Древние тюркско-славянские языковые связи

Сокращения, принятые в текстах

Первым на древние связи славянских и тюркских языков обратил серьезное внимание чешский исследователь Й. Пайскер (J. Peisker, 1905). Его взгляды были раскритикованы, в частности Л. Нидерле, поскольку считалось, что славянско-тюркских контактов быть просто не могло, если речь шла о каком-то “туранском сближении”. Принимая во внимание присутствие древних булгар-скифов на территории нынешней Западной Украины, давние контакты западных славян с тюрками (тюркоязычными скифами) имеют реальную основу и объяснение. Тюркские языковые влияния на славян охватывают очень широкий период, но позднейшие тюркские заимствования, которых очень много как в южнославянских, так и в восточнославянских языках, могуть быть объяснениы известными историческими обстоятельствами. А вот наличие слов тюркского происхождения в западных славянских языках может пролить свет на процессы доисторические. Правда, тюркизмы могли проникать в польский язык через украинский, а в словацкий и чешский – через венгерский. Например, слц. čakan "мотыга" явно тюркского происхождения (чагат. čakan "боевой топор"), но есть венг. csakany, поэтому это слово нельзя принимать во внимание. То же самое можно сказать и о слц., ч. salaš, рус. шалаш "хижина", которому есть соответствия и в тюркских, и в венгерском языках. Таких слов много, однако, есть в этимологическом словаре Махека примеры тюркизмов, пути проникновения которых в чешский и словацкий языки остаются загадочными (Machek V., 1957). В такой ситуации особое внимание нужно обращать на языковые (в основном лексические) соответствия между чувашским и западнославянскими языками. Однако в чувашском языке имеются слова без надежных параллелей в других тюркских языках, которые имеют соответствия в украинском. В данном исследовании в основном будут рассматриваться именно славянские соответсвия чувашским словам. Заимствования могли быть обоюдными. При этом следует напомнить, что в языках населения Восточной Европы существовал специальный звук, шипящий вибрант rz/rs, который мог в разных языках переходить либо в r/l , либо в s/š. То, что такой звук мог существовать, подтверждает польская и чешская грамматики, которые предусматривают обозначение rz и ř для определенной фонемы, которая заменила в чешском и польском языках праславянский мягкий r’. В чешском языке ř соответствует звукам rž и rš, а польское rz – звукам ž и š. Поскольку древние предки современных чехов заселяли ареал недалеко от ареала булгар (скифов), замена праславянского r’ на rz могла произойти под влиянием булгарского субстрата, а в польском языке подобное явление произошло под влиянием чешского. Существование особенного звука, похожего на r подтверждает и армянская орфография, которая различает два звуки, r и rr (долгое). И для написания арм. antar «лес», слова, имеющего тюркское соответствие andyz, употребляется именно долгий rr, чем и отражается тот факт, что в данном случае в языке протоармян имел место кроме обычного сонорного r, также несколько иной звук, что свидетельствует в пользу гипотезы о существовании в тюркском языке звука rz/rs. Тюрки, которые переселились в Азию, принесли эту особенность своей фонетики также и туда. Древние предки монголов и тунгусов, позаимствовав много тюркских слов, артикулировали этот звук с самого начала как r, в то время как булгары упростили произношение rz/rs в обычный r значительно позже, но одинаковый результат замены сложного звука на более простой теперь дает основание говорить о мнимых булгаро-монгольських связях, которые на самом деле никогда не имели места. В ученом мире явления мнимых переходов z в r и наоборот называются ротацизмом или, соответственно, зетацизмом. Ниже приводится список обнаруженных древних тюркско-славянских лексических соответствий, который, естественно, будет постоянно дополняться новыми находками. Из фонологических особенностей приведенных примеров, кроме встречающегося шипящего вибранта rz/rs, обозначаемого буквой ř, можно обратить внимание на довольно частый переход b↔ m.

Укр. бабай “дед”, по большей части употребляется в смысле “страшный дед”, которым пугают маленьких детей – чув. папай “дед”. У скифов, предков чувашей главным божеством, по свидетельству Геродота, був Папай. Предки украинцев чужого бога не почитали, но, очевидно, боялись, придавая ему страшные черты.

Укр. бачити, пол. baczyć, рус., слц. bačit', и др. “смотреть, обращать внимание” – тюрк. bak- "смотреть" (чув. пăх) "смотреть"

Укр. (зап. диалект), батяр, пол. batiar, baciarz “молодой человек легкого поведения, повеса” – чув. матяр “легкомысленный, ветренный”. Возможно, слово происходит от общетюркского batyr „герой“.

