Первое ”Великое переселение народов”.

Набросав общую схему движения индоевропейских народов в Восточной Европе на рубеже III и II тыс. до н.э. (см. раздел Миграции индоевропейских племен…), попробуем воссоздать картину миграционных процессов проживавших здесь народов более детально. В то время как развитие животноводства, увеличение поголовья скота у тюркских поселенцев междуречья Днепра и Дона вызвали необходимость освоения новых пастбищ (см. раздел Этническая принадлежность неолитических и энеолитических культур…), одной из причин движения индоевропейцев было относительное перенаселение занятой ими территории между Вислой и верховьями Оки. Рыболовство как основа хозяйствования обеспечивало стабильный и надежный источник питания местного населения и его численность постепенно увеличивалось, приводя к определенному демографическому напряжению. Начавшейся миграции способствовали и природные условия Европы:

Хотя тогда огромные пространства, которые сегодня превращены в культурные страны и густо заселены, были покрыты пралесами и труднопроходимыми болотами, значительным препятствием это обстоятельство не было. Разветвленная система рек, по которым можно было продвигаться в любое время года на челнах и плотах, везде обеспечивала возможность освоения нового пространства. Вода имелась везде и нигде не было безводных земель или пустынь. Не было в Европе и лета с убийственной жарой и даже зимы здесь были не настолько суровы, чтобы быть препятствием для проживания (Krämer Walter. 1971, 22).

Следует особо подчеркнуть, что при переселениях древних народов не все население оставляло обжитые места. Для индоевропейцев в этом по указанной выше причине не было большой нужды, так же считал и Порциг, но по другим соображениям (Порциг В., 1964, 97-98). Обычно на поиски новых мест для поселения отходил излишек населения, а довольно большая его часть, особенно в изолированных местах, оставалась. При заселении этой территории новыми людьми остатки прежних жителей ассимилировались ими, но в определенной мере влияли на язык и культуру пришельцев, т.е. приходил в действие принцип суперпозиции. Субстратные явления на примере нескольких языков рассматриваются отдельно. С другой стороны, на пути переселения по разным причинам в удобных местах время от времени какая-то часть мигрантов оставалась на постоянное жительство, в то время как большинство двигалось дальше.

Таким образом, движение народов тех времен не был переселением в полном смысле слова. Правильнее назвать его расселением. Очевидно при этом не обходилось без военных конфликтов, но неизбежными были и культурные контакты пришельцев с автохтонным населением. В частности, тесный культурный обмен имел место при поселении тюрок в области трипольской культуры, когда они в поисках свободных земель стали переходить на правый берег Днепра. Движение тюркских племен в западном направлении более детально рассматривается в разделе Тюрки как носители культуры шнуровой керамики в Центрально-Восточной Европе .

Природные условия не только способствовали миграциям населения но и определяли их направления. Понятно, что лесные пространства все-таки затрудняли расселение людей и наиболее удобным путем были речные системы (Голубовский П . 1884, 13). Плаванья по рекам большей частью осуществлялись на однодеревках, которые выдалбливались из стволов деревьев (см. фото славянской однодеревки слева). В степной зоне, где реки протекают больше в меридианальном направлении, необходимость переселения толкала людей на поиски иных средств передвижения. Так населявшие степь тюрки пришли к изобретению колеса и повозки.

Первоначально для транспортировки людей и грузов использовались волокуши или сани, посталенные на два бревна, трансформированные со временем в колеса. Со времен Г. Чайлда господствовала гипотеза о моноцентрическом происхождении колеса и повозки, имевшего место в Передней Азии. Однако существуют другие предположения и «в принципе изобретение повозки могло произойти в любом регионе, где были известны рало и сани", в том числе и в евразийских степях (Кузьмина Е.Е. 2010, 7).

В тюркских языках есть общее слово для обозначения саней čana. Тюрки первыми одомашнили коня и использовали его в качестве тягловой силы для перевозки грузов именно на санях. Поскольку летом сани неэффективны, то свои переселения тюрки делали, наверное, в зимнее время, пока не изобрели колесо. Открытие вращетельного движения (катки, скаты и т.д.) и использование его для транспортировки произошло у разных народов в разное время (Зворыкин А.А.и др. 1962, 55). Идея использования колеса возникла также и среди носителей ямной культуры независимо от внешних культурных влияний (Новоженов В.А. 2012. 123). Об этом свидетельствуют находимые в погребениях повозок с дисковидными колесами.

Деревянные тележки ямного периода.
1. – ст. Новотитаровская (Динский район Краснодарского края). 2. – Останний курганный могильник. 3. – Чернишевский курганный могильник (Степное Закубанье).
(Кульбака В., Качур В. 2000, 54)

Справа: Карта находок деревянных повозок в погребениях ямного времени (32-30 ст. до н.э.) Южная Украина и смежные территории (там же, 58)

Очевидно колесо и повозка были дальнейшим усовершенствованием катка. В связи с этим первые повозки были слишком неуклюжими, потому что в них колеса вращались с одинаковой скоростью, будучи жестко посаженными на ось, вращавшуюся вместе с колесами. Такие примитивные повозки могли двигаться только по прямой дороге на недалекие расстояния. Однако со временем ось и колеса были разделены. Колеса были посажены на неподвижную ось, что дало им возможность вращаться независимо друг от друга с разной скоростью.

Слева: Реконструкция повозки новотитаровской культуры.
Реконструкция выполненена по материалам из погребений 150 и 160 I могильника Останний (Гей А.Н. 1991, 64).

Как видно на рисунке слева повозки такого типа уже отличались сложной конструкцией со стандартными размерами деталей.

Трехчастные колеса толщиной 7 см и диаметром около 70 см имели ступицы, выступавшие с обеих сторон. Оси четырехугольного сечения были встроены в раму, а колеса на округленных концах закреплялись на них чекой и вращались свободно. Способ крепления осей исключает наличие поворотного устройства, то есть повозка не могла обеспечить крутой поворот. Тягловые животные (быки или волы) впрягались по обоим сторонам дышла с раздвоенным концом, которое крепилось к раме (там же, 64-65). Такая конструкция уже позволяла передвигаться на далекие расстояния. Во время этого движения в различных направлениях на основе ямной культуры и под влиянием местных особенностей в Европе начинают развиваться различные варианты культуры шнуровой керамики а в Азии культуры иного типа. Отличие в типах культур может быть объяснено также временной разницей начала миграций.

