Англосаксы у истоков российской государственности

В историографии Восточной Европы имеется два направления: норманисты и антинорманисты. Принципиальное различие между ними заключается в вопросе об истоках государственности Киевской Руси. Норманисты считают, что ее основы закладывали варяги, а антинорманисты уверены, что она развивалась естественным путем на местной основе. В их споре, приближающемся к трехсотлетию, фигурируют два понятия: варяги и русы, отношения между которыми и определяют суть спора. Содержание понятия варяги считается определенным и отождествляется со шведами, если употребляется не как метафора, а содержание понятия рус остается неопределенным и обе стороны выдвигают о нем свои гипотезы. В данном изложении под русами понимается народ германского происхождения и связывается с современными фламандцами (см. Загадочный древний народ рус), в то время как понятие варяги расширяется к собирательному значению, то есть к тому, которое определено при первом их упоминании в летописи.

Название этой статьи, как оказалось, является расширением названия книги, опубликованной почти сто лет назад одним из советских историков, о которой я услышал впервые уже тогда, когда статья была заверешена (Пархоменко Вл. А. 1924). Такое совпадение кажется удивительным, но оно не случайно. Происхождение российского государства уже 250 лет интересует историков и в "патриотическом" изучении этой темы хорошо отразилось известное изречение М. Н. Покровского "история – это политика, опрокинутая в прошлое". Поскольку не вызывает сомнения то, что российское государство зародилось в недрах Киевской Руси, то интерес был связан именно с происхождением этого государственного образования, а загадка возвышения в нем Москвы оставалась практически без внимания. Длительная борьба против варяжских истоков Руси уже заканчивается триумфом "норманистов", но теперь патриотически настроенная часть историков имеет возможность принять в штыки доказательства англосаксонских корней российской государственности. Дело в том, что есть факты, которые дают нам свидетельства о том wie es eigentlich gewesen war*, в чем видел смысл истории Леопольд фон Ранке. В первую очередь это древняя топонимия, которая вообще если и используется историками кстати, то только там, где и без нее все ясно. Там же, где других фактов нет, гадательная расшифровка географических названий ставится в основание надуманных гипотез. В нашем же случае англосаксонская топонимия была привлечена для подтверждения результатов, полученных совершенно другим методом, но благодаря своей многочисленности стала дополнительным аргументом.

Обилие топонимии англосаксонского происхождения на территории России представляет собой большую загадку, поскольку явных следов англосаксов ни в одном из регионов страны доселе историческими документами засвидетельствовано не было. Однако свидетельства топонимов бывают весьма правдоподобными, если отнестиcь к ним без предубеждения. Это бывает, в частности, в тех случаях, когда они составлены из семантически связанных между собой частей с хорошем фонетическим соответствием древнеанглийским словам. Например, в России имеется семь населенных пунктов под названием Бибирево, которому нет убедительной расшифровки ни в славянских, ни в финно-угорских, ни в тюркских языках. В древнеанглийском же можно найти два близких по смыслу слова, сложение которых хорошо подходит для топонимии – др.-англ. by: "группа домов" в названиях селений (Holthausen F. 1974, 39), и by:re "хлев", "избушка", "хибара" (там же, 40). В других случаях расшифровка топонимов может хорошо соответствовать природным условиям и/или историческим сведениям. И тому и другому хорошо отвечает расшифровка названия деревни Дыдылдино, в составе городского поселения Видное Ленинского района Московской области при привлечении др.-анг. dead «мертвый», ielde «люди». Смысл названия "мертвые люди" хорошо подходит к факту существования здесь места захоронения людей с древних времен. Вблизи деревни имеются курганные могильники предположительно древнерусского времени. В писцовых книгах с 1627 года в деревне значится церковь во имя Илии Пророка, ветхость которой была отмечена уже в то время. По преданию, в начале XV в. здесь была основана женская обитель женой Дмитрия Донского Евдокией Дмитриевной. При церкви имеется действующие в настоящее время известное в Москве Дыдылдинское кладбище, о котором найдены следущие сведения:

Еще во времен основательницы обители соборный Вознесенский храм стал местом упокоения лиц женского пола из царствующей фамилии. В соборе находились могилы великих княгинь, жен царя Ивана Грозного, начиная от Анастасии Романовны и кончая Марией Федоровной – матерью убитого в Угличе царевича Дмитрия. Здесь же находились могилы цариц, жен царей из дома Романовых. Последнее захоронение датировано 1731 г. Тогда в нем похоронили племянницу Петра Великого (дочь сводного брата царя Ивана Алексеевича) Прасковью Ивановну (Историческая справка на Официальном сайте администрации городского поселения Видное Ленинского муниципального района)

Англосаксонское происхождение многих топонимов в Восточной Европе весьма прозрачно для людей владеющих английским языком, но они разбросаны на большом пространстве и поэтому их немалое количество остается за пределами внимания. Если же их собрать вместе, они производят впечатление: Берково, Бургово, Волфа, Голдино, Линдино, Фастов, Фирстово, Фишово и многие другие менее очевидные. Наибольшая плотность англосаксонских топонимов наблюдается на территории бывшего Владимиро-Суздальского княжества и особенно вокруг Москвы (см. Древняя англосаксонская топонимия в континентальной Европе ). Испокон веков в этих местах проживали финно-угорские племена, а славяне продвинулись сюда только в конце первого тысячелетия н.э., но еще до их прихода здесь уже существовали города Ростов, Суздаль, Муром, Рязань. Названия этих городов не поддаются расшифровке ни финно-угорскими, ни славянскиеми языками и вопрос об их основателях остается открытым. Первым князем в этой земле стал Ярослав Мудрый, получивший во владение Ростов от своего отца в 988 г., хотя настоящее княжение на этой земле начинается с Владимира Мономаха (1066 г.). Едва проходит сто лет и Ростов-Суздальсткое княжество перехватывает лидерство у Киева. Роль этого княжества в истории державотворчества России оценивается очень высоко:

Специальная история Ростово-Суздальской земли занимает очень видное место во всеобщей истории России, имеет весьма важное значение для уяснения нашей исторической жизни.
В земле Ростово-Суздальской образовалось и окрепло младшее из трех племен нашего народа, племя великорусское, племя собравшее и сплотившее Русскую землю и создавшее могущественное Русское государство (Корсаков Д. 1872, 1)

Однако русские историки, в частности, В.О. Ключевский не видят ясного ответа на вопрос, на какой почве выросла новая верхневолжская Русь (Ключевский В.О. 1956, 272). Если же согласиться с тем, что наиболее древние города этого региона были основаны англосаксами, то приходится думать, что именно они и закладывали здесь основы государственности, объединив под своим господством разрозненные туземные племена, хотя на время расцвета Владимиро-Суздальского княжества они должны были быть полностью ассимилированы местным населеним, очевидно, более многочисленным. Чтобы разобраться с этим вопросом, в перую очередь нужно выяснить, как и когда англосаксы, точнее их предки, могли попасть в Центральную Россию.

Прародина англосаксов, определенная графоаналитическим методом находилась в одном из этноформирующих ареалов бассейна Днепра, а именно между реками Тетерев, Припять и Случь. В процессе распада прагерманского языка там начали формироваться первоначальные английский и саксонский диалекты. Другие германские народы имели свои поселения неподалеку вдоль Припяти. А в бассейне левых притоков Днепра обитали разные иранские племена. Это было четыре тысячи лет назад.

Слева: Территория формирования германских языков во ІІ тыс. до н.э.