Рус. брага, укр. брага – Макс Фасмер допускает происхождение слова от чув. пěрага “брага, жидкое пиво”. Очевидно, он имел в виду чув пăрака "барда".

Рус. бугор, укр. бугір, магура – чув. мăкăр “бугор, шишка”.

Укр. будз “свежий овечий сыр” (изготовляется в форме головки)– чув. пуç “голова”.

Рус., укр. ватага “толпа, группа” – М. Фасмер предполагает булгарское происхождение слова (ст. чув. *vătağ “семья, дом”).

Рус. вереница – чув. *vĕren “веревка, канат”).

Укр. вирій, ірій “сказочная страна, куда летят птицы осенью, теплые страны» – Происхождение этого слова имеет такое объяснение. В чувашском языке есть слова ir "утро" и uj «поле, степь». М. Фасмер предполагает первоначальную форму слова как *vyroj. Тогда булгарское *iroj могло означать "утренняя (т.е. восточная или южная) степь". Когда славяне еще жили в лесной зоне, они могли видеть, как птицы осенью летят куда-то на юг, в степи и тогда они говорили, что птицы летят в “ирий”.

Сл. vьrĕti, укр. вріти, ч. vřiti, wrzeć “кипеть” – чув. вĕре “кипеть”.

Рус. гать, укр. гать, гатка, ч. hat, серб gat “плотина” – чув. кат “плотина”.

Слав. gǫba, пол. gęba, укр., рус. губа, ч. houba “губа, гриб” – чув. кăмпа “гриб”.

Болг. гъсла, рус. гусли укр. гусль, ч. housle, слц. husle – чув. кĕсле 1.“гусли”, 2. "путы для овцы".

Западнославянское *dǔbati (укр. дбати, пол. dbać, ч. dbati) “заботиться, поддерживать в порядке” – Чув. tăp "аккуратный".

Сл. *zerz “железо, ржавчина”. Большинство лингвистов восстанавливают славянское слово для названия ржавчины в форме *rǔdja в соответствии с пол. rdza, болг. rǔžda, рус. ржа, укр. іржа, ч. rez, при славянском *ruda “руда”. Но в верхне-лужицком языке имеется слово zerz “ржавчина”, которое не может быть дериватом слова *rǔdja. Корень славянского слова имеет тюркское происхождение. Тюрки употребляют слова jez, zez, čes (чув. йěс) для названия меди или бронзы, которые происходят от древней формы jerz/zerz. Индоевропейцы позаимствовали это слово из тюркских языков во времена, когда еще не была известна технология выработки железа и использовали его для названия меди и бронзы. Позже это слово было перенесено в некоторых индоевропейских языках на название железа (подробнее о индоевропейских названиях металлов). Именно первоначальная тюркская форма названия меди сохранилась в лужицком слове zerz “ржавчина”. Эта форма трансформировалась в славянских языках в *zelz-o со значением “железо” (Укр. залізо, рус. железо, болг. желязо, пол. żelazo и т.д.). С другой стороны, древняя тюркская форма слова zerz в слегка измененной форме сохранилась в укр. жерс-ть “жесть” (русское слово утратило r). Для ученых остается загадкой, откуда же в украинском слове появилось r, если и русское, и украинские слова происходят от тюрского žes, что в принципе признается.

Сл želězo “железо” (рус. железо, укр. залізо, пол. żelazo и т.д.) – см. zerz.

Укр. каганець, рус. каганец, пол., kaganiec, слвц., ч. kahan “простейший светильник с ручкой” – М. Фасмер считает это слово «темным», но допускает сравнение с чув.. кăкан "ручка".

Укр. капар (диал.) “бедный, убогий” – чув. kapar “жадный до еды”.

Рус, укр. карман – чув. kărman "кузов" (сюда же древнегреческое κορβανασ "храмовая сокровищница" ? см. М. Фасмер).

Ч. klobouk, ст. слвц. klobúk, koblúk, рус. колпак, укр. ковпак “шапка с высоким верхом” – тюрк. qalpaq “шапка”. Тюркское происхождение славянских слов считается общепринятым (чув., тат. калпак, тур. kalpak “шапка”).

Укр. кияк, киях, кіях “рогоз (Typha)” – чув. хăях “осока (Carex)”. Осока и рогоз – похожие водные (болотные) растения.