Заселение тюрками Восточной Европы происходило несколькими потоками в обход поселений индоевропейцев и финно-угров (см. карту слева).

На правый берег Днепра могли перейти только часть тех тюрок, которые заселяли его левый берег, то есть языковые предки булгар, современных туркмен, турок, гагаузов, ареалы которых были определены графоаналитическим методом.

Из степей тюрки двигались дальше вдоль левого берега Днестра и северных отрогов Карпат, оставляя свои поселения в Правобережной Украине и Восточной Польши. Их языки долгое время сохраняли архаичные черты пратюркского языка, потому что потеряли связи с остальными тюркскими, которые продолжали развиваться в тесном контакте между собой на старых местах поселений. Большая часть мигрантов в Центральную Европу и Прибалтику со временем ассимилировались среди индоевропейцев и доиндоевропейских аборигенов, однако в силу исторических обстоятельств одни из потомков булгар, а именно чуваши, сохранили свою этническую идентичность и вместе с ней архаику пратюркского языка. Благодаря этому материал чувашского языка помогает нам отслеживать пути странствий тюрков на очень широком пространстве.

За отсутствием достаточных пастбищ в лесистой местности часть мигрантов должна была продолжать движение дальше как в западном, так и северном направлении. Заселив таким образом территорию Германии и Прибалтики, тюрки через некоторое время через Ютландский полуостров и Финляндию перебираются также в Южную Скандинавию (см. раздел Булгарская топонимия в Центральной и Северной Европе ).

Небольшая часть тюрок, двигаясь вдоль берегов Десны, достигла междуречья Волги и Оки и заселила эту территорию частично выселив, а частично ассимилировав местное население. Здесь ими была создана фатьяновская культура как один из вариантов культуры шнуровой керамики. Другой вариант этой культуры, так называемой балановской был создан той частью тюрков, которая, перейдя Дон, двинулась вдоль правого берега Волги до устья Оки. Миграция тюрок в направлении к Верхней Волге привела в движение значительную часть местного финно-угорского населения (об этом см. раздел "Экспансия финно-угров")

Одновременно какие-то группы тюрков двигались также и в направлении к Балканам вдоль берегов нижнего Дуная. Как указывает Кузьмина, в III тыс. до н.э. отмечается постепенное проникновений ямных племен из степной зоны в область древних земледельческих культур – в Молдову, Румынию, Венгрию (Кузьмина Е.Е., 1986, 186 1989, 23). Двигаясь вверх вдоль левого берега Дуная, тюрки достигли устья Тисы и далее повернули на север. Они постепенно заселили левобережную часть бассейна Тисы вплоть до Карпат, т.е территорию культуры Кукутени. Заболоченное междуречье Дуная и Тисы осталось незаселенным. Небольшие группы тюрков обосновались на правом берегу Дуная.

Слева: Скопление курганов ямной культуры в Карпатском регионе и в бассейне Дуная.. Карта составлена на основе данных Петра Влодарчака (Wŀodarczak Piotr. 2010. Рис. 1)

Европейские ученые, признавая большую роль древнеямной культурно-исторической области в дальнейшей истории Европы, однозначно связывают население этой области с индоевропейцами. В частности о заселении ямниками бассейна Дуная характерны следующие соображения:

Западное Причерноморье представляло собой ту территорию, по которой, начиная с энеолита, мобильные группы индоевропейских скотоводов продвигались в южном и западном направлениях. В основном эти пути проходили долиной Дуная (на запад) и западным побережьем Черного моря (на Балканы). В географическом (ландшафтном) плане эти территории были продолжением приазовско-причерноморских степей, которые тянулись Придунайщиной южнее Карпат в низменные части Средней Европы (современные Венгрия, Северная Югославия, западная Румыния и южная часть Словакии). То есть, территории, которые занимали до этого земледельческие племена Балканского полуострова и Средней Европы. Проникновение в эти регионы степных скотоводов Северного Причерноморья – Приадазовья в значительной степени и обусловливало ту специфику формирования и дальнейшего развития земледельческо – скотоводческих племен, которая отражается термином "индоевропеизацию" (Кульбака В., Качур В. 2000, 27

Учитывая тюркскую этничность носителей ямной культур, смысл приведенной цитаты справедливо относить именно к тюркам. Кроме того, в ней содержится существенная ошибка. Расселение индоевропейцев по Европе связывается с распространением культур шнуровой керамики (КШК), которые развились на основе ямной кильтуры. Но памятники КШК на Балканах не зафиксированы.

По мнению многих исследователей генетические корни культуры Кукутени- Триполье скрыты в культурах Балкан, нижнего Подунавья и Карпатского бассейна, а не в буго-днестровском неолите; их этничность считается неизвестной (Збенович В.Г., 1989, 172; Археология Украинской ССР, 1985, 202-203). Мы же предположили, что трипольцы могли быть семитами, что вполне возможно, если их предки пришли на Балканы из Малой Азии. Какие-то неясные связи балканских культур с малоазиатскими имеются.

Если трипольцы были семитами, то должны остаться следы влияния их языка на тюркские, поскольку они были соседями тюрок. Днепр не мог быть непреодолимой преградой, особенно в зимнее время, поэтому примитивная торговля и культурный обмен между тюрками и трипольцами должны были иметь место. Поиски следов трипольских влияний в сфере торговли, т.е. среди слов, имеющих значение "товар", "оплата", дали определенные результаты. Подобное слово присутствуетє в чувашском языке kěměl и имеет значение "серебро", а в других тюркских языках в полном соответствии с фонологией этих языков ему отвечает слово kümüš «то же». Безусловно, серебро в те древние времена могло виполнять функцию денег, а замена значения слова связана с тим, что торговые стороны обходились без переводчика и поэтому могли придавать одному и тому же предмету разные значения. Что для одних было просто платой, то для других принимало конкретное значення серебра. Дальнейшие поиски принесли богатый материал, что дает основание рассматривать семитское происхождение трипольцев серьозно. Детально этот вопрос рассматривается в разделе "Гипотезы".

