его правый берег. Присутствие курдов в ареале англосаксов подтверждают топонимы в Киевской и Житомирской областях, расшифровываемые при помощи курдского языка: Бердычев, Бышев, Девошин, Кичкири, Нараевка и другие. Не найдя достаточного свободного места для поселения, курды двинулись далее на запад и остановились в бассейне левых притоков Днестра. Следы их длительного присутствия в этих местах по соседству с булгарами, остались в многочисленной топонимии на территории современных Хмельницкой и Тернопольской областей. Отдельными ее примерами могут быть следущие:
с. Базниковка, на юго-запад от Козевой Тернопольской обл. – курд. baz “сокол”, nikul “клюв”;
с. Гермаковка, на юго-восток от Борщева Тернопольской обл. – курд. germik “теплое место”;
с.с. Дедеркалы Большие и Дедеркалы Малые за околицей Кременца Тернопольской обл. – курд. dederi "бродяга", kal “старый”;
с. Джулинка, на северо-восток от Бершади Винницкой обл. – курд. colan “колыбель”;
с. Калагаровка, на юго-восток от Грымайлова Тернопольской обл. – курд. qal “разжечь”, agir “пламя’;
с. Киликиев, на северо-восток от Славуты Хмельницкой обл. – название села похоже на название горной страны Киликия в юго-восточной части Малой Азии неподалеку от современных поселений курдов вдоль горного кряжа Тавр, название которого может происходить от курд. tawer "скала"- курд. kēlak “сторона”, “берег”;
с. Михиринцы, на северо-восток от Волочиска – курд. mexer “руины”;
с. Мухаров восточнее Новограда-Волынского – курд mû "шерсть, волосы", xarû "чистый";
с. Тауров, западнее Тернополя – курд. tawer “скала”;
с. с. Чепели неподалеку от Бродов Львовской обл. и на северо-восток от Хмельника Винницкой, с. Чепелевка Хмельницкой обл. в окраине Красилова – курд. çepel “грязный”.
Англосаксов мы считаем творцами сосновской культуры и мы будем последовательны, если признаем их также творцами лебедовской, поскольку она сложилась на основе сосницкой. Центр ее находился «на участке между Припятью и Росью» (Археология Украинской ССР, Том 1. 1985, 445). Очевидно на ее образования оказала влияние та часть фракийцев, которые все еще оставалось в междуречье Тетерева и Роси, когда их основная масса под давлением англосаксов уже переселялась в поисках новых мест. Однако больше всего памятников этой культуры найдено в треугольнике между Днепром и Десной, хотя подобные им спорадично встречаются даже до Горыни (Там же, 445).
Данные топонимии засвидетельствовали пребывание англосаксов по обоим берегам Днепра. На правобережье древнеанглийские топонимы встречаются в прежнем ареале фракийцев и далее тянутся, так же как и памятники сосницкой культуры, до Тясмина. Наиболее убедительно на основе древнеанглийского языка расшифровывается название реки Ирепнь. У этой реки широкая заболоченная пойма, потоэму earfenn, составленное из др.англ. ear 1. “озеро” или 2. “земля” и др.англ. fenn “болото, ил” и переведенное для названия Ирпеня как “илистое озеро” или как “заболоченная земля”, подходит тем более, что в древние времена пойма реки должна была быть более заболоченной, чем теперь. Предлагаемое для расшифровки названия и.-е. *pi «пить» (Янко М.П. 1998, 156) недостаточно обосновано. Др.анг. fenn “болото, ил” может присутствовать также и в названии села Феневичи неподалеку от Дымера в Киевской области. Село расположено в окружении болот, поэтому мотивация названия является достаточно обоснованной. Название города Фастов очевидно происходит от др.анг. fǽst «сильный, крепкий». Для расшифровки названий с. Сквира на р. Сквирка, лп Роси и самой реки хорошо подходит др.анг. swiera «шея», «овраг, ущелье», если к после с является эпентезой, т.е. вставным звуком для придания слову большей экспрессии. Подобное явление можно наблюдать и в слове скворец, происходящее от сверчать. В пользу предлагаемой этимологии говорит название села Кривошеино, расположенного неподалеку на крутом изгибе той же реки, которое может быть калькой более древнего названия.