Сл. *kǔniga “книга” (рус., укр.. книга, пол. kniga, ч. kniha и т. д.)– М. Фасмер и другие лингвисты согласны с тюркским происхожденнием слова. (др. чув. *koniv ← *konig).

Сл. *kobyla “кобыла” (укр., рус., ч., слвц. kobyla и т.д.), лат. caballus “конь”, перс. kaval “быстрый конь», гр. ιπποσ, фин. hepo, эст. hobu “конь” и др. – все эти слова ведут свое происхождение от тюркского jaby “конь”.

Рус. ковер, ч., слвц. koberec, пол. kobierzec “ковер”, Eng cover «накрывать, крыть» – Макс Фасмер допускает булгарское происхождение славянских слов (чув. *kavêr ← *kebir), имея в виду тюркские слова kiviz, kigiz “ковер”. Все они могут происходить от тюркского kap- “накрывать”.

Рус. ковыль, укр. ковил, ковила, болг. ковил – Карл Менгес давал три возможных варианта тюркского происходжения этого слова (Менгес К.Г., 1978). Все три варианта далеки сематически и фонетически. (Ср. 1. уйг. qomy “быть в движении, беспокоиться”. 2. алт. gomyrğaj “растение с полым стеблем”, «дудка». 3. тюрк. qavla “терять, сбрасывать кожу, листья”). Булгарский язык как источник заимствования подходит больше, поскольку чув. хăмăл “стебель, стерня” похоже на слово ковыль и по форме, и по содержанию больше. Слово этого корня имеется также и в татарском – qamlı.

Укр. колимага, рус. колымага, ст. пол. kolimaga, ст. ч. kolimah и др. “повозка разного типа” – многие ученые считают, что это заимствование из монгольского (монг. xalimag “калмык, собственно, высокая повозка”. Но путь проникновения монгольского слова в славянские языки остается темным. Скорее всего слово имеет булгарское происхождение (чув. кÿл “впрягать”, юпах ← jubax “конь”). В таком случае монгольское слово заимствовано из тюркских (jabaq, jaby “конь” широко распространенне слова в тюркских языках). Укр. кульбака «седло» того же происхождения.

Сл. korĭcĭ рус. корец, укр. коряк, пол. korzec и др. слав. “ковш, кружка, мера зерна” – чув. курка “ковш”.

Укр., рус. корчма, пол. karczma, ч., слвц. krčma и т.д. “кабак, трактир” – М. Фасмер считает это слово «темным», но оно имеет булгарское происхождение (чув. кăрчама “брага”). А. Брюкнер указывает, что в церковно-славянском слово обозначало не только питейное заведение, но и сам хмельной напиток.

Рус. костра, укр. костриця “льняная, конопляная костра”, пол. kostra “конопляная костра” и др. слав. – чув. кăштра “мякина, отходы”, очевидно, заимствованное ранее из фракийского (алб. kashtё “мякина, солома”).

Рус. крица “глыба железа, покрытая шлаком”, укр. криця “сталь” – чув. хурǎç, хурçǎ (тат. korıç, каз. quryš и др.) „сталь” (ранее „острый”).

Рус. куга, укр. куга, кука “рогоз (Typha)” – чув. кука “рогоз (Typha)”. Слово присутствует и в других тюркских языках.

Рус. кудрявый, серб., укр. кудра, ч. kudrna и др., укр. кучерявий – чув. кăтра "кудрявый" было заимствовано в двух формах кутъра (дало кудря) и кутьра (дало кучера).

Укр. кульбака – см. колымага.

Сл. kyta “пучок сена, кисть, букет” (укр., рус. кита, слвц., пол. kita и др.) – чув. кěтě “куст”.

Укр., рус. лад, пол. lad, ч. lad – чув. лат "польза, прок", "тоkк", туркм. alat, тур. alet "прибор", "приспособление".

Сл. lava „скамья, полка” (рус., укр., lava, lavka, ч. lavice, слвц lavica и др.) – чув. лав «воз».

Укр., рус. лоша “жеребенок”, рус. лошадь “конь” – чув. лоша “конь” ( тур., тат и др.. alaša).

Сл. *malina “малина” (рус., укр. малина, ч., пол. malina) – чув. палан, тат. balan “калина”. Перенос значения тем более вероятен при распространенной рифме «калина–малина».

Ст. ч. maňas “франт, глупец” – чув. мăнаç “гордый”.