Со своей прародины англосаксы расселялись в разных направлениях как вдоль берегов Днепра, так и на запад и восток от них. Судя по топонимии, часть из них, перейдя на левый берег Днепра, поселилась по берегам Сожа и Десны, вытесняя обитавших там ранее иранцев.

С этими пришльцами можно связывать возникновение сосницкого варианта тшинецкой культуры, общей для всех германских племен. А приблизительно в то же время соседнее Верхнее Поволжье населяли племена культур сетчатой керамики, на основании которых позднее развились городецкая и дьяковская культуры (VII в. до н. э. — V в. н. э.). Их создателями считаются финно-угорские племена веси, мери, муромы, мещеры и мордвы. (Авдусин Д.А. 1977, 152-153).

Из области сосницкой культуры англосаксы продвинулись в юго-восточном направлении и приблизительно по тракту современной автомагистрали Харьков-Ростов вышли на территорию Донбасса. Здесь в районе города Стаханов имелись богатые залежи медной руды, разработывавшиеся еще со времен бронзового века. Взяв под свой контроль добычу и обработку меди, англосаксы достигли економического превосходства и, соответственно политического господства в Северном Приазовье. Они возглавили племенной союз, известый в истории под именом аланов (подробне см. Аланы-англосаксы).

Во время Великого переселения народов англосаксы, спасаясь от гуннского нашествия, мигрировали в поисках свободной земли для поселения. Часть из них ушла вместе с другими германскими племенами в Западную Европу, а другая часть мигрировала в направлении Верхнего Поволжья, о чем свидетельствует топонимия Центральной России, расшифровываемая с помощью древнеанглийского языка. Двигаясь по Оке, англосаксы искали удобные места и основывали на них свои укрепленные поселения, которые со временем выросли в большие города своего времени, такие как Рязань и Муром. Во время продолжительных остановок проводилась сухопутная разведка ближайшей местности. Так были обнаружены полуоткрытые пространства в районе Москвы и в Залесье («за лесом»), пригодные для ведения сельского хозяйства. Англосаксы, давно освоившие земледелие на прежних местах обитания в Лесостепи, нашли привычный ландшафт и заселили эти края, установив ксенократию над местным финским населением. Топонимов предполагаемого англосаксонского происхождения по всей России было найдено более трехсот. Частью из них могут быть случайными совпадения, но в некоторых случаях такая вероятность может быть ничтожно малой, если расшифровка подтверждается особенностями местности или смысловой связью между составными частями названия. Кроме того, концентрация топонимов на определенной территории или их расположение в виде цепочки могут говорить, что по крайней мере часть из них расшифрованы правильно. Среди всего списка чаще всего встречаются такие названия: Марково (97 случаев), Левково (25), Чурилово (24), Шадрино (24), Рязаново (22), Фатьяново (18), Болдино (11). Их точное расположение подано на карте Google, здесь же приведем лишь предполагаемые расшифровки названий.

Марково – кажется это вообще самый распространенный топоним России. К нему можно добавить еще Маркино и производные от них. Можно думать, что все они произошли от имени человека, но такое имя не было в народе настолько популярным, чтобы соответствующие антропотопонимы далеко превосходили другие по количеству. К примеру, антропотопоним Матвеево найден всего 20 раз, а от самого распространенного имени Иван – только 60. Конечно, часть топонимов произошла от имени Марк, но все-таки небольшая, основную же массу можно сравнивать с др.-анг. mearc, mearca "граница", "знак", "округ", "обозначенное пространство". Такие значения слов хорошо подходят для названий населенных пунктов и фонетически безупречны (совр. англ. mark "знак", граница"). При этом показательно, что эти топонимы заполняют недостающие звенья в их цепочках и в целом распределены среди других англосаксонских.

Левково, Левковка, Левков и др. – др.-анг. lēf «слабый», cofa «лачуга, хибара».

Чурилово – в русском языке не найдено ни одного надежного толкования топонима, якобы происходящего от имени Чурило, которое само не имеет объяснения. Большая распространенность названия говорит о том, что в его основе должно быть часто употребляемое слово и таким предлагается др.-анг. ceorl «человек, крестьянин, муж», которому в современном английском языке отвечает churl «грубиян, деревенщина», исторически кэрл "свободный земледелец. Фонетическое соответствие русского и английского слов хорошее (чередование к-ч). Такое же чередование мы находим в названиях Чертаново, Чертково, происходящих от др.-анг. ceart «пустошь, невозделанная общественная земля» (напротив, в названиях Картмазово, Картино и др. того же происхождения к сохранилось). Частое употребление названия Чурилово и производных от него может говорить о том, что оно было общим для названий сельских поселений, присваиваемых им местной аристократией (эрлами).

Шадрино – часть названий может происходить от диал. шадра (арх.) "природная оспа", но их распространенность вызывает сомнение в таком толковании для преобладающего числа случаев. Обычно названия с негативным смыслом очень редки. М. Фасмер происходжение этого слова не рассматривает, поэтому можно предполагать его происхождение от др.-анг. sceard "увечный, щербатый" с учетом метатезы согласных. Другое значение этого слова "разграбленный". Оно могло даваться разоренным англосаксами поселениям местного населения. Можно рассматривать также др.-анг. sceader від scead "тень, защита, охрана".

Рязаново – название частично может быть присвоено населенным пунктам выходцами из Рязанщины, да и само название Рязань может иметь славянское происхождение, хотя полной уверенности в этом нет. Можно иметь в виду др.-анг. rāsian «обследовать», которое могло использоваться при переселении людей, когда приходится искать подходящее место для остановки.

Фатьяново – др.-анг. fatian «получать, обретать».

Болдино – хорошо по смыслу и фонетически подходит др.-анг. bold «дом, жилище». Так могли называться отдельные усадьбы землевладельцев (кэрлов).

Ниже приводится карта Google, с обозначенными предполагаемыми англосаксонскими топонимами в Центральной России и даются наиболее убедительные расшифровки некоторых их них:

Англосаксонская топонимия в Восточной Европе

На карте населенные пункты англосаксонского происхождения обозначены бордовыми точками.

Беркино, деревни в Московской и Ивановской обл., Берково, деревня во Владимирской обл. – др.-анг. berc «береза».

Брянск (летописная Брынь), областной центр в России – др.-анг. bryne „огонь”.

Вытебеть, река, левый приток (лп) Жиздры, пп Оки – др.-анг. wid(e) «широкий», bedd «русло».

Воргол, деревня в Измалковском районе Липецкой обл. -др.-англ. orgol "гордый, надменный".

Волфа, река, лп Сейма, лп Десны – др.-анг. wulf, анг. wolf "волк".

Зиборово, село в Золотухинском р-не Курской обл., і, село в Шебекинском р-не, Белгородской обл., села Зиброво в Тульской, Орловской і Московской обл. – др.-анг. sibb "место", rōw "тихий, спокойный".

Котлас, город в Архангельской обл. – др.-анг. cot "хибара, будка", læs "пастбище"

Линда, село в городском округе Нижегородской обл., Линды, деревня в Ивановской обл., две деревни Линдово в Тверской обл. – др.-анг. lind «липа».

Москва (в летописи Московъ или Московь), столица России, деревни в Тверской и Новгородской областях – д.-анг. mos «болото», cofa «лачуга, хибара».

Муром, город во Владимирской обл. – др.-анг. mūr «стена», ōm «ржавчина».

Неро, озеро в Ярославской области, на берегах которого расположен Ростов – др.-анг neru «спасение, провиант».

