К вопросу об иранско-славянских языковых связях.

Подавляющее большинство иранских лексических заимствований охватывает не весь славянский мир, поэтому исследователи старались привязать слова иранского происхождения к одной из трех славянских групп – западной, восточной и южной, исходя из собственных представлений о месте и времени возможных контактов славян с иранцами. Древние иранцы и славяне не имели между собой прямых контактов, поэтому иранские заимствования в славянских языки могли иметь место из курдского и осетинского, носители которых оставались в Европе после миграции основной массы иранцев в Азию. Также иранский субстрат мог оказывать влияние на славянские языки после того как славяне расселились по территории, ранее занимаемой иранцами на пространстве между Днепром и Доном.

В своем большинстве иранско-славянские языковые соответствия связаны с миграциями киммерийцев-курдов по Европе (см. раздел Киммерийцы), в процессе которых они моги иметь контакт как с праславянами, так и отдельными группами славян после распада славянской общности. Используя курдский язык при целенаправленном поиске, можно обнаружить такие общеславянских слова, которые могут иметь иранское происхождение. К примеру, к ним могут быть отнесены те, которые восходят к псл. ezero "озеро", čepъ "втулка" "затычка", trěskъ "гром, молния". Из псл. čepъ развились рус. чоп, укр. чіп, болг. чеп, пол. czep, ч., слвц. čep и др. У псл. ezero есть соответствия в балтийских языках (лит. ežeras "озеро, пруд" и лтш. ezers то же), которые связываются с арм. ezr "граница, край" (Fraenkel Ernst. 1962-1965, 125). Однако источником заимствования и славянских, и балтийских слов является курд. zirē "озеро", которое связывается с авест. zrayō "море", др.-перс. draya "море" (Цаболов Р.Л.. 2010, 526). Исходная форма сохранилась в рус. диал. назири "на озере", то есть "на зири" (см. Фасмер Макс. 1971, 125). Из курдского языка в балтийские и славянские языки было заимствовано также название грома, которое сохранилось в южно-курдском как trîşke "гроза", "гром", "молния", а в славянских и балтийских подобные слова приняли также значение "трещать" в более широком смысле. Э. Френкель относил лит. trešketi "трещать", "щелкать", "хрустеть", а многие слависты подобные славянские слова в том же смысле к германским в значении "молотить" (Fraenkel Ernst. 1962-1965, 1120; Мельничук О.С. (Гол. ред.). 2006, 644-645). Возможно, все эти слова восходят к древнему индоевропейскому корню более широкого значения, но идентичность праславянского и курдского слов говорят о заимствонами литовского и широко рвспространенных славянских именно из курдского.

В балтийских языках есть еще другие заимствования из курдского, связанные с пребыванием курдов-киммерийцев в Прибалтике. Курды пришли в Прибалтику из Малой Азии через Северный Кавказ и Восточную Украину. Топонимы курдского происхождения свидетельствуют, что на востоке Украины они задержались на долгое время, поэтому некоторые заимствования в украинском с курдской должны быть. В курдском уже тогда были заимствования из аккадского языка, одного из семитских, который долгое время был «лингва франка» на Ближнем Востоке. Подобие некоторых курдских слов арабским, может быть объяснено именно таким заимствованиям.

Общеславянским заимствованием из иранских считается слово "Бог" (псл. bogъ, болг. блр., серб., укр. бог, пол. bóg, хорв. bog, ч. bůh и т.д.). В этимологическом словаре иранских языков др.-ир. корень bag- "наделять, распределять, дарить", от которого происходит др.-ир. baga- "доля, участь, судьба" и перснифицированное "Бог", рассматривается очень подробно (Расторгуева В.С., Эдельман Д.И. 2003, 45-57). Предположение о том, что церк.-слав. bogъ "Бог" оформилось "под иранским влиянием в скифскую эпоху" возникло давно (там же, 48-49). Однако А. Брюкнер справедливо замечал, что между древними славянами и Персией не было никаких контактов, а имели ли подобное слово скифы, никому неизвестно (Brückner Aleksander. 1927, 34). В. Абаев предположил, что оно все-таки существовано в "скифском" языке, который он сам скомпоновал и относил к иранским (Абаев В.И. 1979, 283). Его предположение основывается на ошибочном представлении о скифах как об ираноязычном народе, потомками которого также ошибочно Абаев считал осетин, но в осетинском языке подобного слова нет. Единственным иранским народом, с которым древние славяне могли иметь контакты, были курды-киммерийцы при их движении в Западную Европу, где они стали известны как кимвры. В курдском языке, как и в части других иранских языков имеется отражение др.-ир. корня baga- в форме bahr- "часть, доля, пай" (Расторгуева В.С., Эдельман Д.И. 2003, 55). На время контакта курдов со славянами у них еще могла существовать исходная форма и именно в значении "Бог". Такое предположение подтверждается расшифровкой слова багауды, которое не имеет объяснения, но им назывались участники сопротивления римской экспансии в Галлии. Вместе с курд. ud “охрана” слово можно перевести как “защитники судьбы, то есть собственной самобытности”. Можно думать, что именно кимвры возглавили борьбу населения Галли с Римом.