Сл. *morzǔ “мороз” (Рус., укр. мороз, пол. mróz, ч., слвц., болг., серб. mraz) – Общетюркское buř, т.е. burz ( чув. пăр, тат boz, тур buz “лед” и т.д.).

Укр. нехай “пусть” – чув. не “что” + хǎй “сметь”. См хай.

Укр. обід, рус. обед, пол. obiad и др. – чув. апат “еда, корм”.

Рус. пакость, укр. пакість, капость, пол. pakośċ, ч. pakost' и др. – чув. пакăç “поганый, дряной”.

Рус. пирог, пол. pirog, укр. пиріг, ч., слвц. piroh “пирог, мясной пирог” – В тюркских языках есть похожие слова (тур. börek, чув. пÿрěк и др.), но М. Фасмер отвергает тюркское происхождение славянских слов, поскольку подобные слова отсутствуют в южнославянских языках. Как нам известно, западные и восточные славяне могли контактировать с булгарами и без посредника.

Сл. *pĭšeno “пшено” (рус. пшено, ч. pšeno, укр. пшоно), серб pšena “донник” (Meliotus), сл. pĭšenica “пшеница” – чув. пиçен "осот". Некоторые виды осота съедобны, а семена могли употребляться в пищу до распространения культурных злаков и его заимствованное от булгар название могло быть распространено на просо и пшеницу. Значение сербского слова поддерживает это предположение.

Рус. плохой, укр. плохий – чув. пăлух "плохой".

Сл. *proso “просо” (укр., рус. просо, пол., болг, ч, слвц. proso) – и М. Фасмер, и В. Махек, и А. Брюкнер считают происхождение этого слова «темным». Может быть слово имеет булгарское происхождение? (чув. părça "горох").

Укр. pužalno «кнутовище», укр., рус. пуга, «кнут» – чув. пуша „кнут”.

Рус. пырей, укр. пирій – чув. пǎри “полба”.

Ч. sálat "пылать", слвц. sálat’ "излучать, пылать" – В. Махек предполагает, что прежнее значение слов было «бросать, разбрасывать». В этом случае чув. салат "разбрасывать" может быть связано со славянскими словами.

Слвц. sanka “нижняя челюсть” – чув. санка "лобная кость".

Рус. сигать, блр. сігаць “прыгать” – чув. сик “прыгать”.

Укр., рус. сорок – чув. хěрěх “сорок” (в других тюркских языках для числительного «сорок» употребляются слово qyrq и под.). Вообще же тюркское происхождение восточнославянского слова допускается многими лингвистами.

Рус.табор, пол. tabor, ч., слвц. tábor, укр. табір „лагерь” и др. – славянские слова могут быть заимствованы из венгерского (венг. tábor “лагерь”, которое происходит от чув. тапăр “водопой”), но булгарское слово могло быть заимствованім в некоторые славянские языки непосредственно, поскольку имеется русское слово табыр “стадо” (М. Фасмер).

Рус. творог, ч., слвц. tvaroh, пол. twaróg и др. «творог» – чув. турǎх "ряженка, варенец" и курд. turaq «творог».

Рус. темя, укр. тім'я, болг. теме и др. – тюрк töbö, töpö (чув. тӳпе) "вершина, верхушка".

Рус. товарищ, укр. товариш – чув. тавраш «род, клан».

Рус. толмач, ч. tlumač, пол. tłumaч и др. славянские слова со значением «переводчик» – общепринятым считается тюркское происхождение слова.

Укр. тирса “ковыль” – чув. тырса “ковыль”.

Укр.упир, рус.упырь и др. слав. "вампир" – чув. Вупăр“нечистый дух”.

Укр. xaboz, xabuz “бузина (Sambucus)”, “осот (Cirsium)”, chabaź “сорняк” – Чув. xăvăš “жимолость (Lonicera)”.

Укр. хай“пусть” – чув. xǎй “осмеливаться, сметь”.

Пол. harcerz “скаут” – чув. харсăр "смелый" происходит от тюркского *qors “смелый, злой”. Польское слово сохранило др. тюрк. звук rz. Подобные слова со значением «вор, разбойник» имеются в современных тюркских языках. Укр. харциз, харцизяка “разбойник, грабитель” заимствовано из какого-то из них позже, чем польское слово. Сюда же относится слово «корсар», распространившегося в Европе из латинского языка (corsarius), но уходящего своими корнями к тюркской основе.