Пенза – первоначально название города подобное лат. penso, -āre "взвешивать", "оценивать", "платить" было дано италиками, мигрировавшими на восток (см. Древние греки и италики на территории Украины и России), англосаксы несколько изменили его звучание в соответствии с др.-анг pæneg "монета, деньги". Ср. венг. pénz "деньги".

Ростов, два города в России, но есть еще одно село Ростов в Сумской области, Украина– др.-анг rūst "красный", "ржавчина". Возможно славянское происхождение, но ср. Муром (см.)

Ромоданово, город в Мордовии, деревня в Глинковском р-не Смоленской обл., деревни в Старожиловском и Рыбновском районах Рязанской обл., Россия – др.-анг. rūma „простор, площадь”, др.-анг. dān „влажный, влажная местность”.

Суздаль, город во Владимирской обл. – др.-анг. swæs «красивый, приятный, любимый», dale «долина».

Тверь, (в летописях Тхверь, Тферь и под.) – др.-англ. đwǣre «послушный, приятнвй, счастливый».

Фарафоново, села в Орловской и Новгородской обл., деревня в Удмуртии, деревня Фарафоновка в Тверской обл. – др.-анг. faran «ехать», faru “поездка”, fōn «брать, начинать, предпринимать».

Фирстово, две деревни в Нижегородской и одна в Московской обл. – др.-анг. fyrst «первый».

Фундриково, деревня в Нижегородской обл. – др.-анг. fundian «стремиться, желать», ric «власть, богатство».

Фурсово, семь деревень в Калужской, Рязанской, Тульской и Кировской областях – др.-анг. fyrs «дрок» (растение Genísta).

Шенкурск, город в Архангельской обл. – др.-анг. scencan «угощать, дарить», ūr «богатство».

Юрлово, три деревни в Московской обл. и одна в Псковской – др.-анг. eorl "благородный человек, воин", "эрл" в средневековье.

Особенно много предполагаемых англосаксонских населенных пунктов имеется на территории Москвы и в ближайших окрестностях. В некоторых местах растояние между соседними населенными пунктами состаляет всего 5-10 км. В целом их плотность такова, что есть смысл показать их расположение на отдельной карте (см. ниже)

Некоторым названиям на карте расшифровки были даны выше, для остальных же предлагаются такие:

Ахтырка – др.-анг. eaht «совет, обсуждение», rice «власть, правительство, господство».

Белый Раст – др.-анг. ræst «отдых, покой».

Дарна – др.-сакс. darno, др.-анг. darnunga «тайный, скрытый».

Деденево – д.-анг. dead «мертвый», eanian «ягниться, котиться».

Картино – др.-анг. ceart «пустошь, невозделанная общественная земля».

Картмазово – др.-анг. ceart «пустошь, невозделанная общественная земля», māg «плохой».

Китайгород – др.-анг. ciete «хибара, будка"

Кунцево – др.-анг. cynca «связка, пучок».

Ладога – др.-анг. lāđ «опасный, враждебный», -gē, др.-сак. -gā, др.-анг. -gē «местность».

Лыткарино – др.-анг. lyt «маленький», carr «камень, скала».

Мамыри – др.-анг. mamor(a) «глубокий сон».

Миусы, исторический район Москвы – др.-анг. mēos «мох, болото».

Оболдино – как Болдино.

Пенягино – др.-анг. pæneg «монета, деньги».

Реутов – др.-анг. reotan «плакать, жаловаться».

Синьково – др.-анг. sinc «сокровище, богатство».

Фофаново – др.-анг. fā «пестрый», fana «ткань, платок».

Чертаново – др.-анг. ceart «пустошь, невозделанная общественная земля».

К этим ойконимам можно добавить названия московских рек Неглинная и Яуза. Для первой фонетически хорошо подходит др.-анг. nægl «гвоздь, колышек». Зафиксировано также производное от него nægling (название меча), но остается неясной мотивировка такого названия реки. Название Яузы можно найти в летописях в форме Ауза, поэтому для расшифроки также хорошо подходит др.-анг. eage «глаз, отверстие» (др.-исл. auga), хотя и в этом случае мотивация остается не совсем ясной тем более, что такое же название имеют правые притоки рек Ламы и Гжати.

Можно было бы предполагать, что топонимия предполагаемого англосаксонского происхождения на самом деле принадлежала северным германцам, которые уже в историческое время как варяги, под которыми подразумеваются шведы, действовали на территории России. Действительно, многие топонимы могут быть расшифрованы с помощью древнеисландского языка, который считается «классическим языком скандинавской расы» (An Icelandic-English Dictionary. Preface) и это вводит в заблуждение ученых, поспешивших заключить, «что топонимические данные являются подтверждением скандинавской колонизации на территории Древней Руси» (Рыдзевская Е. А. 1978, 136). По мнению автора этих слов, такой вывод является ошибочным, ибо «ни один из древнерусских крупных городских центров не носит названия, которое объяснялось бы соответствующим образом; ни один из них не был основан скандинавскими пришельцами» (там же). Однако, как показал анализ, многие русские топонимы фонетически всегда лучше соответствуют древнеанглийским слова, чем древнеисландским в случаях, когда между ними имеется различие. Например, для расшифровки названия Чурилова фонетически лучше подходит др.-анг. ceorl, чем др.-исл. karl, поскольку производное от последнего должно было бы иметь форму Карлово. Среди топонимов англосаксонского происхождения такие известные как Валдай, Онега, Селигер и многие исторические центры – Москва, Рязань, Суздаль, Муром. Даже путь "из варяг в греки" хорошо соответствует цепочке англосаксонских топонимов (подробнее см. Англосаксонская топонимия в европейской части России). К тому же, имеется довольно много предположительно германских топонимов, которые не вообще не поддаются расшифровке с помощью древнеисландского. Да и анализ исторических документов показывает, что у варягов не было причин основывать собственные поселения:

Нет ни малейших указаний на занятие заморскими пришельцами незаселенных территорий, на расчистку и обработку не тронутых культурой земель, освоение их природных богатств и т.д. Что касается районов заселенных, то и здесь их интересовало иное: на первых порах грабеж и дань, а в дальнейшем те торговые отношения, которые связывали их с местными торговыми центрами. Целью не мене важной и заманчивой для их наемной службы на Руси было не приобретение земельных владений, а жалованье и добыча (вассалитет без ленных отношений К. Маркс). Несомненно, что они не только часто бывали в нашей стране в IX-XI вв., но и поселялись там в отдельных случаях; так, например, было в Ладоге, в Новгороде, в Киеве, в смоленском Гнездове (Рыдзевская Е.А. 1978, 135).

Напротив, судя по топонимии, англосаксов интересовало освоение вновь обретенной страны (ср. апеллятивы для употреблявшихся названий, такие как пустошь, местность-пространство, поиски, первый, земледелец–крестьянин, дом, хижина, рыба). Также и другие данные говорят, что вопрос о скандинавской колонизаци Руси следует считать решенным окончательно негативно:

Нигде на Руси не наблюдалось такой скандинавской колонизации как в Англии и Исландии. Кроме того, у шведов не было причин для массовой эмиграции на противоположный берег Балтийского иоря. В их собственной стране были богатые и плодородные районы (Сойер Питер, 2002, 241-242)

С другой стороны, данные популяционной генетики позволяют сделать вывод о присутствии на территории России в какое-то время германских племен:

Генетически наиболее близкими к Русскому Северу оказались норвежцы и немцы, в кластер вошли также австрийцы, швейцарцы, поляки, боснийцы, ирландцы, шотландцы (Балановская Е. В., Пежемский Д. В., Романов А. Г. и др. 2011, 27).