Судя по всему, у трипольцев не было племенных вождей, однако нормы жизни должны были кем-то устанавливаться, но кем именно, остается неясным. Жреческого сословия первоначально у них тоже не было, а появление жрецов и жриц в Позднем Триполье объясняется влиянием культа предков, позаимствованого у племен ямной культуры (Алексеева, И.Л. 1991, 21). Тем не менее какие-то духовные авторитеты в трипольском обществе должны были быть при общем исповедывании культа плодородия, который отражался в образе женщины-матери, о чем свидетельствуют находки статуэток с подчеркнутыми женскими формами. Ранее даже господствовала точка зрения о матриархальной организации трипольского общества, но такой взгляд противоречит тому факту, что "культ женщины-родоначальницы почти нигде не зафиксирован" (там же,18). Можно думать, что сакральное отношение к женщине в обществе вступало в противоречие с той ролью, которую благодаря физическому превосходству играл человек в хозяйстве. Наверное, этот внутренний кризис трипольского общества преопределил его упадок и облегчил воинственным кочевникам с востока занять господствующее положение на этих землях без особого напряжения сил. Тем не менее, трипольское культурное достояние оставило следы на более поздних культурах этого региона, поэтому можно предполагать, что большая часть населения оставалось на своих местах. И это довольно вероятно, потому что не могли же захватчики безоглядно уничтожать мирных жителей. Очевидно они ограничивались грабежом и уничтожением поселений (Брюсов А.Я., 1952).

Наряду с культом женщины-матери был у трипольцев и культ быка как мужского начала, и эти два культа каким-то образом переплетались (Збенович В.Г., 1989, 165). Есть мнение, что образ быка и фалический культ в качестве символов мужской силы принесли с собой ямники, так же, как и патриархально-родовой строй, культ предков и погребальный обряд (Алексеева, И.Л. 1991, 20-21).

Не исключено, что в области трипольской культуры, с началом ее позднего этапа развития С (3000 – 2400 гг. до н.э.) начали постепенно расселяться также и индоевропейские племена, воспринявшие уже до того трипольскую культуру, которая в среднем периоде В (3600 – 3000 гг. до н.э.) распространилась в верховья Южного Буга, Роси и среднего Днепра (Археология Украинской ССР, 1985, 211). Таким образом, распространение культуры шло в направлении с юго-запада на северо-восток, но инвазии земледельческого населения со стороны трипольской культуры археологи не отмечают (Кузьмина Е. Е., 1986, 186).

Однако, поскольку в степях господствовали тюрки, индоевропейцы в поисках свободной земли вынуждены были двигаться далее, выбирая направления обусловленные расположением первоначальных мест поселения. Весьма вероятно, что при этом движении в разной степени использовались водные пути. К тому времени днепровские пороги были покрыты водой и не препятствовали плаванию на лодках, так как Геродот ничего о порогах не сообщает. Факт большей полноводности рек Европы в древние времена не отрицается географами, а заметное падение уровня Днепра отмечено в частности в 1815 году (Беляков Сергей. 2016, 222). Можно предполагать, что значительную часть своего пути преодолели по Днепру греки. В процессе этого движения ими были основаны поселения, которые сохранились до сих пор (Киев, Халепье, Трахтемиров, Сагуновка). Найдя удобные места для поселения в долинах левых притоков Днепра, часть греков прекратила дальнейшее движение и поселилась здесь, основав Хорол, Полтаву, Тахтаулово и другие поселения. В дальнейшем они оказали большое влияние на развитие здесь срубной культуры (подробнее об этом в разделе "Древние греки на Украине").

Древнегреческая топонимия на территории Украины.

Тем временем, большая часть греков продолжила плавание до устья Днепра. Приобретя опыт в строительстве плавсредств и навигации, они продолжали свое движение вдоль берегов Черного моря. В греческом языке море называется словом ποντοσ, родственным славянскому путь. Навыки мореплавания в дальнейшем способствовали заселению греками островов Эгейского моря. Дойдя до гирла Дуная, греки вверх по его течению поднялись до Железных ворот, которые сделали дальнейшее плавание невозможним, поэтому они далее двинулись на Пелопоннес по суше, заселенный ранее племенами, очевидно, родственными малоазиатским. Во всяком случае древнейшие топонимы Греции выявляют черты, несвойственные индоевропейским языкам.

Греки пришли в Грецию тремя волнами: первыми были ионийцы, за ними шли ахейцы, а последними дорийцы. Ионийцы превратили в руины поселения предыдущих поселенцев, которых они называли пеласгами, карийцами или лелегами. Темные воспоминания о загадочном племени пеласгов сохранилось у греков до классического времени (Hoffmann O., Scherer A., 1969, 19). Под шедшего из Крита влияния минойской культуры, они участвовали в создании микенгской, существовавшей в материковой Греции между 1600 и 1050 годами н.э. В XIV-XIII вв. до н.э. ахейцы начали свою экспансию в Малую Азию, Египет, Сицилию и на юг Апеннинского полуострова. С этой экспансией связываются сообщения египетских источников о нашествии "морских народов". К этому времени относится нападение греков на Трою. Вскоре после окончания Троянской войны, около 1200 г. до н.э. согласно археологическим данным в континентальной Греции имели место какие-то деструктивные явления, которые связывают с нашествием дорийцев. Если прежние завоеватели в основном усваивали минойскую религию, то дорийцы сохранили исконную индоевропейскую своих предков, а, по крайней мере, их аристократися была белокурой (Рассеk Бертран. 2001, 16-17).

Второй поток индоевропейской экспансии проходил суше на юго-запад к берегам Адриатики. В его составе были италики и иллирийцы. Некоторые данные о их движении в Адриатику предоставляет археология. Прародина иллирийцев входила в состав области распространения культуры шаровидных амфор. Следы проникновения ее восточной группы на юг в междуречье Прута и Сирета засталяют думать, что иллирийцы спустилились по течению Прута до его устья, а далее вдоль берега Дуная двигались к адриатическому побережью.

Очевидно, этот путь иллирийцев пересекался где-то в верховьях Днестра с путем движения италиков в состав которых входили племена сабинов, осков, умбров, латинян. По каким-то причином он италиками использован не был. Они двинулись вдоль отрогов Карпат до Яблунковского перевала и через него попали в Паннонию и таким путем вышли к морю, а двигаясь далее по побережью, достигли Паданской равнины. Заселение ими Апеннинского полуострова происходило несколькими волнами и, видимо, латины и фалиски на долгое время задержались в Паннонии

Справа: Народы Италии в начале I тыс. до н.э.

Цифрами на карте обозначены:

1. – Венеты.

2. – Лигуры.

3. – Этруски.

4. – Сабины (пицены).

5. – Умбры.

