Этническая принадлежность археологичских культур Восточной Европы XX – XII вв. до Р.Х.

Нет сомнения, что переселение тюрок в разных направлениях продолжалось несколько веков и все это время какая-то их часть оставалась на большом пространстве от Волги до Карпат. Поэтому создателями катакомбной культуры (2000 -1600 гг. до н. э.) , созданной на основе ямной, должны были быть какие-то племена тюрок, которые пребывали вблизи мест первоначального поселения. Это могли быть огузы, сельджуки, туркмены, кыпчаки и волжские татары.

О перерастании ямной культуры в катакомбную свидетельствуют некоторые археологические находки, в частности, власовского могильника (с. Власовка Грибановского района Воронежской области):

… погребения и ямного, и катакомбного типа могильника не обнаруживают хронологического разрыва, а определяют своим обликом как бы «рабочий момент» процесса преемственности и взаимодействия (Синюк А.Т., 1969, 56).

Катакомбнная культурно-историческая общность охватывала степную и лесостепную полосу северочерноморского региона от Волги и Кавказа до нижнего Дуная. Украинские специалисты разделяют катакомбное историческое сообщество на культуры:

1. харьковско-воронежская,

2. донецкая,

3. ингульская,

4. предкавказская,

5. полтавкинская.

Первые четыре культуры могут принадлежать указанным выше тюркским этническим группам, а творцами полтавкинской могли быть ногайцы, именем которых мы условились называть предков собственно ногайцев и казахов.

В это время на Правобережной Украине осталась какая-то часть булгар, основная масса которых мигрировала в Центральную и Северную Европу. Именно они должны стать творцами среднеднепровской культуры, которая существовала с конца третьего до середины второго тысячелетия до. н.э. Она входит в состав культур шнуровой керамики, создателями которой были, как мы знаем, тюрки, а древнейшие ее памятники сосредоточены в ареале, ограниченном реками Днепр, Тетерев и Рось, который ранее входил в область трипольской культуры. Именно здесь имеется несколько топонимов булгарского происхождения, если принять во внимание их толкование средствами чувашского языка. При этом для некоторым из них находятся соответствия в других места поселения булгар. Ср.:

Боярка, город в Киевской области, район города Ривне, села в Черкасской и Одесской областях – чув. пайăр "собственный"; пай "часть" ăру "племя, род, потомство". Название уаказанным населенным пунктам могло быть присвоено славянами, но само слово боярин заимствовано из булгарского книжным путем через церковнославянский (Фасмер Макс, 1964, 203) и не могло быть распространено в простом народе на широком пространстве.

Кагарлык, город в Киевской области и два села в Кировоградской и Одесской областях – чув. кăкар "присоединять", а формант -лык соответствует одному из двух разных чувашских словообразующих суффиксов –лăк и –лăх, которые могут формировать прилагательные или придавать основе абстрактное значение или результат действия.

Кодаки, село в Киевской области (певоначально Кайдаки) – чув. кай "расти, развиваться", тăкă "богатый, зажиточный".

Узин, села в Киевской и Ивано-Франковской областях – чув. уççăн "открыто, свободно, легко".

Улашовка, село в Киевской области – чув. улăш "смена, перемена", «менять».

Другими вариантами культур шнуровой керамики являются фатьяновская и балановская культуры в бассейне верхней Волги. Украинские археологи считают, что фатьяновцы поднялись в бассейн Волги вверх по Десне с территории более поздних памятников среднеднепровской культуры:

Исследования И.И.Артеменко могильников в Подесеннье, а также выделение Д.А. Крайновым ранних памятников в московско-клязьминской группе позволяют предполагать, что она сложилась в результате продвижения на эту территорию части населения среднеднепровской культуры с Подесенья в начале ее среднего этапа – в конце ІІІ – нач. ІІ тис. до н.э. (Археология Украинской ССР, 1985, 375).

Эту мысль разделяют также некоторые российские ученые. З другой стороны, наиболее ранние паятники фатьяновсокой культуры сосредоточены в юго-западной части всей фатяновской территории в верховьях Москвы-реки (Кренке Н.А. 2014, 14, рис. 6)

Таким образом, есть основания полагать, что двигаясь вдоль Десны, Сейма и далее по Оке, то есть между поселениями индоевропейцев и финно-угров, булгары, попутно ассимилируя местное населеннее, достигли бассейна Клязьмы и обосновались в ближайших местах, создав здесь фатьяновской культуру. На территории расселения индоевропейцев памятников культуры шнуровой керамики, за исключением бассейна Западного Буга, практически нет. Очевидно, для тюрков здесь не было для поселения свободных мест. Движение булгар к Волге, которое должно было длиться несколько десятилетий, маркируется топонимами булгарского происхождения, тянущихся полосой от Киева до Москвы и далее:

Басань, села Старая Басань и Новая Басань в Черниговской области и село Басань в Запорожской области – чув. пусă "хлебное поле", ăн "хорошо уродиться".