По данным Genographic Project, русские генетически близки жителям Англии, Дании, Германии (Беляков Сергей, 2016, 407).

Имея все это в виду, англосаксонскую топонимию, в частности, в междуречье Волги и Оки можно соотносить с предположением археологов о проникновением сюда группы мигрантов неизвестной этнической принадлежности, что в результате привело к окончательному концу развитие дьяковской культуры в VII в. н.э. (Седов В.В., 2002, 390). Археологические исследования показали, что между местными древностями и культурой второй половины I тыс . н. э преемственности нет. Факты свидетельствуют о формирование в этих местах совершенно новой культуры:

Миграционный процесс привел к коренной перестройке системы расселения. Прежние небольшие поселения, приуроченные к пойменным лугам, в основной массе забрасываются. Получают распространение поселения более крупных размеров, которые тяготели уже к участкам с наиболее плодородными почвами. Ведущую роль в экономике населения теперь стало играть земледелие. Более того, материалы археологии дают основание говорить о развитии пашенного земледелия при возможной специализации отдельных поселений на животноводстве, охоте и рыболовстве. Существенно увеличивается при этом численность населения (Седов В.В. 2002, 390).

Пребывание англосаксов по соседству с финно-уграми должно было иметь следствием лексические соответствия между древнеанглийским и финно-угорскими языками. Например, мар. пундо «деньги» можно соотносить с др.-анг. pund «фунт, мера веса и денежная единица». Это слово могло попасть к марийцам через мордву, в языках которой имеются пандомс «платить», пандома «плата», позаимствованные у англосаксов. Подобные слова имеются и в других германских языках. Нет сомнений, что это ранние заимствования из латинского, где имеется pondō «фунт» и pondus «вес» (Kluge Friedrich, Seebold Elmar, 1989, 542). Марийское слово более близко к латинским и древнеанглийскому а не к мордовским словам, поэтому заимствования могло произойти только от англосаксов или от италиков. Присутствии последних в Центральной России рассматривается отдельно, где представлены сепаратные марийско-латинские параллели: мар. пундаш «дно» – лат. fundus «дно, основание», мар. туто «полный» – лат. totus «целый, весь» и др. Ниже приводится список марийских слов, которые могли быть позаимствованы из древнеанглийского, в нем присутствуют также другие слова итальского субстрата:

мар. ар «совесть» – др.-англ. ār «честь, достоинство, слава, уважение, милость, счастье»;

мар. арча «ларец» (чув. арча «сундук») – др.-англ. earc(e) «ковчег, ящик» (лат. arca);

мар., мокша асу «польза» – при условии метатезы можно рассматривать др.-англ. use «употребление, польза, обычай» (лат. usus «польза, обычай»);

мар. ȁнгыр «удочка» – др.-англ. angel «удочка, крючок, рыболовный крючок»;

мар. ȁнгысыр «узкий» – др.-англ. enge «узкий, тесный»;

мар. вадар «вымя» (фин., эст., вепс. udar "то же") – это заимствование могло быть только довольно поздним из др.-англ. udder «вымя», а не, скажем, из древнеиндийского udhar, поскольку изначально в финно-угорских языках отсутствовал звук d, а подобные слова в северо-германских языках фонетически далеки;

мар. вар «одичавший» – др.-англ. bar «дикий кабан»;

мар. мошташ «уметь, суметь что-л. сделать», мок. маштомс "уметь, владеть", вепс. mahtta "уметь", фин. mahtaa "мочь" – др.-англ. moste, пр. вр. от mōtan «быть должным, спсобным»;

мар. сала «кнут» – др.-англ. sȁl «веревка, путы, узда» ;

Следы англосаксов можно искать и в диалектной лексике русского языка, особенно в областях их массового поселения, например на территории Владимиро-Суздальского княжества. Одним из таких следов может быть выражение елманский язык "древний галицкий язык", то есть жителей Галича (Костромская обл.). Предполагается, что это слово происходит от близкого к мар. йылма "язык как орган речи" (Ткаченко О.Б. 2007, 99). Тавтология заставляет искать истоки слова в др.-анг. el „чужой” и mann „человек”.

Однако, если мы даже согласимся с присутствием англосаксов на территории Владимиро-Суздальского княжества и особенно вокруг Москвы, это еще ничего не говорит о причине позднейших успехов княжества и особенно будущей столицы России. Мы уже предполагали причину политического возвышения англосаксов среди племенного объединения алан в экономическом превосходстве. Ту же причину нужно искать и в этом случае. События в Центральной России в период после появления там англосаксов имели большое воздействие на Западную Европу благодаря активности викингов, которые обеспечили приток огромного капитала в Скандинавию в виде серебра, о размерах которого можно судить по содержанию находок кладов на путях их торгово-грабительских походов:

Серебро – самая важная особенность знаменитых кладов викингов, а серебро вместе с инструментами измерения можно найти в торговых центрах Скандинавии. Оно явно сыграло важную роль в практике обменной торговли викингов, а также в экономическом и политическом развитии Скандинавии (Merkel Stephen William. 2016, 35).

Викингами в Европе назывлись походные группы северных германцев, которые з зависимомти от обстоятельств занимались торговлей и/или грабежами за пределами своей родины. В Восточной Европе они назывались варягами. Как оказалось, в их число включались и фламандские купцы, которые и были настоящей русью. Сотрудничество этой руси с местными властями в многом определяло политические события того времени в Восточной Европе. Ибн Фадлан, посетивший в качесте секретаря полольства халифа Волжскую Булгарию, описыввает русов и их деятельность и не упоминает никаких варягов.

Значительная часть серебра в виде куфических (аббасидских) дирхемов начала поступать в Скандинавию из Булгарии, часто посещаемой мусульманскими купцами из стран Арабского Халифата для меновой торговли с местным населением и прибывавшей туда с конца VIII века русью после экономического сближения Хазарии с арабами (Комар А.В. 2017, 61, 67). Праящую верхушку арабского каганатта составляли англосаксы (см. Хазары.) и это упрощало формирование торгового пути в мусульманский мир по Волге.

В обмен на меха соболей, белок, горностаев, хорьков, ласок, куниц, лисиц, бобров, козьи и конские шкуры, воск, мед, рыбий клей, бобровую струю, янтарь и невольников купцы предлагали предметы роскоши и серебро, накопление которого было большой страстью русов. Насколько масштабный характер носила торговля рабами можно судить по словам ибн Фадлана, указывавшего, что русы, прибывая в Булгарию, традиционно должны были отдавать от каждого десятка рабов «одну голову» местному царю. Из этого можно заключить, что общее количество приводимых невольников с каждым караваном русов, состоящем из множества судов, могло составлять сотни.