Другими примерами топонимии древнеанглийского происхождения могут быть такие:
с. Дырдын недалеко от райцентра Городище в Черкасской обл. – др.-анг. đirda «третий».
м. Корсунь-Шевченковский – др.анг. corsian «плести».
с. Мирча западнее Дымера – др.анг. mearce «граница»;
г. Смила, районный центр Черкасской обл. – название города может иметь как славянское, так и древнеанглийское происхождение. В основе слова может быть тот же корень, что и в анг. smile "улыбаться" или smell "запах". Однако, поскольку в древнем названии стоял дифтонг, обозначавшийся буквой ять, лучше всего подходит др.-анг. smiellan «плести».
р. Таль пп Тетерева – др.анг. *tǽl «быстрый» (ge-tǽl “бодрый, оживленный”)”
г. Тетиев в Киевской области – др.англ. tǽtan «радовать, ласкать»»
с. Ходорков в Житомирской области – др.-англ. fōdor “еда, пища, корм”.
Распространение памятников сосницкой культуры
Фрагмент карты Сайта об археологии
На карте также показаны несколько памятников бондарихинской культуры и село Конятин как резиденция племенной верхушки англосаксов.
В бассейне Десны древнеанглийские топонимы также концентрируются в пределах сосницкой культуры. Особенно плотная их группа расположена в районе Брянска и они большей частью относятся к более позднему этапу ее развития, что может свидетельствовать о том, что их создатели прибыли с правого берега Днепра, где большинство памятников относится к раннему этапу. Само название Брянска (в летописи Брынь) имеет явное древнеанглийское происхождение – ср. др.-анг. bryne „огонь”. Такое название могло быть дано во времена подсечно-огневого земледелия. Если англосаксы, как ранее курды, использовали для передвижения Десну, но в обратном направлении, то их путь к Брянску могут маркировать среди прочих такие топонимы:
Чернигов – др.-анг. ciern „сливки, жирное молоко”, cū, англ. cow „корова” (из и.-е. guou), хотя славянское происхождение названия города тоже не исключается;
Рыботин, село в Коропском районе Черниговской обл. – др.-англ. rūwa "покров", tūn "село";
Фурсово, село в Новгород-Северском районе Черниговской обл. – др.-англ. fyrs "дрок";
Гринево, село в Погарском районе Брянской обл. – др.-англ. grien "песок, гравий";
Ивайтенки, Старые и Новые, села Унечского района Брянской обл. – др.-англ. iw "ива", wæġ (англ. wey) "стена" (именно плетеная), đennan "тянуть, растягивать";
Синьково, село в Жирятинском районе Брянской обл. – др.-англ. sinc "сокровище, богатство";
Малфа, село в Выгоничском районе Брянской обл. – др.-англ. mal "пятно", fā/fāh "пестрый";
Множество других топонимов англосаксонского происхождения разбросно по всей Левобережной Украине и в прилегающих областях России. Большая часть из них расположена в области распространения лебедовской культуры. Очевидно, их оставила вторая, более поздняя волна англосаксонских переселенцев. Ниже даются примеры наиболее прозрачного толкования некоторых топонимов:
с. Бырловка Драбовского района Черкасской обл. – др.-анг. byrla „корпус, тело”;
р. Волфа лп Сейма на границе Сумской и Курской областей – д.-анг. wulf, анг. wolf "волк”;
р. Вытебеть', лп Жиздры, пп Оки – др.-анг. wid(e) "широкий", bedd "русло".