Табаевка, село в Черниговской области – чув. тап «толкать, давить», ăйă «долото».

Удай, река, пп Сулы, лп Днепра и село Удайцы на ней. Это название входит в многочисленную группу подлжных топонимов, распространенных от Карпат до берегов Оки (по несколько сел Одаев, Одаи и Одая, город Одоев и под.) – чув утă 1. "сено". 2. "остров". 3. "долина". 4. "роща". 5. "вырубка под сенокос" і ай «низ, нижний».

Бахмач, город в Черниговской области – чув пăх «смотреть, присматриваться» и мăч «моргая, мигая».

Самара, село в Сумской области – чув самăр «толстый, упитанный, полный» .

Куяновка, село в Сумской области – чув куян «заяц».

Толпинка, река, пп Сейма, лп Десны, лп Днепра и село на ней, село Толпино у Тверской области России – чув талпăн «бить, стремительно вытекать». См. Толпыгино.

Курдюмовка, село в Сумской области и пгт в Донецкой – чув хурт «червь, гусеница, пчела», юм «гаданье, колдовство».

Адоева, деревня в Курской области России – як Удай

Ворониж, пгт в Сумской области – вар «долина», анăш «ширина».

Ямполь, смт у Сумській области – чув. ям «курение дегтя», пăл «печная труба».

Апажа, пгт в Сумской области – чув. апа «женщина, баба», шав «шум, галдеж».

Кокоревка, пгт в Брянской области России – чув. кăкăр «грудь».

Шаблыкино, пгт в Орловской области, две деревни в Московской области и по одному у Тверской, Костромской и Владимирской областях России – чув. шапăлкка «пустослов, болтун».

Болхов, город в Орловской области России – чув. пулăх «плодородие».

Козельськ, город в Калужскій области России – чув. кĕçĕллĕ «чесотка, короста».

Одоев, пгт в Тульськой области России – як Удай.

Шатово, села в Тульськой и Московськой областях – – чув. шат «тесно, очень близко».

Болохово, город в Тульской области России – как Болхов

Таруса (некогда Торуса), город в Калужскій области России – чув тăрăс «туес, берестяной короб».

Серпухов, город в Московской области – чув сĕр «мазать, тереть», пахав «струг, рубанок».

О присутствии булгар на территории фатьяновской культуры прямо говорят названия населенных пунктов Чаусово в Смоленской и Калужской областях, Чаусы в Брянской и Могилевской областях, поскольку самоназвание чувашей чăваш. Более того, среди всех загадочных топонимов России одним из наиболее частых является название Акулово (35 случаев) и его вариант Окулово (20 случаев). Их происхождение от слова "акула" совершенно невероятно. Напротив, чув. aka "пашня, пахота" для расшифровки этого названия подходит очень хорошо. Оформленный аффиксом – ла, корень образует прилагательное с эквивалентным значением. В чувашском языке есть также глагол akala "пахать". Указанные названия очень хорошо подходят для новых поселений, которые дает земледельческое население из лесостепной зоны, ищущей свобоные земли. Если принять во внимание также названия Акулино, Акуловка и другие, то существует более шестидесяти населенных пунктов этого типа и в основном в северных районах к северо-западу от линии Тула-Нижний Новгород. Больше всего топонимов Акулово имеется в Московской области (12 сел и деревень).

Булгарская топонимамия преобладает в западной части области фатьяновской культуры. Далее на восток, где она смыкается с балановской, названий возможного булгарского происхождения явно меньше. Можно предполагать, что творцами балановской культуры было какое-то другое тюркское племя. Еще в одном распространенном названии Ям скрыто его булгарское происхождение. В Тверской и прилегающих областях их насчитывается более десяти. Такая концентрация дает основание думать, что это название происходит не от слова ям "почтовая станция", иначе бы они вытянулись в линию, а от чув. ям "курение, перегонка дегтя". Этот корень мы встречаем также в топонимах Ямполь, распространенных на большом пространстве в местах поселения булгар. Чувашскую топонимию часто пытаются безуспешно расшифровать с помощью финно-угорских языков. Например, для расшифровки апеллятива нерль, который дал собственные названия двум населенным пунктам и двум рекам, лучше подходит не "финно-угорское" нер, следов которого в словарях не найдено, а чув. нĕрлĕ "красивый". Другими примерами, могут быть следующие:

Орша, город в Витебской области, поселок городского типа в Калининской области, деревни в Новоржевском районе Псковской области и в Калининском районе Калининской области – чув ăрша "мгла, знойное марево".