В целом же иранские заимствования встречаются только в нескольких славянских языках, но при этом не являются характерными только для одной из групп. Надуманное разделение славянских языков на три указанные группы плохо увязывалось с соседством отдельных славянских племен с иранскими. Имеются также попытки дать иранскую этимологию некоторым общеславянским словам, не имеющим прозрачной этимологии, однако приводимые доводы не выглядят убедительными (ср., например Герценберг Л.Г., 1976). Особый интерес представляет собой вопрос, каким образом иранские заимствования оказались в языках западной ветви славянства.

В виду того, что до прихода славян курды заселяли Подолию и часть восточной Польши, курдский субстрат мог оказать влияние украинский и польский языки, а контакты курдов с предками чехов и словаков, населявших территорию по соседству с курдами, оставили свои следы в языках и этих народов. На языки восточной ветви также мог оказать влияние иранский субстрат, но более глубокого характера, поскольку до прихода славян Левобережье Украины заселяли разные народи – балты, англосаксы, мордва. Эта тема будет рассмотрена отдельно.

В своих исследованиях славянско-иранских связей Трубачев оперирует в основном с древними языками – Авестой, иранским, иногда, индийским, а современные языки принимает во внимание очень редко, курдский же игнорирует вообще. В частности, он выводит пол. baczyć, слц. bačiti se, укр. бачити "видеть" из мнимого скифо-сарматского(?) *abiáxšaya (восточно-ир. abi-áxšaya "наблюдать"), пол. patrzyć, ч. patřiti, слц. patrit’, хорв. (диал.) patriti "смотреть" из скифо-сарматского *pаtraya (ав. patar – "блюститель"), пол. szatrzyć, ч. šetřiti, слц. šetrit’, слв. ošatriti, хорв. šatriti "экономить" из скифо-сарматского *catrayaš (ир. χšatraya "господство"), пол. dbać, ч. dbati, слц. dbat’, укр. дбати "заботиться" из скифо-сартматского *dbaya (ав. - dêbaêš «враждовать»), пол. trwać, ч. trvati, слц. trvat’, укр. тривати, бол. трая, сх. траjати "продолжаться" из скифо-сарматского *tarvaya (д. инд. trayate "защищать"), пол. pitwać, ч. pitvati "расчленять" из скифо-сарматского *paitva (ав. waθpoi "размельчать"), пол. żwawy, укр. жвавий "живой, подвижный" относит к скифо-сарматскому *j'uvaya (афг. zhwand "живой"), пол. raróg, ч. rarařek, слц. raroh, укр. раріг "сарыч" – к афг. varegan "сокол", пол. poczwara, укр. почвара "урод, призрак" – к скифо-сарматскому *pacvara (ир. pacvara), пол., ч., слц. pan, укр. пан – к скифо-сарматскому *gupаna (gypana "страж скота"), пол., ч., слц. kat, укр. кат "палач" – к скифо-сарматскому *kata (ав. kaya каяться). (Трубачев О. Н., 1965). Некоторые из этих этимологии выглядят надуманными, но в целом выводы Трубачева были приняты со вниманием, частности иранские заимствования в польском языке заставили ученых искать им какое-то гипотетическое объяснение:

"Что касается польско-иранских связей, то они, очевидно, являются результатом проникновения на рубеже нашей эры иранского населения в южную Балтику" (Седов В. В., 1979, 33).

Как видим, предположение Седова недалеко от истины, хотя он не мог определить точную этническую принадлежность указанного иранского населения. Обнаруженные в ходе настоящего исследования некоторые курдско-славянские соответствия дополняют полученный ранее ответ на этот вопрос, объясняя действительное происхождение некоторых славянских слов. Например, считается, что слово гончар того же происхождения, что и слова гарнец, горн, горшок, но фонетически и по смыслу ближе курд. gunç "глиняный горшок". Этимологически неясное слав. *čeljadь (укр., рус. челядь) может происходить от курд. çelî 1. "ребенок", 2. "род, клан”. Если анг. child тоже относится к этому корню, то тогда можно говорить о его фракийском происхождении (алб. çilimi «ребенок»). Так же неясным является происхождение слав. *rak (рус., укр. рак). Его происхождение можно связывать с курд. req 1. "рак", 2. "жесткий, твердый".