г. Гомель, областной центр Белоруси – др.-анг. humele „переступень, растение сімейства тыквенных (Brionaca)”, hymele „хмель”;
г. Диканька Полтавской обл. – др.-анг. đicce „толстый”, anga „шип, острие”;
г. Зеньков Полтавской обл. – др.-анг. sencan „погружать, тонуть”, sengan „гореть”;
г. Ичня, районный центр Черниговской обл. – д.-анг. eacnian „добавлять”;
с. Ивот восточне Новгорода Северского, дер. Ивот на севере Брянской обл., реки Ивотка, лп Десны и Ивоток, лп Ветьмы, лп Десны, на которых они стоят – др.–анг. ea "река", wœt "ярость";
р. Клевень, пп Сейма – др.-анг. cliewen “клубок, моток”. Река могла быть названа по причине покрученного русла в болотистой местности, ср.Кливини;
с. Конятын Сосницкий р-н Черниговской обл. – др.-анг. cyne- "королевский", происходящее от др.-герм. *kunja "род", "знатное происхождение" (Kluge F. 1989, 397), лучше подходящее для расшифровки названия и tūn "село";
р. Нерусса, лп Десны – др.-анг. neru „питание”, usse „наш”;
г. Новые Санжары Полтавской обл. – др.-анг. sang „песня”, анг. singer „певец”;
с. Пилятын Козелецкого р-на Черниговской обл. – др.-анг. pullian "тянуть, переезжать", tūn "село";
р. Рессета пп Жиздры, лп Оки – др.-анг. rǽs "бег" (от rǽsan "низвергать, бросаться, спешить") или rīsan "подниматься" и seađ "источник, родник, колодец";
пгт. Ромодан Миргородского района Полтавской обл. – др.-анг. rūma „простор, площадь”, др.-анг. dān „влажный, влажная местность”;
г. Ромны Сумской обл., р. Рома, пп Десны – др.-анг. romian „стремиться”, др.-сакс. romon „целиться”;
р. Свесса, лп Ивотки, лп Десны, г. Свесса Сумской обл. на этой реке – др.-анг. swǽs „особенный, любимый, приятный”;
р. Сев, лп Неруссы, лп Десны – др.-анг. seaw „сок, влага”;
р. Сейм, лп Десны – др.анг. seam „край”, „граница”, „шов”;
р. Смяч, пп Снови, пп Десны – др.-анг smieć "дым, пар”. Название же реки Сновь не происходит от др.-анг. snaw „снег”, а от др.-инд. snauti "течь, струиться” (М. Фасмер). Здесь была прародина индо-ариев;
г. Суджа на реке Суджа, пп Псла – др.-анг. sugga „воробей”;
р. Уль, лп р. Сев, лп Неруссы, лп Десны – др.-анг. ule "сова";
Показательно, что топонимия английского происхождения зафиксирована не только на территории лебедовской культуры, которую от бондарихинских отделяла Сула, но и дальше к Ворскле. Очевидно англосаксы вытесняли создателей последней, каковыми были, очевидно племена мордвы, с которыми они, однако, оставались в определенных контактах (детальнее см. раздел "Экспансия финно-угров"). Название реки Сула имеет множество толкований (Фасмер М. 1971, 799-800; Менгес К.Г. 1979, 131), кроме того, и с помощью мок. сюла "кишка", но больше всего подходит др.-анг. solu "лужа". Англосаксы или, возможно, только их часть, пребывали на Левобережье Украины до Великого переселения народов. Об этом говорят некоторые скифские реалии, эпиграфика Северного Причерноморья и исторические свидетельства (см. раздел Аланы – Англы – Саксы.
По какой причине англосаксы переходили на левый берег Днепра сказать трудно. Одной из причин могло быть относительное перенаселение, вызванное истощением природных ресурсов ареала, но покинуть свою прародину англосаксов могли заставить вторжения иноязычных племен. Свою роль могло сыграть появление курдов, но более вероятным является давление балтов, переселявшихся на правый берег Припяти. О присутствии балтов южнее Припяти говорит толкование данных гидронимии, сделанноее Топоровым и Трубачевым, считавшими появление там балтов естественным явлением:
Наличие балтийских элементов по обе стороны Припяти выглядит сомнительным лишь при том условии, что Припять представляла собой непреодолимый рубеж, как это обычно считается в литературе (Топоров В.Н., Трубачев О.Н., , 1962, 233).