Болдырево, четыре деревни в Весьегонском, Вышневолоцком, Кесовогорском и Старицком районах Тверской обл. и деревня в Ярославском районе Ярославской обл. – чув. пăлтăр "сени, клеть, чулан".

Кострома, областной центр – чув кăстăрма "волчок, юла".

Шевардино, деревня в Московской области – чув шĕвĕрт "острить, заострять".

Черкасы, бывшая деревня, теперь часть Твери – населенных пунктов с таким названием очень много (в одном Башкортостане их три) и все они содержат составляющую, которой есть соответствие в чув. касă "улица, деревня" (изафет касси).

Толпыгино, села в Ярославской, Ивановской областях, село Товпижин в Ривненской области, село Толипыги в Смоленской области – чув талпăн «бить, стремительно вытекать», "устремляться, рваться" екки "характер". См. Толпинка.

Берново, озеро юго-восточнее Твери – пĕрне "корзина, кузовок".

Последнее упомянутое название имеет аналог в Белоруси, где тоже есть озеро Берново. Неподалеку от него есть населенные пункты Журжава, Уль, которые тоже могут иметь булгарское происхождение. Имеются ли здесь памятники КШК, пока неизвестно. Но этот вопрос важен для более точного выяснения генезиса фатьяновской культуры.

Справа: Археологиечские культуры и этнические группы в Восточной Европе с конца третьего до середины второго тыс. до н.э.

Вопрос о создателях балановской культуры пока остается открытым. Мы думаем, что это были не булгары, а другие тюркские племена, которые двигались от нижнего Дона вверх по Волге. Этническая принадлежность приволжской топонимики не рассматривалась, поскольку ее стратиграфия невозможна, принимая во внимание постоянное присутствие в Поволжье тюрок, которых можно соотносить с волжскими татарами.

На основе разных вариантов культур шнуровой керамики возник также ряд родственных культур, распространеных на большом пространстве севернее Карпат от Одера на западе и до Оки на востоке, в целом относимых к тшинецкому кругу культур (ТКК). Украинские археологи включают в этот круг, кроме тшинецкой в узком смысле, распространенной в Польше и на Волыни, также комаровскую культуру в верхнем Поднестровье и сосницкую культуру, сменившую среднеднепровскую. Подобие этих культур вызвано их общим происхождением, но в этническом отношении они були разными.

Мы знаем, что древние германцы оккупировали территорию от Вислы до Днепра по обе стороны Припяти. При этом тевтоны, населявшие Волынь, были творцами местного варианта тшинецкой культуры, а англосаксы, мигрируя со своей прародины в ареале между реками Припять, Тетерев и Случь, стали творцами сосницкой культуры. Учитывая засвидетельствованную топонимией остановку булгар на Западной Украине при движении в Центральную Европу, создателями комаровской культуры должны были быть именно они. На территории Западной Украины булгары оставались до прихода сюда славян, о чем свидетельствуют подобные мотивы в народных культурах чувашей и украинцев. Развивая традиции комаровской культуры, они со временем стали творцами высоцкой культуры (11 – 7 ст. до н.є.), хотя существует мнение о происхождении последней под влиянием культуры фракийского гальштата (Гава-Голиграды). Иследователь высоцкой культуры М. Пелещишин, опровергает этот взгляд, считая, что она не является "смешанным, гибридным явлением, возникшем на стыке нескольких различных по происхождению культур", а, наоборот, имеет местные корни:

Это была значительная этнокультурная величина местного происхождения, избирательно заимствовавшая отдельные элементы культуры соседей (Пелещишин Микола, 1998, 30)

Носители культур Ноа, Гава-Голиграды, Козия и др. не могли оказать существенное влияние на развитие ТКК, поскольку они не продвинулись на урожайные земли Приднестровья восточнее Збруча и севернее бассейна Прута. Причиной этому были значительные препятствия, которое не позволяло им это сделать. Можем лишь предполагать, что на этой территории проживало довольно сильное, консервативное по своим традициям племя, которое, используя природные условия – тяжело доступные каньоны подольских рек – не допускало чужеземцев на свои земли. (Крушельницька Л.І., 1998, 193).