Добытое в Булгарии грабежом и торговлей серебро русы доставляли в Швецию, где пунктом его распределения была Бирка, расположенная на озере Меларен острова Бьёркё неподалеку от Стокгольма (Сойер Питер, 2002, 14). Доставка серебра в Бирку осуществлялася разными путями, некоторым из которых отдавалось предпочтение по разным причинам. Считается, что вся торговля шла через Новгород, но он приобрел значимость торгового центра только в X веке (там же). О незначительной роли Новгорода в торговле с Востоком говорит небольшое количество и бедность кладов куфических дирхемов, найденых в Новгородской области. Вполне обоснованно можно считать, что для торговли северные германцы использовался более короткий давно освоенный путь по Западной Двине, по которому они мигрировали в Скандинавию со своей прародины в конце второго тыс. до н.э. (см. раздел Северогерманская топонимия в Беларуси, Прибалтике и России). Бедные клады куфических дирхемов в Новгороде говорят о только о том, что здесь русы могли запасаться пушниной, воском и медом, а возвращаться туда на обратном пути в Швецию им не было нужды. Находка клада куфических монет весом более 40 килограм в Муроме свидетельствует о том, что путь русов проходил по Оке, в то время как в Новгород проще было попасть, плывя по Волге и далее по Тверце поднимаясь к рекам Балтийского бассейна. Из Оки купеческие суда могли идти вверх по Москве-реке и далее через Рузу, Вазузу, Днепр попадать в Западную Двину. Это путь нелегкий, поскольку несколько раз приходилось бы перетягивать корабли из реки в реку волоком. Поход продолжался несколько месяцев и время от времени нужно было делать остановки для запасения провиантом у местного населения, что требовало определенных расходов.

Однако среди всех торговых магистралей того времени, связывавших Европу с Азией, особо выделяется Великий волжский путь, которому придается "выдающееся геополитическое, культурное, транспортно-торговое, международное и межгосударственное значение". На нем єкспортно-импортные операции приносили торговцам баснословные прибыли, достигавшие 1000 % (Кирпичников А.Н. 2006, 34). Особенно прибыльной была торговля невольниками.

Торговля рабами сопряжена с логистическими трудностями, поэтому их приобретение русами должно было происходить в ближайшей от Булгарии местности. Ростов и Суздаль, будущие центры княжества, не расположены на основных торговых путях, поэтому в основе их возвышения очевидно лежала работорговля. Местные князьки в обмен на серебряные дирхемы поставляли русам рабов в порты на Оке и Волге в период расцвета торговли со странами Халифата. Торговля с аббасидским Табаристаном на южном побережье Каспийского моря и саманидской Средней Азией происходила в двух направлениях:

в течение первых восьмидесяти лет IX в. исламское серебро попадало в Восточную Европу с Ближнего Востока через Кавказ / Каспийское море и Хазарию, в период между около 900 г. и началом XI в. оно доставлялось туда в основном из саманидской Средней Азии через южно-уральские степи и Волжскую Булгарию. Этот поток среднеазиатских дирхемов прекратился во втором десятилетии XI в. (Ковалев Р.К. 2015, 96-97).

Пути доставки серебра в Швецию, восстановленные по составу кладов дирхемов.

(Merkel Stephen William. 2016, 63. Фіг. 4-7).

Желтым цветом обозначен путь аббасидскb[ дирхемов по Каспийскому морю и через Хазарию из Ирака и Ирана, красным – путь саманидских дирхемов из Средней Азии, оранжевым – условный путь из Булгарии в Швецию.

Плотная концентрация англоскасонских топнимов вокруг Москвы очевидно имеет причину в благоприятных географических условиях, обусловивших интенсивное заселение этого края. Во времена Юрия Долгорукого Москва была уже богатым селом и успешность хозяйственной деятельности местного населения была обеспечена разнообразием здешнего ландшафта:

В действительности Московская местность представляла в первое время много сельских удобств для основания широкого сельского хозяйства. Так называемый Великий Луг Замоскворечья, лежащий против Кремлевской горы, доставлял обширное пастбище для скота и особенно для княжеских конных табунов. Окружные луга, поля и всполья с пересекавшими их речками и ручьями служили славными угодьями для хлебопашества, огородничества и садоводства, не говоря о тучных сенокосах. Нет сомнения, что прилегавшее к Кремлевской горе Кучково поле было покрыто пашнями (Забѣлин Иван. 1905, 4).

Развитое скотоводство, как, очевидно, и пчеловодство, были для москвичей хорошим источником обогащения – конские и козьи шкуры, мед и воск пользовались большим спросом на Востоке. Русы с удовольствием запасались здесь этим товарами, оставляя для местных предпринимателей немалую толику серебряных монет, вырученых при продаже этих товаров мусульманским купцам в Булгарии. Таким образом, в Москве оседал крупный капитал, который обеспечил политический успех местной элите позднее.

Существование на месте древней Москвы более древнего поселения подтверждается неоднократными случайными находками здесь серебряных изделий и монет датируемых X в. и, очевидно, не случайно в названии бывшей деревни Пенягино, которая теперь относится к Москве, таится др.-анг. pæneg «монета, деньги». Однако многочисленные поселения Москворечья VII–IX вв. остаются еще слабо изученными, история его представляется туманной, особенно в части этногенетических процессов (Седов В.В. 2002, 390). Более изучено в археологическом плане Волго-Клязьминское междуречье и археологические находки свидетельствуют, что местное население было смешанным, но основными создателями распространенной здесь мерянской культуры были не местные финны, а, по выражению Седова, «среднеевропейские переселенцы» (там же, 393). Этническая неоднородность населения края заставляла пришельцев, бывших в меньшинстве, строить укрепленные городища, примером которых может быть Сарское на берегу озера Неро. Его срединная часть, обнесенная валами, занимала площадь 8000 кв. м. (там же, 391).

Озеро Неро и Сарское городище.

Карта на основе Google map. Фото с сайта Исторические записки

На карте видно, что на озере Неро имеется полуостров, в связи с чем уместно привести описание земли русов восточным ученым ибн Руста, относящеяся к первой трети X века:

Что касается до Руси, то находится она на острове, окруженным озером. Окружность этого озера, на котором живут они (Русы), равняется трем дням пути; покрыт он лесами и болотами; нездоров и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясется по причине (рыхлости от) облия в ней воды (Хвольсонъ Д.А. 1869, 34).

Сарское городище значительно отличалось от поселений финно-угорского населения. Археологические находки четко свидетельствуют две его различные функции — военную и торговую, что иллюстрируются большим количеством оружия наряду с исламскими монетами и предметами иностранного происхожения (Hedenstierna-Jonson Charlotte. 2009, 161).

Вероятнее всего полуостров на озере, как и Сарское городище, были опорными пунктами англосаксов. Загадочным кажется смысл «ржавый» в названиях Ростова (др.-анг. rūst «ржавчина») и другой англосакснской крепости Муром (др.-анг. mūr «стена», ōm «ржавчина»). Однако в германских, как и других языках, слова, означающие ржавчину, восходят к одному и тому же корню, что и слова "красный" (Kluge Friedrich, Seebold Elmar, 1989, 606), поэтому др.-анг. rūst могло означать разные оттенки красного цвета.

Англосаксонская топонимия на территории Владимиро-Суздальского княжества

Ибн Руста говорит о русах и славянах, явно как о разных народах, и при этом русы производят набеги на славян для захвата пленных, которых затем продают хазарам или булгарам. Хлебопашеством они не занимаются и питаются тем тем, что добывает у славян (Хвольсонъ Д.А. 1869, 35). Хвольсон понимает под арабским "сакалиба" славян и арабские ученые часто говорят об отличном от русов народе "сакалиба" но, как указывал еще Ашмарин, так они обобщенно называли все белокурое население северо-восточной Европы. Русами местное население могло называть также и близких им по языку англосаксов.