Загадочным является сходство славянских названий вишни курдскому fišna. М. Фасмер считал, что они происходят от. ср.-в.-нем. wîhsel "черешня", но позже отказался от такой мысли, потому что это растение имеет азиатское происхождение, поэтому и в его названии должен быть азиатский апеллятив. В тюркских языках это слово неизвестно, кроме турецкого и азербайджанского, в которых слово vişne считается заимствованием из новогреческого βιοσινια (Мельничук О.С. (гол. ред.). 1982, 388). Поскольку турецкое слово больше похоже на славянские, то есть предположение, что оно напрямую было заимствовано из какого-то из них, а курдское слово – из турецкого (Цаболов Р.Л. 2001, 362). Однако турки вступили в прямой контакт со славянами лишь 500 лет назад, когда вишня была им давно знакома и у них не было нужды заимствовать ее название у славян. Славяне же могли позаимствовать его значительно раньше от курдов. Учитывая азиатское происхождение растения, источником заимствования и в турецкий, и курдский должен быть какой-то мертвый язык Передней Азии.

В Приднестровье, именно там, где локализуются поселения древних курдов, в местных диалектах украинского языка зафиксированы слова, которым есть соответствие в курдском языке:

курд. berd "камень" – укр. бердо "скала, холм" (подобные слова в южнославянских языках являются, очевидно, иранским субстратом, если курдское слово не позаимствовано из славянских);

курд. berx "ягненок" – укр. берка "овца";

курд. qaç "голень" – рус. гачи "ляжки, штаны", укр. гачи "подштанники", болг. гащи "штаны", пол. gacie "штаны" и др. слав. подобных значений;

курд. qerden "шея" – укр. ґердан "женское украшение на шею";

курд. wab "обещание" – рус. вабить, укр. вабити, пол. wabić и др. слав. "манить" (широкое распространение слова в славянских языках предполагает заимствование курдского слова из славянских, но неясно время заимствования).

Словами иранского происхождения считаются также укр. хата (в другие славянские языки слово позаимствовано из украинского) и ірій. Относительно первого слова сказать что-то определенное трудно, поскольку именно в курдском подобное слово не найдено, хотя в других иранских присутствует в разных формах (kat, kāde, kōtē и под.), а второе имеет булгарское происхождение и рассматривается в своем месте. Можно также предполагать иранское происхождение распространенного славянского слова лоно, имеющего разные значения, в том числе "груди", "нижняя часть живота", «(женские) половые органы» (Фасмер Макс, 1967, 517; Мельничук О.С., 1989, 286). Слова с таким значением обычно не подаются в словарях, но в талышском языке присутствует слово lonə «нора», а в персидском lane, таджикском lona и курдском lаn "гнездо". Той же природы славянское нецензурное слово, которому соответствуют иранские piston "грудь", но курд. pizdan 1. "послед", 2. "выкидыш". Таким образом, приведенное объяснение происхождение слова лоно гораздо более правдоподобно, чем предлагаемая этимология от исходной формы *loksno с параллелью в греческом λοξοσ «наклонный, косой». Можно также рассматривать такие пары:

укр. галузь „ветвь” – курд. helez “хворост”;

укр. ґедзь „овод”- курд. gez “укусить”;

укр. копил, рус. копыл "колодка", "столбик" – курд. kopal "палка"; очевидно первоначальное значение слова "сук, ответвление" (ср. рум copil "дитя", болг. копеле, серб. копил "незаконнорожденный");

укр. мешкати "проживать" – курд. mesken "местожительство", "жилище" (ср. араб. maskan "жилище, обиталище");

укр. тягар «тяжесть, бремя» – курд. texar "вес";

укр. яскравий „яркий” – курд. aşkere "явный”.