Многие археологи согласны с тем, что чернолесская культура развилась на основе белогрудовской, существовавший в 12-11 ст. до н.э. Предположительно создателями этой культуры была часть фракийцев, остановившихся в районе Умани в своем движении на Балканы. (См. раздел "Миграция индоевропейских племен в конце 2-го – нач. 1-го ст. до н.э."). С другой стороны, Л. Крушельницкая в своих работах неоднократно указывала, что чернолесская культура имеет некоторые специфические черты, которые связывают ее с высоцкой (там же), что можно объяснить миграцией носителей последней в восточном направлении. Это предположение подтверждается тем, что количество памятников высоцкой культуры значительно меньше по сравнению с комаровской, лежавшей в ее основе. Проследить трансформацию других вариантов ТКК позволяет применение радиоуглеродного анализа:

Восточный массив ТКК (сосницкая культура – В.С.) может быть в целом датирован периодом 1700 – 1000 гг. до н.э. В Поднестровье после 1300 г. до н.э. комаровская группа ТКК постепенно вытесняется культурой Ноа. Дольше всего остаточные явления ТКК консервируются в лесостепном Побужье и в Среднам Поднепровье в виде памятников белогрудовского и лебедовского типов. В Среднем Поднепровье пережитки ТКК в значительной мере сохраняются и в чернолесской культуре переходного периода (Лысенко С.Д., 2005, 60).

Справа: Распространение памятников тшинецкой и комаровской культур

Фрагмент карты Сайта об археологии.

На карте памятники тшинецкой культуры (носители тевтоны) обозначены синими точками. Памятники комаровской культуры обозначены черными треугольниками. Контактная зона между тщинецкой и сосницкой культурами (носители англосаксы) обозначены светлыми треугольниками.

Возникшая в ареале англосаксов, сосницкая культура продвигается до Роси и далее ее памятники тянутся узкой полосой вдоль Днепра, что также подтверждается данными топонимики германского происхождения (см. раздел "Древняя англосаксонская топонимика в Восточной Европе"). Очевидно, именно англосаксы вытеснили из ареала между Тетеревом, Днепром и Росью проживавших там фракийцев.

Южнее фракийцев, в Северном Причерноморье должны были проживать армяне и фракийцы, переселившиеся сюда с левобережья Днепра под давлением иранцев. Со временем их основная масса оказалась в Малой Азии, но их часть могла оставаться на месте, став создателями сабатиновской культуры, которая под влиянием прибывающих с севера фракийцев сменилась белозерской (XII—X века до н. э.) Миграция армян и фригийцев в Малую Азию из Северного Причерноморья подтверждается выводами специалистов:

Исследование материальной культуры микенской Греции и существовашей до белозерской сабатиновской культуры (XV-XIII вв. До н.э.) – от которой она и развилась, свидетельствует о наличии достаточно тесных связей между населением Северного и Восточного Середиземноморья того времени (Черняков І.Т. 2010, 118).

Слева: Распространение памятников сосницкой культуры

Фрагмент карты Сайта об археологии

На карте также показаны несколько памятников бондарихинской культуры и село Конятин, название которого расшифровуется древнеанглийским языком как "Королевский город" (см. Древняя англосаксонская топонимия в континентальной Европе ).

Позднее англосаксы перешли с правого на левый берег Днепра в иранскую область севернее нижней Десны и в бассейне Сожа, т. е в ареалы праосетин и согдианцев. Это подтверждается местными топонимами, расшифоровываемыми при помощи древнеанглийского языка (Брянск, Борятино, Ивот, Конотоп, Рэста, Сож, Хотинец и др.)

Соседство германцев с финскими племенами марьяновской и позднее бондарихинской культур подтверждается загадочными следами финно-германских языковых связей, более всего отраженных в биологической номенклатуре, в частности, в названиях деревьев и рыб, которые объясняются следующим образом:

… некоторые группы носителей протофинского и дезинтегрированного протогерманского, точнее протовосточногерманского и протосеверогерманского языков, могли жить в последние столетия до РХ. полукочевым образом в тесном соседстве на целостной территории между реками Днепром и Волгой на юго-востоке до Вислы и Балтийского моря на северо-западе (Rot Sandor, 1990, т. 2, 25).