Очевидно, Ростов и Муром были административными центрами двух господствующих англосаксонских племен на территориях позднейших Владимиро-Суздальского и Муромо-Рязанского княжеств. Верхушка племен сосредоточила в своих руках немалый капитал, заработанный на торговле пушниной и невольниками из числа коренного населения. Идентифицируя жителей этих городов с англосаксами, можно предполагать их тесное сотрудничество с русами, державшими в руках всю торговлю со странами Востока. Поскольку торговля шла через Хазарию, то она должна была контролироваться хазарскими властями, которую также составляли англосаксы. Хазария торговала не только с Востоком, но и с Константинополем, используя торговый путь по Днепру. Русы не хотели иметь посредников в торговле, поэтому стремились установить с Константинополем прямые торговые отношения. Препятствуя их развитию, хазары перекрыли возможный путь на константинопольский рынок строительством крепости Саркел на перешейке между Доном и Волгой. Это привело к обострению отношений между соперниками, которые стали враждебными после коварного убийства ставленников Хазарии Аскольда и Дира в Киеве. Их имена выдают их национальную принадлежность (Дир – др.-анг. dieren "ценить, хвалить", diere "дорогой, ценный, благородный", Аскольд – др.-анг. āscian "просить, требовать", "призывать, избирать" и eald, анг. old "старый", ealdor "князь, господин"). В глазах хазарских англосаксов русы стали преступниками в соответствии с др.-сакс. war(a)g "преступник" (Holthausen F. 1974, 386). В интересах торговли русы всегда активно сотрудничали с местными властям и, стараясь пробиться в Константинополе, охотно принимали в свои ряды шведов, коорых перспектива торговых отношений с Константинополем тоже очень привлекала. Из-за их сотрудничества с русами прозвище "варяги" распространилось также на них.

Упорная борьбе за рынок продолжалась около ста лет и в ней победили русы. Окончательно взяв под свой контроль путь по Днепру после похода Свяослава на Хазарию в 965 году, Русь, уже как государствоо, установила с Константинополем тесные торговые отношения. Англосаксонское владычество в Хазариии закончилось, но на Волге англосаксы еще долго определяли местную политкку

Практически все упоминаемые в летописях названия племен соотносятся с названиями современных народов. Исключение составляет племя меря, относительно которого нет единого мнения, хотя в целом оно считается волжско-финским и некоторые ученые отождествляют мерю с марийцами. Возможно, так оно и есть, но это мог быть этникон, то есть название населения определенной местности. Народ под именем меря в Повеси временных лет выделялся особо, очевидно он заметно отличался от других финно-угорских и был очень влиятельным, по крайней мере многочисленным. При перечислении финно-угорских племен в ПВЛ меря всегда стоит на втором месте после чуди. И только меря из всех финно-угров принимала участие в военных походах князя Олега. Англосаксы, поселившиеся в области меря, тоже могли называться этим именем и под именно под этим именем принимать участие в дальнейших походах русов. В то же время народ меря имел свой собственный язык, в знании которого, судя по историчеким документам, "усматривалась довольно высокая ценность, видимо обусловленная его ролью во Владимиро-Суздальском княжестве" (Ткаченко О.Б. 2007, 10)

Однако "после X-XI вв. меря перестает упоминаться в древнерусских летописных сводах" (там же, 10). Возникает вопрос – почему такое влиятельное до этого времени племя перестает исчезает из роля зрения. С тем, что оно не могло так быстро ассимилироваться среди славян, современные ученые не могут согласиться и поэтому ищут свидетельства тому, что оно все-таки продолжало существовать на своих землях, куда с X-XI стали проникать восточные славяне. Надежных свидетельств этому нет, поэтому предполагается существование определенного процесса "экономической и этноязыковой консолидации" (там же, 11). Если это так, то прийдется признать, что народ меря просто исчез без следов, в то время как другие финно-угры свою национальую идентичность сохранили до сих пор. Алексей Толочко в предисловии к своей книге «Очерки начальной Руси» пишет:

Всякий, приступающий к изучению новой исторической темы задается тремя вопросами: какие достоверные свидетельства сохранились? что по этому поводу говорит наука? и: как все было на самом деле? (Толочко Алексей. 2015, 12)

Для нашего исследования достоверными свидетельствами является топонимия, в то время как исторические документы (в основном Повесть временных лет) и материалы предшествующих исследований используются очень осторожно. Я вполне разделяю мысль Алексея Толочко, что все попытки изложения ранней истории Восточной Европы за неимением других надежных источников покоятся на Повести веремнных лет, к которой он относится довольно критически, указывая на очевидные домыслы летописца в тех случаях, когда говорится о делах давно минувших дней. Такое отношение не новость, еще А.А. Шахматов утверждал, что рукой летописца управляли политические страсти и мирские интересы. А. Толочко старается в процессе анализа текста летописи найти достоверные свидетельства для своей гипотезы, что под общим именем русь скрывается два родственных сообщества, даже социума – русь скандинавская и русь южная. При этом он опрометчиво утверждает, что «мы никогда не узнаем, какого происхождеиия было слово, давшее начало руси» (там же, 154).

Развивая мысль о двух сообществах руси, Толочко отмечает, что среди населения Восточной Европы можно выделить «деревенских викингов», занимавшихся возделыванием земли, и в связи с этим пишет:

Надо думать, аграрная колонизация и дальняя торговля представляют собой два совершенно различных феномена во внешне едином потоке скандинавского продвижения в Восточную Европу. Разительно отличающиеся занятия, способы жизни, культурный опыт, социальные позиции должны были формировать, в конечном итоге, и различные идентичности (Толочко Алексей, 2015, 168).

В каких точно местах «деревенские викинги» оставили свои следы, Толочко не уточняет. Но с вниманием отнесясь к его заключению, мы можем таковыми считать англосаксов. По крайней мере, в районе Москвы именно так они себя проявили. Если «деревенских викингов» считать скандинавами по находимым в сельских контекстах мечам, что по мнению Толочко характерно для Скандинавии, то этого слишком мало для того, чтобы говорить об их истинном происхождении. Отношения англосаксов с окружающим населением, среди которого путем насилия ими приобретался «живой товар» для практикуемой работорговли, не могли быть мирными. В связи с этим и сельские жители должны были иметь на всякий случай оружие и в таких условиях в среде англосаксов сформировалось военно-феодальное сословие, однако без легитимного единого правителя. Смутные воспоминания о местных вельможах содержатся в легендах о боярине Стефане Кучке, владевшим Москвой до Юрия Долгорукого. О самом Кучке исторических сведений не сохранилось, но о его роли в истории края говорят многочисленные топонимы в окресностях Москвы, содержащие его имя, да и сама Москва в первое время называлась Кучково. За непочтение князя, вступившего во владения Кучки, Юрий Долгорукий приказал предать его смерти (Корсаков Д. 1872, 78). Затаив зло на княжеский род, его сыновья и зять, со временем вступили в сговор с другими боярами и убили Андрея Боголюбского, сына Долгорукого. М.Н. Тихомиров считал, что большой род Кучковичей был сплоченной силой в этом крае и оставил о себе пямять в народных преданиях вплоть до XIX в. (Тихомиров Михаил. 2003, 35). Эта память отражает неприязнь независимого местного, так называемого земского боярства к чуждой княжеской власти рюриковичей. Имя Кучки (Кучко) можно связывать с др.-англ. cuc, cwic "живой, полный жизни".

Формирование влиятельного в местной среде сословия земского боярства требовало длительного времени, поэтому его корни должны уходить глубоко в историю. Об основании Ростова не сохранилось никаких преданий, но ко времени Юрия Долгорукого, город уже назывался великим. Этот факт и само основание Ростова в лесной глуши, вдали от водных путей вызывает недоумение (Корсаков Д., 1872, 61-62, 79). В период с 913 по 988 г. о земле Ростовской в летописях упоминаний нет, но можно предположить, что серебряный кризис, начавшийся во второй половине X в., положил конец процветанию Ростова и Суздаля. С этом кризисом был закончен период первоначального накопления капитала, который был сосредоточен в руках земского боярства и которому нужно было найти применение с использованим местных ресурсов и имевшейся инфраструктуры. Такая возможность представилась через некоторое время после вхождения Ростова в состав Киевского государства.