6. – Латины.

7. – Мессапы (япиги).

8. – Оски.

9. – Сиканы.

10. – Сарды.

11. – Корсы.

Все это движение индоевропейских племен на юг могло продолжаться несколько столетий, потому что в общий процесс переселения позже включились фригийцы и армяне. Факт проникновения фригийцев в Малую Азию через Балканы подтверждается в греческих легендах. Фригийцы и загадочные "мушки" пришли к берегам Мраморного моря примерно одновременно с дорийцами (Bartonék Antonýn, 1976, 60-65). Эти "мушки" могли быть племенем, родственным фригийцам, или одним из их племен, это могло быть также и другим названием фригийцев, но то, что "мушки" позже продвинулись до верховьев Тигра и поселились там, позволяет предполагать, что это были предки современных армян. Правда, Туманян, ссылаясь на данные хеттских и ассиро-вавилонских источников, утверждает, будто предки армян вместе с "морскими народами" появились в долине реки Чалис еще в середине II тыс. до н.э., (Туманян Э.Г., 1971). Вопрос о особой близости армянского и фригийского языков рассматривается в разделе "Определение ареалов… ". Поскольку фригийцы и протоармяне появились в Малой Азии в середине (или в конце) II тыс. до н.э., то до того времени (не считая времени переселения) они должны были заселять Правобережья Днепра, поскольку они некоторое время оставались в индоевропейском языковом пространстве, южнее фракийцев.

Тохары же еще какое-то время должны были оставаться на своей прародине, о чем свидетельствуют некоторые лингвистические данные, в частности лексические соответсвия тохарских и осетинского языков. В.И. Абаев в своих работах приводит такие примеры:

тох. witsako "корень" – осет. widag "то же",

тох. porat "топор" – осет. färät – "то же",

тох. eksinek "голубь" – осет. äxinäg "то же",

тох. aca-karm "удав" – осет. kalm "змея",

тох. káts "живот" – осет. qästä "то же",

тох. kwaš "село" – осет. qwä "то же",

тох. menki "меньший" – осет. mingi "маленький, мало".

Индоарии двигались в направлении Средней Азии, перейдя Волгу и Урал. Однако какая-то их часть осталась в Восточной Европе навсегда, и явные следы их языка сохранились некоторых финно-угорских языках в течение тысячелетий. Примеры индийско-финно-угорских лексических схождений подает Т.Т. Камболов:

венг. tehén "корова" – др.-инд. dhenu "корова",

манси śiś "дитя" – др.-инд. śiśu- "дитя".

морд. saras "кура" – др.-инд. śāras "пестрый" (Камболов Т.Т. 2006, 32).

К этим парам можно добавить одинокое среди финно-угорских мок. врьгаз почти полностью фонетически тождественно др.-инд. vrgas "волк" (в языке эрзя верьгиз). Ссылаясь на Э.А. Грантовского, Камболов также говорит об обратных финно-угорских заимствований в индийском, сепаратных от иранских (там же)

Кроме того, есть основания полагать, что языки синдо-меотских племен, населявших Таманский полуостров и прилегающие территории, генетически родствены с индийскими:

Благодаря трудам О.Н. Трубачева проэтимологизированы сотни древних языковых форм, а в Северном Причерноморье выявлены три обширных ареала индоарийских языковых реликтов: синдо-меотский (Приазовье), тавро-скифский (Великая Скифия) и сигинно-гетский (Малая Скифия). Подавляющее большинство меотских языковых реликтов сопоставимо с языковыми материалами индо-дардо-кафирской группы индоевропейской семьи. Уже описанного и исследованного прежде языкового материала достаточно для вывода о родстве синдо-меотских и индийских языков в генетическом плане. (Шапошников А.К. 2005, 32).

По мнению Зографа, членение индоарийских языков на две ветви произошло уже за пределами Европы, хотя, очевидно, и за пределами Индии (Зограф Г. А., 1982, 112). Такое членение могло произойти где-то при первой продолжительной остановке индоариев, возможно в Средней Азии. Лингвистический анализ показывает, что создание Ригведы произошло не позднее II тыс до Р.Х., следовательно, движение индоарев из Средней Азии или Северного Ирана произошло ранее этого времени (Лал Б.Б., 1978, 47).

В эпоху средней и поздней бронзы около половины тысячелетия (2250–1700 гг. до н. э.) в Средней Азии существовал Бактрийско-Маргианский археологический комплекс, основная часть памятников которого расположена в Туркменистане, южном Узбекистан и Афганистане, но схожие культурные особенности известны в Таджикистане, центральном Узбекистане (долина Зеравшана), а также далеко за его пределами, в значительной части восточного Ирана и Белуджистана.(Lyonnet Bertille and Dubova Nadezhda A. 2921, 1).

Последняя фаза этой культуры относится приблизительно к 1800/1700 – 1500/1400 гг. до н.э. Многочисленные трансформации, "деурбанизация" в финальном бронзовом веке может считаться ее "коллапса", однако она исчезала постепенно. Сочетание нескольких социальных, материальных и ментальных изменений позволяет говорить о мутации как о многогранной, всеобъемлющей и глубокой эволюции всей социокультурной системы. Очевидно, ее исченовение связано с появлением в Средней Азии инлоариев. Об этом говорят исследования древней ДНК свидетельствующие о значительной роли северных популяций в генетической истории Средней Азии (Luneau Elise. 2021: 515). С другой стороны, о пребывании индоариев в Иране может свидетельствовать и то, что неподалеку от него появился особый «западно-индоиранский язык», представленный сравнительно небольшим количеством имен людей и богов:

Ареал подобных имен совпадает с ареалом распространения хурритского языка (от предгорий Ирана до Палестины) (Дьяконов И.М. 1968, 29).

Из рассуждений Дьяконова о применении носителями этого языка искусства массового использования боевых колесниц следует, что они прибыли из областей «к северу от Кавказа» (Дьяконов И.М. 1968, 30). Здесь нужно сказать, что проблема миграции древних индо-ариев запутывается общепринятым представлением о существовании особой индо-иранской (арийской) языковой общности. Как считает Харматта, продвижение "индо-иранских" народов из степей Восточной Европы в Азию вплоть до Индостана и Китая происходило двумя волнами. Первая волна имела место с началом II тыс. до н.э., а вторая – с началом I тыс. до н.э. (Harmatta J., 1981, 75). По нашим представлением со второй волной следует рассматривать только иранские племена, а первая должна была следовать за той частью тюрок, которая двигалась в Среднюю Азию (об этом см. ниже).