Однако есть мнение, что такие контакты уходят в более древние времена (Koivulehto J, 1990, том. 2, 9), что выглядит в свете полученных данных более правдоподобным.

С началом 16-го ст. до н.э в междуречье Днепра и Дона начинает развиваться срубная культура. Ранее преобладало мнение, что она не имеет местных корней и появляется на территории Украины уже в готовом виде (Археология Украинской ССР, 1985, 472). В период своего расцвета эта культура была распространена от нижней Волги до берегов Днепра (на правом берегу Днепра памятники срубной культуры находятся только в узкой прибрежной полосе), и очень много памятников концентрируется в северной части бассейна Северского Донца. Носители этой культуры были оседлыми земледельцами с необычайно высоким для того времени уровнем развития хозяйственной деятельности. Некоторые ученые ищут корни срубной культуры в области полтавкинской культуры в Поволжье и далее на востоке в области андроновской культуры (Кузьмина Е. Е., 1986, 188; Березанская С. С., 1986, 43; Археология Украинской ССР, 1985, 474). Авторитетно о происхождении срубной культуры писал М.И. Артамонов:

Расселение создателей срубной культуры по степной полосе Восточной Европы относится ко второй половине II тыс. до н.э. Вместе с ними вместо мышьяковистой бронзы северокавказского происхождения распространяется оловянистая приуральская бронза в формах появляющихся вместе с сейминской культурой Прикамья и Среднего Поволжья. Есть основания предполагать, что сейминская культура сложилась в результате миграции какой-то группы населения из Сибири… Быстрое распространение по Северному Причерноморью срубной культуры, заимствовавшей от сейминской культуры более совершенное сибирское вооружение, сопровождалось вытеснением и ассимиляцией занимавшей его катакомбной культуры с ее вариантом – культурой многоваликовой керамики, оттесненной в самый начальный период из междуречья Дона и Северского Донца до низовий Дона и Днепра. Около XIII в. до н.э. срубная культура оказывается уже на Днестре (Артамонов М.И., 1974, 11).

Рис. 40. Археологиечские культуры в бассейне Днепра и Дона в XV – XII вв. до Р.Х.

Такие размышления Артамонова, очевидно, основаны на имевшем место и среди других ученых мнении, о постоянном миграционном движении с востока на запад, в частности так называемых "алтайских" и "уральских" народов.

Однако, принимая во внимание локализацию прародин этих народов в Восточной Европе, двигаться с востока они не могли, наоборот, тюркские народы двигались из Европы именно на восток. Кроме того, происхождение металлургической провинции в Поволжье Е.Н. Черных связывает с перемещением в Поволжье этнических групп из Балкано-Карпатского региона, принесших свои культурные и технологические традиции (Черных Е.Н., 1976, 39), что подвергает сомнению существование в Приуралье металлургии более высокого уровня, чем в более западных регионах.

Очевидно, исходя из таких же позиций, другие ученые, не исключая внешних влияний, полагают, что ни в нижнем, ни в среднем Поволжье достаточной генетической основы для срубной культуры нет и утверждают, что единого центра происхождения срубной культуры не было, а ее складывание в каждом регионе надо объяснить, исходя из местной археологической основы (Чередниченко Н. Н., 1986, 45). В этом научном споре важным есть то, что мнение о приходе носителей срубной культуры с востока не является бесспорным, и поэтому остается возможность рассматривать другие варианты ее происхождения.

Памятники культур предскифского времени на юге Восточной Европы

Модифицированная карта с Сайта об археологии.

Условные знаки 1 — высоцкая культура, 2 — культура ноа, 3 — культуры фракийского гальштата, 4 — белогрудовско-чернолесская культура, 5 — бондарихинская культура, 6 — срубная культура.

Разгадка происхождения срубной культуры кроется в сходстве погребений в виде сруба с погребальными сооружениями микенских времен в Греции. На это сходство обратил внимание Чередниченко, изучая предметы так называемого Бессарабского клада и заметив в них элементы микенской культуры:

В свете приведенных данных определенный интерес приобретают и до известной степени близкие между собой конструкции погребальных сооружений раннесрубных могил в больших ямах и шахтных гробниц в Микенах. Шахтные гробницы – это обычные грунтовые ямы внутри которых сооружались ящики, перекрытые деревянными брусьами. На брусья укладывались плоские каменные плиты или ветки, покрытые сверху тонким слоем водонепроницаемой глины (Чередниченко Н. Н., 1986, 74).