Взаимоотношения киевских князей и англосаксов в определенной мере отражены в русской былине о Чурило Пленковиче. Об англосаксонском происхождении имени Чурило говорилось выше, но и отчество Пленкович также может иметь англосаксонские корни, если принять во внимание др.-анг. flean "сдирать шкуру" и -ing – отглагольный суффикс, отражающий действие или его результат. Бытовой состав былины и ее герой значительно отличаются от реалий других былин. Ее суть в особенностях служения Чурила киевскому князю Владимиру. Есть предположение, что сюжет былины связан с пребыванием в Киеве одного из вождей покоренных племен:

Победа киевлян, одержанная над враждебным племенем, пленение вождя этого племени и переселение его в Киев, служба знатного пленника в доме князя-победителя, — все это могло стать предметом песнопений, вдохновить на создание былины. За долгие годы существования песни, исчисляемые столетиями, первичная ее основа под воздействием новаций утратила былую ясность, превратившись в один из компонентов многослойной былинной структуры (Фроянов И.Я., 2012, 33).

Анализируя былину, И. Фроянов видит в отношенях Владимира и Чурилы "даннические отношения", в которых последний выступает в качестве побежденной стороны и его служба не добровольная, а вынужденная и относящаяся только к личности князя:

Несмотря на то, что в некоторых былинных записях повествуется о службе Чурилы всему Киеву, надо все-таки сказать: он служит именно Владимиру как частному лицу и домохозяину, чем заметно отличается от других богатырей, обычно несущих службу Руси, народу русскому, обороняющих родную землю от врага (там же, 30).

Со второй четверти и середины XI в. с развитием пути "из Варяг в Греки" начинаются тесные торгово-культурные и политические связи Киева с Византией и при этом сначала с юга на север, ибо "инициатива в международных торговых отношениях принадлежит всегда более культурной и экономически развитой нации" (Пархоменко Вл.А. 1924, 87). Таким образом Киев получил опыт государственного строительства и развития государственных традиций. Там устанавливается династическое правление людей «готовых конвертировать экономическое преобладание в политическое господство» (Толочко Алексей, 2015, 314). В этом смысле область Верхней Волги оказалась подготовлена наилучшим образом экономически, но не политически. Разница в уровне развития экономики Руси в целом и ее отдельных регионов характеризуется объемом денежной массы, находившейся в обращении в те времена. О нем можно судить по составу и количеству случайных находок кладов, содержащих монеты разной чеканки. Если количество найденых монет русской (в основном киевской) чеканки в кладах X-XI вв. не превышает 340 экземпляров (Сотникова М.П., Спасский И.Г. 1983, 112), то только кладов с куфическими дирхемами в европейской России насчитывается около 700 при том, что случаются находки с несколькими сотнями и даже тысячами монет. В упоминавшемся в кладе, найденном в Муроме на Оке, в двух медных кувшинах содержалось 11 тысяч дирхемов VIII-X веков общим весом около 42 кг (Векслер А.Г., Мельникова А.С. 1973, 18). В районе Москвы таких впечатлиящих находок не было, но в зарайском кладе, найденном на стыке Московской и Рязанской областей, было обнаружено 283 куфических (в основном аббасидских) дирхема (там же, 20). Таким образом, финансовые возможности Киевского княжества не идут ни в какое сравнение с возможностями Владимирского, и это определило их дальнейшую судьбу. Причины обусловившие образовани ядра государственности в Киеве лежали не столь в коммерческой, сколько в культурной сфере:

Возвышение Киева не было … связано с исламской торговлей и не зависело от нее. Хотя он действительно участвовал в исламской торговле и получал от нее выгоду в первой четверти десятого века, он еще более интенсивно вел торговые и культурные отношения с Византией, которые определялись договорами, заключенными в 911, а затем в 945 году. Связи с Византией выходили далеко за рамки торговли. Руководители Руси оказывали помощь византийским императорам в отдельных военных кампаниях. Культурные связи были представлены прежде всего принятием Русью христианства… (Martin Janet. 2006, 167).

Походы князя Святослава в Волжскую Булгарию и Хазарию были финалом борьбы за Константнопольский рынок. Ослабленная внутренними противоречиями Хазария пала и поток куфического серебра на север иссяк. Факт почти полного отсутствия кладов дирхемов, датируемых летописным периодом походов Святослава (964–972) говорит о том, что авантюра князя прервала нормальное функционирование торговых путей по Волге (Сойер Питер. 2002, 292, Пашинский Владимир. 2019, 54-62). Это в большой степени определило отношение англосаксов к Киеву на долгие годы.

Отсутствие князей киевской династии на Верхней Волге до самых последних лет XI в. дает основание предполагать, "что здесь должны были быть свои княжеские династии" (Пархоменко Вл.А. 1924, 103). В конечном итоге они не смогли противостоять натиску Киева. Намереваясь установить господство во вновь обретенной земле, Ярослав Мудрый, в качестве опорного пункта закладывает на Волге город Ярославль, а Владимир Мономах – Владимир на Клязьме. Неприятие пришельцев местной племенной знатью привело к так называемым «восстаниям волхвов» в 1024 г. и в 1071 г. Обычно под волхвами понимаются некоторые жрецы или кудесники в соответствии со значением др.-рус. вълхвъ. Подобные слова присутствуют в южнославянских языках, предки носителей которых проживали в ареалах левого берега Днепра. В западнославянских языках, сформированых на Правобережье, такого слова нет, поэтому оно не является общеславянским, но его этимология спорна.

Кудесники, волшебники и всевозможные гадатели и знахари были редким явлением среди обычных людей, в то время как волхвы должны были быть многочисленными. Согласно летописям во время восстания 1024 года волхвы убили множество простого люда, большей частью женщин, но и мужчин тоже. Не могла это сделать горстка повстанцев, да и не кудесническое это дело поднимать востания. И. Фроянов приходит к заключению, что "этническая принадлежность участников событий 1024 г. не поддается точному определению" (Фроянов И.Я. 2012, 91). Он не знал о присутстви англосаксов в Суздальсткой земле, иначе бы пришел к выводу, что волхвами, т.е. "волками" называла себя англосаксонская знать, если принять во внимание др.-анг. wulf, анг. wolf "волк”. По свидетельству Геродота, существовало поверье, якобы невры, которых мы связываем с англосаксами, один раз в год превращались в волков. Поэтому за ними могло закрепиться название "волф", которое славяне произносили как "волхв". Эти волхвы поклонялись своим богам, среди которых на первом месте стоял Велес. Его фигура как главного божества сохранялась в Ростове долгое время даже после принятися христианства. Имя Велеса может иметь англосаксонское происхождение, если учесть др.-англ. wela "благо, добро, счастье". О значительной роли религии в жизни русов, понимаемых нами англосаксами, ибн Руста сообщает следущее:

Есть у них, из среды их, врачи, имеющие такое влияние на царя их, как будто они начальники ему. Случается, что приказывают они приносить в жертву творцу их что ни вздумается им: женщин, мужчин и лошадей; а уж когда прикажет врач, не исполнить приказания его нельзя никоим образом (Хвольсонъ Д.А. 1869, 38).