До сих пор существуют теории автохтонности ариев на современных местах пребывания их потомков, и количество их сторонников растет. Как показывают работы последних лет, особенно в этом усердствуют индийские ученые (Witzel Michael. 2012). Недостатком автохтонных теорий является то, что они замыкаются в рамках индоарийского вопроса на основе недостоверной локалицазии прародины индоевропейцев и без связи с установленным концептом их миграций к современным местам обитания. Высказываемая иными теоретиками уверенность в том, что «теория арийского вторжения» будет со временем отвергнута, выглядит совершенно безосновательной (Гуль Н.А. 2021).

Справа: Миграция иранских племен

Опустевшие ареалы поселений индоариев, фракийцев (протоалбанцев), фригийцев и армян заселяют иранцы (см. карту справа). После отхода тохар их ареал заселили балты. Вслед за фригийцвми фракийцы перешли Днепр и надолго поселились на Правобережье и уже отсюда в предскифское время продвинулись на Балканы. Кельты, возможно, под давлением германцев начали движение на запад, где в Центральной Европе стали создателями культур полей погребальных урн (1300-750 до н.э.), северо-восточная граница которой, кажется, проходила по Неману, за которым были уже земли славян. Германцы распространились в ареал кельтов, а также заняли ареал греков и южные ареалы италиков и иллирийцев. В процессе этих миграций славяне тоже расширили свою территорию до Балтийского моря, двигаясь на правом берегу Немана и, таким образом, установили прямой языковой контакт с кельтами.

Изучением славяно-кельтских языковых связей долго занимался А.А. Шахматов, размещавший прародину славян в Прибалтике где-то неподалеку от кельтов. Часть лингвистов, среди которых были такие авторитеты как М. Фасмер и К. Буга, весьма критически относилась к его утверждениям об особой близости кельтов и славян, (Мартынов В.В., 1983), но позднее к его мнению прислушивались более внимательно:

А.А. Шахматов приводит значительный перечень предполагаемых лексических заимствований в славянском языке из кельтского, в котором видное место принадлежит общественным, военным и хозяйственным терминам. Исследователь предполагал также, что часть германизмов проникла в славянский язык через посредство кельтов. Тесные кельто-славянские взаимоотношения способствовали распространению этнонима «венеды» на славян. (Седов В.В., 1983, 98).

Примеры кельтских заимствований в славянском подают Гамкрелидзе и Иванов: *sluga, *braga, *ljutь, *gunja, *dǫgъ, *tĕsto (Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1984). В фонетике результатом кельтско-славянских контактов явилась назализация гласных в славянских языках, которая развилась в русле общего славянского процесса монофтонгизации дифтонгов *en, *em, *on, *om и т.д. при тенденции возрастания звучности в структуре слога, которая привела к господству закона открытого слога (Виноградов В. А., 1982, 303, Хабургаев Г. А., 1986, 94). Поскольку в кельтском уже существовали носовые, то под его влиянием монофтонгизация пошла в данном случае в направлении назализации указанных дифтонгов в закрытых слогах. Это фонетическое влияние может быть объяснено проживанием кельтов и славян в одном и том же фонетическом ареале. По словам Бернштейна, Лер-Сплавинский пытался объяснить возникновение мазурского диалекта кельтским влиянием. Сам Бернштейн тоже полагал, что "древнекельтские влияния на праславянский язык были более глубокими, чем это казалось до сих пор" (Бернштейн С. Б., 1961, 95).

В.В. Седов считал, что интенсивное славяно-кельтское взаимодействие имело место при обратой миграции кельтов с запада на восток, начавшейся около 400 г. до н.э. Будучи создателями латенской культуры, они внесли большой вклад в европейскую культуру, в частности, в развитие металлургии и металлообработки (Седов В.В. 2003, 4-5). Следы этого влияния заметны в пшеворской культуре, создателями которой Седов считал славян, но на самом деле ими были германцы, а кельтского влияния на культуру и особенно на металлургию славян не видно совершенно. Это и понятно – в то время славяно-кельтских контактов быть не могло, они имели место в значительно более раннее время, еще до прихода в бассейн Вислы готов, навсегда отделивших славян от кельтов. Прародина готов находилась в ареале между верховьями Припяти и Немана от Ясельды до Случи, где они пребывали до начала I тыс. до н.э. После этого они стали двигаться в западном направлении на земли славян, простиравшихся до Вислы. И только через несколько столетий новая волна славянских переселенцев заставила готов покинуть эти земли и двигаться вдоль правого берега Вислы на Волынь и дальше в причерноморские степи (см. карту ниже).

Вельбарская культура в позднеримское время (Бірбрауер Ф. 1995, 37. Рис. 6, по: Kokowski. Problematyka kultury wielbarskiej w młodszym okresie rzymskim).
На оригинале карты дополнительно обозначены прародина готов (цифра I) и прародина славян (цифра II).

Со времен Плиния Старшего (23? г. н.э – 79 г. н.э.), античные ученые (Тацит, Птолемей) помещают на правом берегу Вислы венедов. Обычно под этим именем понимают славян:

… начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно они называются склавенами и антами (Иордан III. 35).

Были ли венеды и венеты одним народом или это созвучное название разных или родственных племен, до настоящего времени установить не удалось. В связи с этим история миграций славян в доисторические времена остается туманной. Можно допускать, что славяне не были полностью ассимилированы готами и их часть была вытеснены на левый берег Вислы, после чего они продолжили свою миграцию совместно с кельтами и достигли местности, где теперь расположена Венеция.

По сравнению с миграциями индоевропейцев тюркская экспансия на широком пространстве Евразии продолжалась значительно дольше и захватила ямный и катакомбный периоды. На территории Украины и Северного Кавказа в захоронениях ямного и катакомбного времени остатки деревянных тележек и глиняных моделей колес, тележек и шатер-тележек были найдены в около 250 захоронениях (Кульбака В., Качур В. 2000, 27). При этом исследования показывают, что в катакомбный период количество находок тележек и их моделей на Правобережной Украине и на Кубани значительно сократилось, зато в районе Кума-Манычской впадины увеличилась, что может свидетельствовать о прекращении миграции в Центральную Европу и увеличении оттока населения в восточном направлении (см. карту ниже и ср. с картой 32-30 ст. выше).