Археологиечские культуры в бассейне Днепра, Дона и Днестра в XV – VIII вв. до Р.Х. и направления миграций их носителей
Как было отмечено, Березина разделила балтов на две группы – восточного и западного диалекта. Логично предположить, что из восточного диалекта развились литовский, латышский (латгальский), селонский, земгальский, куронский, которые менее консервативны, чем языки, развившиеся из западного диалекта (прусский и ятвяжский). При этом из всех балтийских языков латышский менее архаичен. Очевидно, носители более архаичного литовского языка все время оставались вблизи прародины балтов, о чем указывал известный болгарский лингвист (Георгиев В. И., 1958, 247). Внешним фактором таких особенностей балтийских языков могут быть разная интенсивность контактов балтов с финнами. (Мажюлис В., 1973, 28-29).
Северо-восточную и восточную границы расселения балтов к моменту раннего железного века (8-7 ст. до Р.Х.) определил В. В. Седов. По его мнению, граница шла по Даугаве на восток к верховьям Ловати и истокам Днепра, потом на юго-восток, пересекала Оку недалеко от устья Угры и далее шла водоразделом между Окой и Доном (Седов В. В., 1990-2, 90). Седов полагает, что балты заселяли области от юго-восточного Побережья Балтийского моря до верховьев Оки и Среднего Поднепровья, образуя три группы племен – западную (племена западнобалтийских курганов), срединную (племена штрихованной керамики) и днепровскую (племена днепро-двинской культуры, верхнеокской и юхновской) (Там же, 90). Однако культуру западнобалтийских курганов, вопреки Седову создали не балты, а славяне, которые перешли со своей прародины на левый берег Немана и далее расселились по побережью Балтийского моря от Вислы на западе и до Немана и Венты на востоке. Со временем балты, переходя Неман, смешалиись с местным славянским населением, в результате чего здесь возникло особенное этническое образование ятвягов. Некоторые ученые полагают, что племена ятвягов и голяди образовывали когда-то часть праславянского диалектного ареала (Бирнбаум Х., 1993, 14). В связи с этим можно предполагать, что предки пруссов и ятвягов двинулись ближе к берегам Балтики, где они становятся известными уже в историческое время и где они наименее всего подверглись влиянию финских языков. Археологические данные подтверждаются данными топонимиии:
В целом северная и восточная границы балтийских племен раннего железного века в главных чертах совпадали с границей разделяющей балтийскую и финно-угорскую топонимию и гидронимию. Эта граница шла от Рижского залива к верховьям Западной Двины и Волги. Поворачивая далее на юг, она отсекала от бассейна Волги поречье Москвы-реки и верхнее течение Оки, далее по водоразделу Оки и верховьев Дона доходила до степной зоны.(Третьяков П. Н., 1982, 54-55).
Принимая во внимание археологические и топонимические данные, можно предполагать, что часть восточных балтов, двигаясь из междуречья Днепра и Березины на север, перешла на правый берег Западной Двины, где они создали днепро-двинскую культуру, а позднее, двигаясь вдоль Западной Двины на север-запад, достигли моря и стали здесь со временем ядром латышского этноса. Другая группа восточных балтов двигалась на восток, перейдя Днепр и вытеснив иранцев из бассейна Десны. Это могло быть причиной упоминавшегося передвижения курдов в ареал англосаксов.