Для сравнения можно дать описание срубных погребальных сооружений:

Под курганной насыпью, в материке находится прямоугольная яма. В нее поставлен деревянный сруб, точнее, рама из дуба, березы или сосны… На дне и поверх бревенчатого наката встречается слой камыша или дубовой коры (Археология Украинской ССР, 1985, 466).

В предположении о неслучайности сходства срубных и микенских погребальных сооружений была предпринята попытка найти дополнительные свидетельства о возможном участии древних греков в формировании срубной культуры с учетом руезультатов исследований с использованием графоаналитического метода (Стецюк Валентин, 1998, 82-83). Дальнейшие исследованиия только подтвердили такую возмоэность.

Считается, что шахтные гробницы "представляют собой дальнейшее развитие ямных и ящищных погребений" (Всемирная история в 12 томах. Т.1. 1955, 412), которые характерны для среднеэлладского периода (XXI-XVI вв до н.э.) Конечно, не могли микенские греки вернуться назад на Украину. Скорее всего, сходство микенских шахтных и срубных погребальных сооружений объясняется их общим прототипом. Лексические совпадения греческого языка с финно-угорскими, иранскими и украинском языках, а также топонимика и другие факты убеждают, что при миграции греков со своей прародины на Балканы, какая-то их часть осталась на территории Украины до скифских времен. Этот вопрос детально рассматривается в разделе Древние греки на Украине

Таким образом, есть основания предположить, что обычай делать погребальные сооружения ящичного типа возник у греков еще до их миграций на Пелопоннес. Болотистая местность на их прародине в низовьях Припяти могла быть причиной использования для устройства могил сруба и тростниковой подстилки. Раз установившийся обычай становился традиционным и в новых условиях, хотя мог видоизменяться в зависимости от имеющихся материалов. На Пелопоннесе он развился в строительство шахтных гробниц, в то время как срубные захоронения стали другой модификацией первобытных конструкций.

Несмотря на то, что греки стояли у истоков срубной культуры, основными ее носителями были иранцы. Все-таки греки на Украине были не настолько многочисленными, чтобы заселить все то пространство, которое занимала срубная культура. Иначе бы их предки не были в дальнейшем ассимилированы, как это произошло на самом деле. Иранцы, двигаясь со своей прародины на юг, заселили междуречье Днепра и Дона, вступив таким образом в прямой контакт с греками от которых и позаимствовали обычай захоронения. В дальнейшем, мигрируя в Центральную Азии, они распространили этот обычай еще далее.

Иранцы, так же как и тюрки ранее, использовали для передвижения колесный транспорт. Благодаря изобретению переднего поворотного устройства, повозки стали более маневренными, что было технической революцией для того времени. Благодаря такому усовершенствованию стало возможным, с одной стороны, преодоление далеких расстояний большим группам населения по бездорожью, а с другой, создание новой эффективной тактики колесничного боя, благодаря которой иранцы получили большое преимущество над многими азиатскими народами. Мы определили область поселения иранцев на территории распространения срубной культуры, но есть основания считать, что часть населения андроновской культуры в Западном Казахстане и Западной Сибири тоже была ираноязычной, хотя изначально творцами андроновской культуры должны были быть тюрки. Значительное количество иранских языков не могло сформироваться только на территории между Днепром и Доном (и даже Волгой). Некоторая часть из них формировалась (или отдельно развивалась на основе европейских диалектов) в Азии.

Рассмотренным направлениям миграций иранских племен противоречит значительное количество памятников срубной культуры тянущихся вдоль берегов Волги до Прикамья. Там следы иранцев не обнаружены, поэтому об этнической принадлежности этой части срубников можно строить различные предположения. Это могли быть тюрки, которые оставались в Восточной Европе после массового расселения их сородичей на широких пространствах Европы и Азии. Смешавшись с родственными им потомками творцов балановской культуры, они могли дать начало этнической общности волжских татар. С другой стороны, на территории распространения срубной культуры на своей прародине между Хопром и Медведицей должны были оставаться предки венгров. Со временем какая-то их часть могла двинуться вверх по Волге, поскольку археологические памятники мадьяр были обнаружены в Нижнем Прикамье и Башкирском Приуралье. При таких возможностях нужно согласиться с тем, что срубная культура не была этнически однородной.

Продолжение в разделе
Миграция индоевропейских племен в конце 2-го – начале 1-го тыс. до н.э.