Справа: Карта находок деревянных повозок, колес и их глиняных моделей катакомбного периода (29-22 ст. до н.є.) Южная Украина и смежные территории (Кульбака В., Кочур В. 2000, 60)

Погребения с характерной колесничной атрибутикой в Доно-Волжской лесостепи свидетельствуют, что тем же путем, которым ранее прошли фатьяновцы и балановцы, проследовала и вторая волна тюрков. На территории Верхнего и Среднего Поволжья от верхней Оки до Урала во втором тыс. до н.э. они стали создателями новой культуры, которая получила название абашевской. Археологические находки, в частности керамика не абашевского типа в культурных комплексах того времени являются свидетельствами того, что по этой территории с юга двигались только военные отряды и имела место "не взаимоассимиляция полноценных культур, а скорее пополнение дефицита собственных "единокультурных" женщин за счет местных" (Матвеев Ю.П. 2005, 11).

Основная же масса тюрок в поисках новых пастбищ двинулась за Волгу в степи Казахстана, а еще одна их часть заселила Предкавказье, вытеснив оттуда население майкопской культуры, которое также должно переходить на левый берег Волги и двигаться далее на восток.

Слева: Расселение древних тюрок на Предкавказье.

В настоящем население Северного Кавказа многонационально, но среди него есть тюркские народы кумыков, балкарцев, карачаевцев и ногайцев.

При этом только ногайцы имеют выраженные монголоидные черты, а другие кавказские тюрки, точно так же как турки, азербайджанцы, туркмены, гагаузы относятся к европеоидного типа. Монголоидных признаки отчетливо дают о себе знать при малейшей метисация, поэтому возникает большое сомнение в том, что предки указанных народов когда-то находились на территории, где основное население относилось к монголоидной расы. В работах посвященных антропологическому облику туркмен отмечается неоднократко, что монголоидные черты у части туркмен являются позднейшим наслоением времен средневековья при том, что у другой их части примесь монголоидного компонента вообще отсутствует (Дубова Н.А. 2009, 491, 501; Дубова Н.А., Бабаков О. 2016, 71-83, )

Согласно расположения ареалов формирования тюркских языков предки европеоидных тюрков имели прародину между Северским Донцом и Днепром. А языковые предки якутов, киргизов, казахов, хакасов, тувинцев проживали в то же время между Северским Донцом и Доном. Вот именно они и должны были двинуться через Волгу на восток. В принципе, чуваши и казанские татары тоже не должны были иметь монголоидных признаков, но они появились у них в результате метисации с финно-уграми, имеющими лапоноидные черты, или после прихода татаро-монголов в Восточную Европу. Смешение чувашей и татар с монголами не могло происходить в больших масштабах, тем не менее, монголоидные признаки у части чувашей и татар достаточно заметны. Это лишний раз свидетельствует, насколько трудно от них избавиться. Если когда-либо предки современных тюрок проживали на Алтае, то их внешний облик об этом отчетливо свидетельствует. Таким образом, можно уверенно говорить, что не только чуваши и татары, но и туркмены, кипчаки (предки современных крымских татар, балкарцев, карачевцев, кумыков), огузы (предки гагаузов), предки современных турок и азербайджанцев либо всегда оставались в Восточной Европе, либо не уходили далеко от Прикаспия.

Имеются факты, которые говорят о том, что кипчаки населяли Предкавказье с доисторических времен. Иначе невозможно объяснить некоторые лексические явления, которые дожны иметь корни в пратюркском языке, не сохранившиеся в языках тех народов, которые ушли на восток

В культуре и языках ряда тюркских и нетюркских народов Северного Кавказа сохранились некоторые древнетюркские реликты, отсутствующие у других тюркских народов. Один из таких терминов сохранился в карачаево-балкарском, осетинском,абхазском, кабардинском языках как напоминание о значительном влиянии древнетюркской культуры в регионе Евразийских степей (Глашев А.А. 2020, 102)

Об этом же свидетельствует тюркская топонимия (Терек, Бештау, Эрсакон, Кызыл-Тогай, Учкекен, к примеру). Только на территории Северной Осетии "насчитывается более ста пятидесяти географических названий, объясняемых из тюркских и монгольских языков" (Цагаева А.Дз. 2010, 97). А Цагаева предполагает, что эти топонимы были оставлены гуннскими и татаро-монгольскими племенами, но справедливым это утверждение может быть лишь частично. Названия населенных пунктов завоеватели обычно не изменяют. Когда осетины пришли из бассейна Дона на Кавказ, вытеснив или ассимилировав местных тюрок, они тоже либо не поменяли тюркские названия, либо перевели их на осетинский, как показывает, к примеру, название реки Урсдон, являющегося калькой тюркского Аксу "Белая вода" (там же, 18). По подсчетам Абаева количество общих слов в осетинском и карачаево-балкарском языках достигает двухсот. При этом логичной является их возможная структуризация:

Выделяются три основные категории лексических схождений: элементы заимствованные из осетинского в балкаро-карачаевский, элементы усвоенные из балкаро-карачаевского в осетинский, и элементы, воспринятые теми и другими из общего местного яфетического субстрата (Камболов Т.Т. 2006, 277).

Камболов указывает, что при определении направления заимствования можно использовать морфологический, этимологический, фонетический и другие критерии, но критерия стратиграфии схождений не предлагает. Это делает, остро полемизируя с В.И. Абаевым, М. Джуртубаев. Он анализирует огромное количество данных о взаимных языковых заимствованиях северокавказских народов и, в частности, о заимствованиях в осетинском языке из тюркских и других языков. На цифрах и фактах он доказывает, что карачаевцы и балкарцы проживали на Кавказе задолго до прихода сюда осетин (Джуртубаев М. 2010, 265-413). Здесь нет возможности подробнее останавливаться его доводах, это отдельная большая тема, но следует указать, что Джуртубаев ошибался, считая, что осетины пришли на Кавказ не из Великой степи, а из Закавказья. Так же, как и тюрки, они пришли из степей, но на полторы тысячи лет позже.