Сл. xyža “хижа” (укр. хижа, рус. хижина, ч. chýše, слвц. chyža і т.д.) – чув. хÿше „шалаш, хижина”. Слова этого корня присутствуют в германских языках (герм. hūsa, нем. Haus, анг. house и т.д.) В словаре Ф. Клюге отмечено “происхождение неясно”.

Сл. xǔmeljĭ «хмель» (рус. хмель, болг. хмел, укр. хміль, пол. chmiel, ч., слвц. chmel і т.д.) – слова этого корня широко распространены во многих индоевропейских и финно-угорских языках. Ученые считают, что пути их распространения очень сложны, но согласны в том, что должен быть один общий источник заимствования. Некоторые видят его в языке булгар ср. чув. xămla «хмель»), другие же сомневаются в возможности проникновения булгарского слова далеко в Европу (лат. humulus, др.- анг. hymele, сев. герм. humli).

Рус., укр. хомут, ч. chomout, слвц. chomút, пол. chomąt “хомут” – чув. хăмăт “хомут”. Булгарское происхождение слова можно считать обоснованным, поскольку подобные слова есть и в других тюркских языках. Сомнения вызываются теми же причинами, что и в предыдущем случае. Тем не менее, появление носового гласного ą в польском слове требует объяснения.

Укр. чакан, рус. чакан „рогоз” (Typha) – чув. чакан „рогоз”.

Укр., болг., рус., блр. та ін. час – чув. час "скоро, быстро, стазу, часто, рано".

Укр. чепурний, слвц., ч. čiperný “живой, ловкий”, серб. čeperan “живой, быстрый” – чув. чипер, тат. čiber "красивый, пригожий".

Cлав. *čьrtъ (рус. черт, укр. чорт, пол. czart, ч., слвц. čert) – чув. хĕрт-сурт „домовой”. Стоит напомнить, что. х может происходить из к, то есть чувашское слово первоначально могло звучат как кĕрт, откуда закономерно слав. *čьrtъ. В скандинавской мифологии есть Сурт „огненный великан”. Ср. укр. бабай.

Рус., болг., серб. чета, укр. чота "отряд", рум. ceata "толпа" – чув. кĕтÿ "стадо, стая" от тюрк. kütä "пасти".

Укр. чи – вопросительнок слово – чув. –ши – вопросительная частица.

Укр. чумак – слово не имеет этимологии и, возможно, не является древним, но интересно, что в киргизском языке есть подобное слово čomču "бродячий казах-продавец соли".

Укр. ша! “тихо, заспокойся!” – чув. ша! “баста, конец!”

Укр. шувар “аир болотный” (Acorus calamus) – Добродомов допускает древнебулгарское происхождение слова (см. словарь М. Фасмера).

Укр., рус. щука и др. под. слав. названиия рыби Esox – Распр. тюрк. čöke "стерлядь" (Acipenser ruthenus).

Сл. *jucha “уха” (укр. юшка, серб. juha, рус. уха и т.д.) – чув. яшка “общее название первых блюд”.

Праслав. *jačmy “ячмень” (укр. ячмінь, рус. ячмень, ч. ječmen, пол. jęmień і т.д.) – чув. ясмăк "чечевица”. Перенес названий растений – обычное явление, особенно имеющих общие качества. В этом случае таким качеством является их съедобность.

Приведенный список является только сырым материалом для более глубокого анализа специалистами фонетико-семантических соответствий между славянскими и тюркскими, особенно булгарскими, словами. Однако мои материалы не заинтересовали тюркологов, хотя особые связи между булгарским и славянскими языками им известны и они изучаюются исходя из традиционных представлений об историческом развитии тюркских языков. Одной из работ, рассматривающих эту тему, являтся статья Анны Дыбо "Булгары и славяне: Фонетические особенности в ранних заимствованиях (Dybo Anna. 2010). Видя венгерский язык посредником в славянских заимствованиях из тюркских, она не может дать объяснения булгарско-славянским соответствиям, не имеющим аналогов в венгерском. С другой сторона, будучи приверженкой алтайской прародины тюрок, она дает надуманные объяснения фонетическим явлениям, сопровождающих заимствования, и путям их проникновения в славянские языки. Сомневаться в тюркском происхождении славянских слов, приводимых Анной Дыбо, не приходится, но многие тюркско-славянские соответствия требуют иного объяснения. Когда тюркологи согласятся с долговременным присутствием присутствием булгар на территории Западной Украины, они смогут более квалифицированно рассматривать булгаские корни в славянских языках.