Следы пребывания балтов встречаются в говорах и топонимии Центральной России (Топоров В.Н., 1973, Гордеев Ф. И. 1990, 62), но их можно найти также в пермских и финно-волжских языках (ср. коми зыр. юавны, удм. юаны «спросить» – лтш. jautät «спрашивать», мар. каим «соседний житель» – лтш. kaiminš «сосед»). Балто–финские языковые связи исследовали Б. А. Серебренников, Г. С. Кнабе, Ф. И. Гордеев, А. Йоки. Много балтийско-мордовских и балтийско-марийских лексических соответствий приводит в одной из своих работ А. Х. Халиков (Халиков А. Х. 1990, 57). Кроме того, контакты между каким-то балтийским этносом и мордвой подтверждают данные мордовской мифологии. Например, имя и образ мордовского громовержца Пурьгинэ-паза, зятя бога-демиурга Нишке, возникли под влиянием балтийской мифологии (лит. Perkúnas, лтш. Pérkóns, пр. *Perkunas). Образ бога грома, молнии и дождя с именем такого корня имеет свои истоки в индоевропейской мифологии, но для наших исследований важным является наличие подобной мифологической фигуры у фракийцев, имя которого нам известно в греческой транскрипции Περκων. Имена богов у других индоевропейских народов того же происхождения (слав. Перун, д.инд. Парджания, хет. Пирва) стоят несколько далее (Иванов В.В., Топоров В.Н., 1991. Том 2, 303-304). Следовательно, область поклонения богу Перкону/Пергину охватывала балтийский, фракийский (дако-фракийский) и мордовский этнические ареалы, которые должны были бы находиться где-то по соседству. Cледует также добавить, что и древние германцы, область поселений которых была недалеко от булгарской, могли позаимствовать образ одного из своих богов у булгар, поскольку у чувашей до сих пор сохранился целый пантеон багов, имеющих во второй части своего имени слово турă "бог", напоминающее имя германо-скандинавского бога Тора. Объяснение чувашского слова для названия бога как деривата тюрк. teŋgri сомнительно по фонологическим причинам. Чувашский бог-творец Султи-турă или домовой херт-сурт могли найти отражение в скандинавском огненном великане Сурте, пришедшем откуда-то с юга, который после битвы с местными богами сжигает весь мир. А. Х. Халиков сопоставляет также чувашского семейного духа по имени иерех/ирих с семейным духом латышей (gars/geris). Он же приводит несколько балтийско-чувашских лексических соответствий (Халиков А. Х. 1990, 57). Таким образом, балты должны были бы иметь какой-то контакт также и с древними булгарами в то время, когда те заселяли Правобережье Днепра.
Балтам, оставшимся на исторической родине, соответствует ареал культуры штрихованной керамики. Днепро-двинская культура и культура штрихованной керамики очень близки между собой. Разница только в формах и пропорциях посуды. (Зверуго Я. Г. 1990, 32). Культура штрихованной керамики существовала до середины 1-го тыс. до н.э. и была распространена в Восточной Литве, и Средней Белоруссии, она принадлежала предкам современных литовцев (Волкайте-Куликаускене Р., 1990, 15). Ее носители, двигаясь с правобережья Березины по Западной Двине (Даугаве), также достигли побережья Балтийского моря. Здесь свои групповые могильники оставили балтийские племена куршей, на нижнем Немане – скалвов. Между правыми притоками Немана Дубисой и Юрой находились поселения жемайтов и на севере Литвы в верховьях Муши – земгалов. (там же, 14).
В начале 1-го тыс. до Р.Х. племена днепро-двинской культуры со Смоленского Поднепровья начали перемещаться в западные районы Волго-Окского междуречья (Седов В. В. 1990-2, 92). Подтверждение этому можно найти во многих фактах. Б. А. Серебренников обращает внимание на данные Киевской летописи, согласно с которым одно из древних литовских племен голядь заселяло бассейн Протвы, лп Оки. Он же пишет, что М. Фасмер доводил северно-восточную границу балтийской топонимии до Цны. (Серебренников Б. А. 1965). В.Н. Топоров самую восточную волну балтоязычного населения помещает вдоль Оки (Топоров В.Н., 1983, 49). С другой стороны, есть свидетельства в пользу присутствия балтов и в более южных районах. Топоров и Трубачев, исследовав гидронимию Верхнего Приднепровья, пришли к выводу:
Несомненность присутствия балтов на Сейме подтверждается… целым скоплением балтийских гидронимов в количестве не менее двух десятков в этом районе (Топоров В. Н. Трубачов О. М. 1962, 231).