Уже в историческе время балкарцы и карачаевцы были оттеснены кабардинцами и черкесами в горные районы, но кумыки так и продолжают жить на равнине, хотя в какое-то время продвинулись и в долины Дагестана, доказательством чему являются названия рек Сулак и других с тюркской составляющей Койсу. Поселившись в тесном соседстве с народами различного происхождения, тюрки не только усвоили обычаи и образ жизни местного населения, но и обогатили общий культурный фонд народов Кавказа. Например, от них пошел широкий обычай "молочного братства", основанный на передаче на время новорожденного ребенка в другую семью. Этот обычай называется емджек, емчег, но эти же слова могут означать "молочный брат", "воспитанник". Что обычай имеет тюркское происхождение, доказывает его название, в основе которой лежит слово, которое в тюркских языках имеет значение "материнская грудь" (кум. ämcäk, карач., балк emček).

То, что кипчаки, или половцы, никогда не были в Центральной Азии, подтверждает изучение генетической структуры населения Западного Кавказа:

Что касается восточно-евразийского компонента, в изученных популяциях он оказался представлен примерно в одинаковой степени по данным как мтДНК, так и Y-хромосомы. При этом тюркоязычные карачаевцы не демонстрируют существенной доли данного компонента, что в особенности касается мтДНК. Более того, некоторые популяции абхазо-адыгов содержат его в большей степени. Данные по Y-хромосоме, в целом, подтверждают эти данные… (Литвинов Сергей Сергеевич, 2010, 20).

Балкарцы (карачаєвцы?). Фото с сайта "Забытые истории."

На фото слева хорошо видно, что балкарцы и карачаевцы не имеют признаков монголоидной расы. Считается, что половцы пришли из-за Волги в причерноморские степи в начале 11-го ст., вытеснив оттуда печенегов.

Однако нет абсолютно никаких исторических свидетельств, подтверждающих такое предположение, хотя в древнерусских и византийских источниках вторжение многочисленного народа в соседнюю страну не могло быть не отмечено.

В Повести временнх лет первое упоминание о половцах стоит под 1055 годом и оно весьма буднично: "В том же году приходил Болуш с половцами, и заключил мир с ними Всеволод, и возвратились половцы назад, откуда пришли". Для летописца ничего нового в присутствии половцев в ближайшем соседстве нет.

До прихода тюрков в Предкавказье там жили носители майкопской культуры неизвестной этнической принадлежности, которую нет основания отождествлять с какими-либо современными кавказскими народами. Поэтому предположения могут быть разные и одним из них может быть то, что майкопцы были вытеснены отдельной ветвью тюрков за Волгу и далее мигрировали несколько южнее основной массы тюрков в направлении Алтая. Прибытие мигрантов из Восточной Европы многие ученые связывают с появлением в Азии афанасьевский культуры, которая не могла развиться на местной почве:

В археологии Южной Сибири и Центральной Азии афанасьевская культура давно и по праву занимает особое место в силу ряда причин. Наиболее значимые их них – принципиальные культурные трансформации, которые впервые проходят в это время на обозначенной тариториии. Ключевые составляющие «афанасьевского феномена» были сформулированы М.П. Грязновым… Это переход к производящему скотоводческому типу хозяйства, начало металлургии меди, ряд косвенных данных, свидетельствующих о процессе зарождения сложной системы социальных отношений, предполагающей появление социальной стратификации, особых идеологических представлений и прочих новшеств, указывающих на совершенно новую, но, тем не менее, узнаваемую матрицу, которая окончательно сложится в степном мире несколько позднее (Фрибус. А.В, 2012, 199).

Памятники афанасьевский культуры зафиксированы на широком пространстве – на Верхнем и Среднем Енисее, в Горном Алтае и Монголии. Их изучение велось различными группами исследователей независимо друг от друга без обобщающих выводов (Степанова Н.Ф., Поляков А.В. 2010, 4). Однако антропологические исследования показывают, что краниологические типы афанасьевцев не отличаются от черепов среднестоговцев и ямников Запорожмкой области или Калмыкии, которые являются либо потомками среднестоговцев, либо метисной группой со смешением тех же компонентов, что и у населения среднестоговской культуры (Солодовников К.Н. 2003). Такой вывод подтверждается и археологическими данными:

Ряд особенностей, которые можно рассматривать как этнокультурные, указывают на регионы, где мог сформироваться протоафанасьевский комплекс – это территории Нижнего Поднепровья и степногого Крыма до Приазовья и Предкавказья. Только здесь прослеживаются аналогии афанасьевскому погребальному обряду, в частности, специфическим погребальным сооружениям. Что касается остальных элементов погребальной практики, то весь набор признаков в самом общем виде вернее было бы сопоставить с ранним общеямным стандартом, который являлся интегрирующим элементом на раннем этапе сложения древнеямной культурно-исторической области (Фрибус А.В. 2012, 200).

Таким образом, имеются данные которые позволяют предполагать, что творцами афанасьевский культуры были племена тюрков, пришедших из степей Северного Причерноморья и Приазовья. Хронологические рамки миграции тюрков до Алтая установить сложно. Сходство памятников афанасьевский и ямной культур позволяет считать их синхронными, но между ними лежит дистанция в несколько тысяч километров, поэтому хронологический сдвиг неизбежен. С другой стороны, определение возраста ямной культурно-исторической общности вычислено с помощью радиоуглеродного метода, поэтому нет другого пути, как воспользоваться этим же методом при определении возраста Афанасьевский культуры. Согласно вычислениям, верхняя граница диапазона радиоуглеродных дат погребальных памятников на Среднем Енисее и на Алтае совпадает с точностью до одного года (2289 и 2290 до н.э.) При этом алтайские даты распределены относительно равномерно в течение 1500 лет, что явно противоречит количеству оставленных памятников, а на Среднем Алтае – на хронологическом отрезке 700 лет (3200-2500 гг. до н.є.). Вопрос, почему на Алтае афанасьевские памятники могли появиться раньше, чем на Среднем Енисее предлагается считать открытым (Поляков А.В. 2010. 161).

Однако, соглашаясь с тем, что создатели афанасьевской культуры пришли с запада, о чем свидетельствует, кроме всего прочего, распространение колесного транспорта (см. карту ниже), нужно согласиться с тем, что афанасьевские памятники на Среднем Енисее не могли появиться ранее, чем на Алтае.