Можно привести буквально «математическое» доказательство контакта булгар со славянами, а именно с предками чехов и словаков и этот контакт мог произойти только вблизи прародины последних. Существует фонетическое и семантического совпадения изолированного среди тюркских языков чув. салат "разбрасывать" со слц. sàlat’ "излучать, пашить", ч. sàlat "пылать". Махек подает эти слова со старым значением hàzeti, metati "кидать". Попробуем подсчитать вероятность такого совпадения для данного конкретного случая. Для этого нам надо знать определенные закономерности словообразования в чувашском языке. Для анализа таких закономерностей было взято 2100 чувашских слов. Из них примерно 210 слов начинаются с буквы с. Таким образом, вероятность того, любое чувашское слово начнется с буквы с равняется 210:2100= 1/10. Проанализировав все слова с начальным с можно найти вероятность того, что второй буквой слова с начальным с будет буква а. Эта вероятность равна 1/6. Так же можно найти вероятность того, что третьей буквой будет л, а четвертой снова а. Соответственно эти вероятности равны 1/12 и 1/8. Проанализировав все слова типа калах, салах, палах, валах, где вторая а – любая гласная, а х – любая согласная, можно найти вероятность того, что подобное слово закончится на т. Эта вероятность тоже равняется 1/10. Умножив все эти значения отдельных вероятностей между собой, мы будем знать приблизительное значение вероятности возникновения в чувашском языке слова салат 1/10x1/6x1/12x1/8x1/10 = 1/57600. Теперь надо подсчитать вероятность того, что слово салат будет иметь смысл близкий к значению "бросать". Имеющиеся в нашем списке 2100 чувашских слов можно разделить на группы слов, которые могут отвечать определенным общим семантическим единицам. Такое разделение в некоторой степени является субъективным, потому что границы между семантическими полями всегда очень размыты. Однако, наверное, никто не будет возражать против того, что разделение всех 2100 слов на 100 условных семантических единиц является достаточным для того, чтобы смысловое поле каждой из этих единиц в чрезвычайно малой степени могло бы перекрывать другое семантическое поле. Тогда вероятность того, что чувашское слово салат может иметь смысл, близкий к значению "бросать, разбрасывать, метать, быстро двигаться или вылетать наружу и т.д." будет равняться минимум 1/100. Соответственно, вероятность того, что в чувашском языке возникнет слово фонетически и по значению похоже на слц. sàlat’ и ч. sàlat "кидать, метать" будет равняться 1/5760000. Если подобных "совпадений" несколько, то общая вероятность их случайного возникновения в разных языках может определяться единичкой с несколькими десятками нулей после запятой. Практически это означает, что при хорошем фонетическом и смысловом совпадении двух слов неродственных языков с числом фонем пять и более, одно из них является заимствованным каким-то путем, при условии, что оба слова не имеют ономатопоэтического, звукоподражательного характера, который делает возможным возникновение подобных слов независимо в разных языках. Например, распространенному славянскому слову дуда, дудка хорошо отвечает чагат. і тур. düdük “свиріль”. Миклошич и Бернекер считали славянское слово заимствованным из тюркских, но Фасмер, ссылаясь на Брюкнера, созвучие этих ономатопоэтических слов считает "чистой случайностью" (Фасмер М., 1964, Т1, 550). Ясно, что здесь сомнения относительно заимствования славянского слова из тюркских языков имеют основание, поэтому слав. дуда нельзя включить в состав множества несомненных заимствований.

Література

Brückner Aleksander. 1996. Słownik etymologiczyny języka polskiego. Warszawa.

Holthausen F. 1974.Altenglisches etymologisches Wörterbuch. Heidelberg.

Kluge Friedrich. 1989. Etymologisches Wörterbuch der deutschen Sprache. Berlin – New York.

Machek V. 1957. Etymologicky slovnik jazyka českeho a slovenskeho. Praha.

Peisker J.1905. Die älteren Beziehungen der Slawen zu Turkotataren und Germanen. Stuttgart.

Кобів Ю. 2004. Словник українських наукових і народних назв судинних рослин. Київ.

Менгес К.Г. 1978. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». Ленинград.

Скворцов М.И. (ред.). 1985. Чувашско-русский словарь. Москва.

Стецюк Валентин. 1998-2000. Дослідження передісторичних етногенетичних процесів у Східній Європі. Книга 1, 2. Київ – Львів.

Фасмер Макс. 1964 – 174. Этимологический словарь русского языка. Москва.