В качестве примеров эти специалисты приводят такие названия рек: Обеста (Абеста, Обста), Кубрь (Кубарь, Куберь), Вопка, Мороча, Молчь, Вабля, Терепша, Лепта, Локоть, Ратен, Рать, Турейка, Желень, Усперт, Жадинка и др (там же). Однако, как мы видели, в бассейне Сейма имеется немало топонимов англосаксонского происхождения. Балты приносили с собой милоградскую культуру, которая занимала и часть области сосницкой, но по утверждению Л. Д. Поболя эти культуры не имеют между собой генетических связей (Поболь Л. Д., 1983, 16). Очевидно, определенные различия между ними связаны с разной этнической принадлежностью их творцов, а общие элементы обусловлены культурными влияниями и заимствованиями. Все говорит о том, что балты пришли к Сейму позднее англосаксов, оттесняя их далее на юг. Очевидно, это произошло уже в скифское время.
Судя по всему, среди специалистов установилось мнение, что гидронимы относятся к более древним временам по сравнению с ойконимами и поэтому ограничивали свои исследования гидронимией, не придавая большого значения названиям населенных пунктов на исследуемой территории. Если же более внимательно изучить ойконимы Восточной Европы, то следы балтов можно обнаружить по всей Украине и даже на Балканах и в Предкавказье. Результаты поиской балтийской топонимии за пределами современных этнических территорий балтов были нанесена на Google Map (см. ниже)
Baltic toponymy outside ethnic territories.
На карте видно, что балтийская топонимия в значительном количестве распространена на широком пространстве, чему имеются подтверждения из разных областей знания. В частности, о пребывании балтов за Дунаем свидетельствуют балтизмы в языках местного населения. Особые балто-фракийские контакты отмечали В. Н. Топоров, Я. Налепа и другие лингвисты. Применяя метод количественной оценки общих лексических соответствий, И. Дуриданов исследовал связи фракийского и родственного ему дакского языка с балтийскими и славянскими языками. Сравнив полученные результаты, он пришел к следующему выводу:
… балтийские, дакские и фракийские племена в предысторическое время – около 3-го тыс. до н.э – заселяли соседние области, причем первые жили рядом с даками и фракийцами. Граничили ли балты с другой стороны с иллирийцами, оставляется, по моему мнению, под вопросом (A. Duridanov Ivan, 1969, 100).
Конечно, о соседстве балтов и дако-фракийцев в 3-м тыс. до н.э. говорить нет никаких оснований, но факт соседства важен сам по себе. Специальных связей фракийского и дакского со славянскими языками болгарский языковед не нашел, кроме незначительного количества возможных общих дакско-балтославянских и фракийско-балтославянских лексических соответствий, что и отметил в своих выводах, поэтому нет оснований полагать, что где-то возле дако-фракийского ареала были также и поселения славян. Вывод Дуриданова подтверждает Десницкая. Находя общие признаки албанского и балтийских языков (в том числе исчезновение категории среднего рода), она утверждает, что по большей части такие признаки отсутствуют в германских и славянских языках (Десницкая А.В, 1984, 208, 224).
Таким образом, какая-то часть балтов должна была продвинуться далеко на юг, но при этом они утратили связи со своими сородичами на севере и растворились среди местного населения. Пребывая в степях Украины они должны были иметь контакты со скифами-булгарами, однако древнейшие тюркские (а именно булгарские) влияния на славянские языки не имеют соответствий в современных балтийских языках (Menges Karl H., 1990).