В многих славянских и в балтийских языках есть целая группа слов на обозначение гравия, щебня, камня, которые в значительной степени разнятся между собой фонетически, но языковеды считают их словами общего, хотя и загадочного происхождения – укр. жвір, рус. гверста, грества, пол. żwir, dziarstwo, лит. žwiřzdas, лтс. zvirgdzi и т.д. Курд. gevir “каменная глыба” фонетически и по значению очень похоже на эти слова, поэтому источником заимствования может быть и курдский язык, имеется также курд. givir “крепкий”, givrik “крупный”, очевидно, того же корня. В украинском языке есть слово ганчірка „тряпка”, которое вместе с пол. hanczurka выводится из н.в.нем. Handscheure “тряпка для вытирания рук” (А. Мельничук О. С., 1982). Такое объяснение вызывает сомнение, поскольку и немецкое, и польское слова мало распространены, а украинское слово употребляется больше на востоке Украины. Поэтому можно рассматривать возможность заимствования украинского слова из курдского, где есть фонетически ближайший эквивалент ginçiri "лохмотья". Славянским заимствованием в в курдский может быть курд. selef “источник”, которому нет соответствий в других иранских языках. Соответствующие славянские слова таковы: серб., словен. slap “водопад”, ч. slap “порог на реке”, слвц. slopat’ “хлестать”, рус. Солпа “порог на реке Мста”, Солоповка – название реки в Пермской обл. . Интересно, что есть соответствие и в английском языке – slop 1. "лужа", 2. "разливать", не имеющее надежной этимологии. Праславянская форма должна была быть *solpa, следовательно, курдское заимствование могло произойти уже после развития полногласия, т. е. приблизительно в середине первого тыс. н.э. Этимологически неясное слав. struk «стручок» может происходить от курд. strî "колючка", а курд. trîşke "гроза" каким-то образом связано со слав. tresk. Пищу для размышлений дает также такое соответствие: укр. приск "искра" – курд. pirîsk "искра". Корень prs/prsk в словах со значением “брызгать, брызги, прыскать" представлен в индоевропейских и финно-угорских языках довольно широко. В украинском и курдском слово имеет значение «искра». Имеет ли место заимствование или независимое образование? Фасмер обращает внимание на соответствие укр. хмара финскому слову hämärä «темный», но не рассматривает возможности связи между этими словами «по географическим соображениям». Между тем, в курдском языке есть слова xumar «мрачный», xumari «темнота» xumri „красный”, которые курды могли позаимствовать у соседних вепсов на своей прародине (вепс. hämär «сумерки»), а уже от курдов слово позаимствовали украинцы и булгары (чув. хăмăр „коричневый”). При таком семантическом поле подобие курдского слова ар. xumār "болезненное состояние после выпивки" следует считать случайным.

Славянские языки частично формировались в тех же этноформирующих аралах, в которых ранее формировались иранские языки. Некоторые иранские слова вошли в славянские в качестве субстрата. Отдельные приведенные выше примеры могут быть объяснены влиянием субстрата, но есть случаи, которые позволяют говорить об этом более достоверно. Ареал между Десной, Сулой и Днепром сначала заселяли предки армян, позднее здесь поселились те иранцы, язык которых развился в афганский, а еще позднее здесь начал формироваться словенский язык. В своем этимологическом словаре словенского языка Франц Безлай полагает возможным связывать слвн. bek (старая форма bъkъ) “очаг, печь” с арм. boc “огонь” и bosor “красный”, обосновывая это тем, что это слово не может быть автохтонно славянским и не может быть заимствованным из вульгарной латыни (имеется лат. focus “очаг”, родственное армянскому слову) по фонологическим причинам, хотя ему оставалось неясным “каким путем оно пришло к южным славянам” (А. Bezlaj France, 1976, 16). С армянским bosor может быть связано также афг. busar “тлеющая зола”, изолированное среди иранских языков. Таким образом, путь заимствования словенского слова был от праармянского субстрата через праафганский в язык позднейшего славянского населения этого ареала. Безлай связывает также слвн. bed, серб. бêд “воздух” с перс. bаd “воздух”, “ветер”. Слово этого корня в значении “ветер” имеется в многих иранских языках, в том числе и в афганском, потому не исключается, что славянские слова являются иранским субстратом. В многих славянских языках есть слово lopta/lapta (словен. lopta, серб. лопта, рус. лапта и т. д.) со значением “мяч’, “игра в мяч” (реже „палка, которой бьют по мячу”). Фасмер выводит это слово от “лопаты”, и это объяснение повторяется в “Этимологическом словаре украинского языка” (А. Фасмер М, 1967, А. Мельничук О. С., 1989). Однако есть две причины сомневаться в такой этимологии. Во-первых значение „палка, которой бьют по мячу” можно найти только в русском и белорусском языках, а в остальных славянских языках оно имеет значение “мяч”, “шар”, “ком”. Во-вторых, в македонском языке это слово имеет форму лопка. В иранских языках распространено слово lap/lop/lob в значении “мяч”, “щека”, “что-то выпуклое”. Эти факты дают основание допускать, что слово lopta имело первичную форму lop-ka (-ka – суффикс) и является иранским субстратом в русском и южнославянских языках и было заимствовано от них в языки западной славянской ветви. Иранским субстратом могут быть также слвн. šiba, серб. шиба “прут” (перс. šiba, тал. šiv, курд. şiv “то же”), а также слвн. hrana, серб. храна “пища” и некоторые другие (Трубачев О. Н., 1965).