Распространение колесничного транспрота в урало-казахстанских степях.
По материалам (И.В. Чечушков, А.В. Епимахов, стр. 207)

В своем движении на восток тюркские племена соблюдали очередность, обусловленную расположением мест поселений на прародине. Якуты, занимавшие крайний восточный ареал, так и двигались первыми севернее Балхаша в направлении к озеру Байкал. В дальнейшем они поднялись вверх по Лене к местам их теперешнего обитания. Вслед за ними двигались предки тувинцев, которых мы условно называем туба. Они дошли до верховьев Енисея и там же живут теперь. Предки их современных соседей в Горном Алтае были такими же соседями на прародине. Севернее тех и других теперь проживают хакасы, камасинцы, шорцы, чулымские татары. Все они говорят на близких языках, происходящих от одного языка, который мы условно называем хакасским, ареал которого занимал самую северную часть тюркской территории на прародине. Очевидно, они так и двигались более северным потоком, а за ними двигались их южные соседи киргизы. Определенное время они должны были занимать соседние территории в Сибири, но позднее киргизы переселились в Среднюю Азию, где и живут теперь. В порядке очередности за киргизами двигались общие предки современных казахов и ногайцев. Казахи постепенно заселили большую территорию от Нижней Волги до Алтая, а ногайцы уже в недавнее время вернулись в Европу. Последними из тех тюрок, которые перешли Волгу, двигались предки узбеков и современных уйгуров, которых мы называем обобщенно карлуками (см. карту ниже).

Карлуки вдоль правого берега Сырдарьи достигли нижнего течения Зеравшана, где и теперь там и на ближайших территориях проживают узбеки. Уйгуры же населяют Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая в ближайшем соседстве с узбеками. С ними нельзя путать сары-уйгуров, которые говорят на языке, близком к хакасскому. Они живут в провинции Ганьсу в северной части Китая, восточнее Синьцзяна. Каким путем они туда попали, сказать тяжело, а путь карлуков можно восстановить по археологическим находкам:

Продвижение к границам Средней Азии степных племен засвидетельствовано открытым в низовьях Зеравшана могильником Заманбаба и другими памятниками , объединенными ныне в заманбабинскую культуру (Массон В.М., Мерперт Н.Я., 1982, 329).

Памятники культуры Заманбаба, обнаруженные в настоящее время в районе Хорезма, Ташкента, Самарканда, и Бухары, по ряду признаков близки андроновской культуре. В то же время ее погребальный обряд носит черты культур катакомбного периода. Все это дает основания считать, что в ее сложении приняли участие степные племена ямного облика (Массон В.М. 1989, 64).

Предположительно продвижение тюрок на юг к Афганистану было остановлено многочисленным местным населением. Укрепленные поселения в Маргиане со следами пожаров и найденная в них керамика степного облика могут подтвердить это предположение. Очевидно после первых встреч с воинственными кочевниками местные земледельцы стали строить крепостные сооружения для защиты своих поселений и храмов. Первое появление регулярних крепостей на юге Средней Азии датируется рубежом ІІІ – ІІ тыс. до н.э.(Щетенко А.Я. 2005, 124-131). Это время как раз соответствует продолжающейся миграции тюрок в степи Казахстана и Средней Азии.

Тюркская экспансия на восток продолжалась несколько веков, и с началом эпохи бронзы новая волна тюрков продвинулись до Алтая, став создателями андроновской культуры и их европеоидные морфологические признаки могут подтвердить данные антропологических исследований:

Европеоидное по своим морфологическим признакам население составляло подавляющее большинство Алтае-Саянского нагорья в эпоху энеолита и бронзы, частично и в эпоху раннего железа. Монголоидная примесь фиксируется в это время лишь в единичных случаях, но постоянно усиливается, начиная с эпохи раннего железа, и достигает полного преимущества в современную эпоху (Алексеев В.П., 1989, 417).

Морфологическое сходство части европеоидных черепов андроновской серии могильника Преображенка-3 с сериями степных культур эпохи бронзы свидетельствует о возможности миграции населения из западных районов распространения андроновской культуры, в физическом облике которого проявляются средиземноморский расовый тип (Молодин В.И., Чикишева Т.А., 1988, 204).

Справа: Человек бронзового века. Казахстан и Южная Сибирь. Андроновская культура.

Реконструкция М.М. Герасимова.
(Всемирная история. 1955. Том 1, стр. 457).

При этом также обращается внимание на то, что «в андроновское время население Барабинской лесостепи отличалось исключительной смешанностью» (Молодин В.И., Чикишева Т.А., 1988, 204), но люди европеоидного облика специалистами определенно связываются с миграцией в Сибирь и Центральную Азию индоевропейцев:

Происхождение андроновской общности – одна из центральних проблем в истории индоевропейских народов. Индоиранскую или иранскую принадлежность данной общности можно считать доказанной (Козинцев А.Г., 2009, 126).

Насколько справедливо и на чем основано это смелое утверждение можно заключить из следующего факта:

В 1960 г. археолог С. С. Черников выпустил в Москве интересную книгу «Восточный Казахстан в эпоху бронзы», в которой, базируясь на добытом им археологи­ческом материале, высказал «крамольные» мысли: носителей андроновской культуры, которых было принято считать ираноязычными, он справедливо назвал предками тюркских народов. На С. С. Черникова тут же обрушились с жесткой критикой некоторые археологи, плененные идеей об ираноязычности андроновцев. (Лайпанов К.Т., Мизиев И.М., 2010, 6).

Возникает вопрос к убежденным сторонникам ираноязычности андроновцев: Как же могло случиться, что довольно большая масса индоевропейцев совершенно исчезла с лица земли, даже не оставив заметных следов в языках местного населения? Даже если бы они постепенно растворились в нем, то, как показывает опыт тохар, то на это должно было уйти сотни лет. За это время мигранты из Европы должны были ассимилировать хотя бы часть местного населения и навязать ему свой язык, поскольку были носителями более высокой культуры, чем жители Сибири. Вот это мы как раз и видим в том случае, если в мигрантах признаем тюрок. В процессе совместного сосуществования и закономерной метисации тюрок с местным населением со временем оформился однородный антропологический тип с явными монголоидными признаками многих этносов, сохранивших либо свой тюркский (якуты, тувинцы, хакасы, киргизы, казахи и др.), либо монгольский язык.

Что-то определенное о миграциях предков башкир сказать трудно, ибо монголоидный элемент у них выражен достаточно сильно, а по языку они близки к татарам. Так же трудно определенно говорить о времени появления в закаспийских степях огузов, сельджуков и туркменов.

Смотрите также
Миграция индоевропейских племен в конце 2-го – начале 1-го тыс. до н.э.
Экспансия финно-угров
Славянская экспансия