Данных для поиска следов фракийцев после того, как они отправились на поиски новых мест, будучи вытесненными англосаксами, очень мало. Можно предполагать, что часть фракийцев остановилась в бассейне Южного Буга и оставалась там приблизительно до 8-го в. до н.э. Основанием для такого предположения является скопление поселений вокруг Умани этнически не идентифицированной белогрудовской культуры, которая существовала в XI – IX вв. до н.э. По словам Тереножкина основное и наиболее исследованное скопление памятников белогрудовской культуры расположено почти сплошным массивом в радиусе 40 км вокруг Умани. (Тереножкин А. И., 1961, 6). Часть из этих памятников находится на берегах Ятрани, название которой может быть фракийского происхождения. Общую территорию белогрудовских племен Тереножкин очертил так:
на юге их поселения встречаются до начала степной полосы, на востоке до Днепра, на севере до зону леса, рассеяно и севернее в области правобережных притоков Припяти, а на западе – до Днестра (Там же, 213-214).
Тереножкин, который детально исследовал белогрудовскую культуру полагает, что жизнь белогрудовцев была мирная, о чем свидетельствует отсутствие у них укрепленных поселений и топография этих поселений. По его мнению с началом скифского периода по неизвестным причинам белогрудовские племена оставляют Уманьщину и, возможно, переселяется в Поднестровье (Там же, 12). Можно допускать, что белогрудовцы ушли и далее на Балканы. Основанием для таких предположений является наличие определенных культурных влияний белогрудовской культуры на культуру фракийского гальштата Молдавии:
… лощеная керамика с резной и штампованной орнаментацией впервые появляется в белогрудовской и чернолесской культуре,откуда она единственно могла проникнуть за Днестр, в Молдавию, в культуру фракийского гальштата в конце 8-го или в начале 7-го вв. до н.э. Вместе с восточным орнаментом в Молдавии распространяются типичные для культуры украинской лесостепи черпаки с выступами на ручке, чаши с цилиндрической шейкой и шаровидным корпусом и даже простые посудины тюльпановидной формы с проколами по ободу и расчленованные валиком, которые изредка изготовлялись в Молдавии наряду с преобладающими баночными посудинами (Там же, 216).
Однако сделанному предположению противоречит мнение о времени формирования фракийской этнокультурной общности, поддерживаемое большинством исследователей. В целом считается, что этот процесс надо относить к началу раннего железного века:
Народы предшествующего периода, в частности носители культуры Ноа и Кослоджени, тесно связанные с племенами северного Причерноморья, румынскими учеными рассматриваются, как вошедшие во фракийскую общность, но еще не фракийцы. Резкая смена культур в 11-12-м вв. до н.э., которую наблюдают исследователи в Карпато-Дунайском районе, являются убедительным аргументом в пользу такого вывода, свидетельствуя о появлении здесь нового населения. Именно это пришлое население и считается основным ядром северных фракийцев, ассимилировавших местные племена (Мелюкова А. И., 1979, 14)
В связи с этим нельзя исключать того, что создателями белогрудовской культуры были балты. И название реки Ятрань и другие топонимы вблизи Умани, такие как Аполянка, Гереженивка, Гродзеве, Легедзине, Шельпахивка могут иметь балтийское происхождение. Тогда смену культур в Карпато-Дунайском районе 11-12-м вв. можно связывать с прибытием туда фракийцев или фригийцы и армян, мигрировавшиих с Северного Причерноморья, где приблизительно в это же время произошла смена культур – на месте сабатиновской появляется белозерская (12-10 вв. до н.э.).
Как бы там ни было, балты могли соседствавть с фракийцами и иметь с ними языковые контакты.
Отдельно рассматривается также миграция балтов более позднего времени в разделе Древние балты за пределами этнических территорий
Более поздние миграции англосаксов освещаются в разделе Англосаксы в Восточной Европе