В ареале между Десной и Ипутью предположительно сначала жили древние фригийцы, позднее предки согдианцев (их потомки – современные ягнобцы), а из первичных славянских племен здесь проживали предки современных сербов и хорватов. Река Снов отчетливо разделяет этот ареал на две половины, поэтому разделение первичного славянского племени на сербов и хорватов могло произойти еще на древней прародине. Однако субстратные явления здесь проследить трудно, поскольку мы почти не обладаем лексическим материалом фригийского языка, а из ягнобского он очень беден. Тем не менее, на субстратные влияния прасогдийского языки на сербско-хорватский могут указывать такие параллели: серб. обл. будиjа “индюшка” – ягн. búdina “перепелка”, серб. бува “муха” – ягн. buvva “блоха”, серб. кулаш “буланий конь” – ягн. kulo “то же”, серб. кућа “дом” – ягн. kuč “семейство”, серб. чука “овца” – ягн. šok “баран”. Есть также несколько сербскохорватских слов, которым имеются соответствия в других иранских языках: серб. баджа “карапуз” – общ. ир. bača “мальчик”, серб. куриjа “квартирная, арендная плата” – ягн. kroî “стоить”, курд. kerin “покупать”.

В крайнем восточном ареале общей индоевропейской территории на водоразделе притоков Днепра и Волги начал формироваться фракийский язык, потом здесь отделились от иранской общности протокурды, после чего тут поселились балты, а за ними те славяне, которые стали предками современных болгар. Таким образом, есть смысл искать пока еще только болгарско-курдские параллели. В этимологическом словаре болгарского языка (Георгиев В. Л., Гълбовъ Ив., 1971) болг. багазяй “сват” подано с пометкой “неясно”. Это слово может быть объяснено на курдской основе: курд. bava “отец” и zava “зять” при zayin “рожать” и zoy “сын” в афганском. Так же неясным является происхождение названия одного из растений бозлан, которое можно объяснить при помощи курд. boz “серый” и lam “листок”. Болгарскому хубав “хороший” может соответствовать курд. xob “хороший”, хотя это слово является общеиранским.

Отдельно, в порядке гипотезы, можно сказать о возможной связи изолированного среди иранских языков ягн. γayk “дочка” с славянскими словами типа гайка. Фасмер представляет его с пометкой “трудное слово”. В сербском языке оно имеет более широкое значение, чем в восточнославянских, а именно – 1. “гайка”; 2. “хомутик прицельной рамки”; 3. “передвижное кольцо на поводьях”, поэтому оно может быть в этом языке самым древним и происходить от иранского субстрата, если принять во внимание аналогию: нем. Mutter 1. “мать”; 2. “гайка” название гайки в английском как "женский винт".

Есть еще достаточно много соответствий между пушту и славянскими, которые в большинстве своем не имеют соответствий в других иранских языках. Поскольку на Правобережной Украине имеются также топонимы, которые расшифровываются при помощи афганского языка, можно предполагать, что какая-то часть древних афганцев, перейдя Днепр, мигрировала вместе с курдами в западном направлении. Ниже даются некоторые афгано-славянские лексические параллели из работы В. Абаева (Абаев В.И., 1965) и других источников:

рус., укр. блоха и др. слав. – афг. wrəža (з bruša), "блоха".

рус. масло – афг. maslə "свернувшееся молоко", возможно "сливки" (Моргенштьерне подает значение "coagulated milk, curd"). Считается, что славянское слово происходит от мазать. Есть еще перс. māst "масло".

рус. место – афг. mēšta, mīšta "место жительства".

рус. пята, пятка – афг. pūnda "пятка".

спиця, рус. спица и др. слав. – афг. špēšta "клин", špištai "спица в колесе".

рус. старый – афг. starai "усталый".

Трудный случай представляет собой соответствие курд. gunc "горшок" – укр., рус. гончар, блр. ганчар. Восточнославянские слова происходят от ст.-слав. грънъць "горошок", но украинские фамилии Гунченко, Гунчак, Гунчик, не имеющие толкования в славянских языках, заставляют думать, могло иметь место заимствование из курдского языка в украинский.