Из летописей неясно, как закончились эти восстания, но больших изменений в регионе не наступило, пока свою активность не проявил здесь князь Юрий Долгорукий, развив масштабную градостроительную деятельность, что специально отмечается в летопися (Богданов С.В. 2021, 37). Он закладывая города и каменные церкви в них, среди которых были Переславль-Залесский, Юрьев Польский, Дмитров, Кснятин, укрепил уже существовавшую Москву. Вновь построенные города были расположены западнее прежних центров Суздальской земли с учетом военно-политической обстановки, поскольку основные угрозы княже­ству исходили от западных и юго-западных соседей (Кучкин В.А. 2019, 100). Дело отца продолжил Андрей Боголюбский укрепившийся на княжении в 1155 г. после захвата власти Юрием Долгоруким в Киеве. Строительство требовало денег и нет другого объяснения, чем то, что оно обеспечивалось капиталом, накопленным местным боярством в добрые прежние времена. Особенно впечатляют богатство христианской архитектуры, сохранившееся в описаниях летописцев. Обилие золота в декоративном убранстве Успенского собора во Владимире поражало современников и заставляло сравнивать здание с храмом Соломона (Плугин В.А. 1989, 27). Не меньше поражал современников храм в резидениции князя Андрея в Боголюбове. Устланый медными плитами пол и позолоченный портал представляли собой "невиданную роскошь того времени" (Кучкин В.А. 2019, 102). Деньги на постройку таких храмов нужны были немалые и где они были взяты, историкам совершенно неясно. Иных возможностей, как экспроприация необходимых средств собственников, у Долгорукого и его сына просто не было.

Важным свидетельством для нашей темы является факт участие в строительстве Успенского собора архитектора и немецких мастеров, придавших собору черты романского стиля впервые появившихся на Руси. По свидетельству В.Н. Татищева архитектор вместе с посольством был прислан Андрею Боголюбскому германским императором Фридрихом I Барбароссой (Заграевский С.В. 2013, 184–195). Некоторые факты говорят, что между императором и великим князем существовали близкие отношения, выразившиеся, в частности, в обмене дорогими подарками. Фридрих I также знал сестру Андрея Боголюбского Ольгу и почему-то он оказал ей какую-то помощь перед выступлением в III Кресто­вый поход. Историкам эти факты известны и им доются окольные объяснения в стремлении владимирских князей "впи­саться в развивавшуюся систему балтийских контактов" (Кучкин В.А. 2019, 115). Однако доверительные отношения между монархами предполагали наявность доверительных посредников, которыми могли быть англосаксы. Древнеанглийский язык в то время мало отличался от немецких диалектов и это способствовало широкому сотрудничеств. Не исключено, что по наитию англосаксов в немецком посольстве могли присутствовать военные специалисты, которые помогли князю организовать операцию захвата Киева, где княжил в то время великий князь Мстислав:

В 1169 году против Мстислава выступило 12 князей, которые шли от семи концов Руси – все Ростиславичи, Олег и Игорь Святославич, Глеб Юрьевич, Владимир Андреевич и др. По сообщению Никоновской летописи, к силам русских князей присоединились "половецкие князи с половцы и угры и чехи и ляхи и Литва и многое множество воиньства совокупша идоша к Киеву" (Толочко Петро . 1996, 123).

После продолжительной осады Киев был захвачен и разграблен, что дало начало его последующему упадку. Историки не находят видимых причин такого организованного похода с целью уничтожения столицы княжества, которое не могло быть враждебным абсолютно для всех его близких и далеких соседей. Объединение разнородных сил можно объяснить лишь намерением Андрея Боголюского, которой только один имел достаточные средства для организации и финансирования всей этой грандиозной затеи. Падение Киева русский историк С.М. Соловьев назвал "событием величайшей важности, событием поворотным, от которого история принимала новый ход, с которого начинался на Руси новый порядок вещей" (Соловьев С.М. 1969. Книга II, глава 6). Боголюбский сам не стал княжить в Киеве, а посадил на княжение своего младшего брата, ставши таким образом основателем нового государства.

Для строительство новых городов в Ростово-Суздалькой земле требовались дополнительные рабочие руки и они привлекались властью в качестве свободных поселенцев, что способствовало также развитию сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности. Татищев писал, что Юрий Долгорукий собирал людей отовсюду, но в основном с юга и предоставлял им немалую ссуду и оказывал другую помощь (Корсаков Д. 1872, 76). Никаких сведений, откуда он брал деньги, в летописях не сохранилось, но его преемники, очевидно, пользовались теми же источниками.

Так постепенно строилось и набирало силу Великое княжество Владимирское и в основе его успеха лежала предпринимательская традиция и капитал, поселившихся здесь когда-то англосаксов, но вынужденных со временем искать нового счастья где-то в другом месте. Деятельность Андрея Боголюбского, нуждавшегося в средствах для дальнейшего градостроительства и ведения активной внешней политики, вызвала новое недовольство "волков", и в частности, из рода Кучковичей. Их борьба с князем закончилась его убийством в 1174 г. По сообщению Института археологии РАН 2015 года при реставрации Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском на стене храма был обнаружен список из 20 имен участников убийства князя. Однако прочитать удалось только несколько, среди них – зять князя Петр Кучков, его братья Амбал и Яким Кучковичи и некие Ивка, Петрко и Стырята. Нехристианские имена могут быть англосаксонскими. По крайней мере последнее из них можно связывать с др.-англ. styria "осетр" или styrian "двигать, возбуждать, гнать".

Через два года после убийства большая часть заговорщиков была казнена и это не предвещало примирения между владимирской княжескою властью и англосаксами, продолжавшими иметь большое влияние в Суздале и Ростове. Можно предполагать, что, опасаясь дальнейших притеснений и не имея возможности противостоять усиливающемуся Владимиру, предводители англосаксов сочли за лучшее увести большую часть соплеменников за Урал, (см. далее Освоение Сибири и Дальнего Востока англосаксами).

В определенном противоречии с представленной здесь картиной англосаксонской колонизации бассейна Верхней Волги стоит Тимеревский археологический комплекс вблизи Ярославля. Правда, его общее описание и значение для развития государственности этой картине совсем не противоречит:

Концентрация крупнейших для IX века кладов арабского серебра, находок предметов быта, оружия и украшений импортного происхождения, большая площадь поселения, многоэтничный состав его населения позволяют сделать вывод, что Тимерево являлось ключевым торгово-ремесленным и военно-административным пунктом на Балтийско-Волжском пути. Начало функционирования Тимерева относится к третьей четверти IX века, о чем свидетельствуют клады, первые погребения могильника и ранние комплексы поселения. С включением территории Ярославского Поволжья в состав Древнерусского государства Тимерево, учитывая имевшийся потенциал, могло играть роль опорного пункта княжеской власти на местах – погоста и одновременно опорного пункта для дальнейшего освоения финно-угорских земель, которое в массовом порядке началось во второй половине XI века переселением крестьян-земледельцев уже с помощью формирующейся феодальной власти. (Седых В.Н. 2007, 5)

Противоречат нашей картине предполагаемые тесные связи Тимерева со Скандинавией и ведущая роль скандинавов в военной организации, что неоднократно подчеркивает автор. На это можно возразить, что предметы скандинавской материальной культуры могли проникать на Верхнюю Волгу торговым путем, что же касается подобия устройства курганов Тимерева со скандинавскими, то можно заметить, что их возможная связь с аланскими курганами Причерноморья не проверялась. В.Н. Седых также указывает, что кроме торговли, ремесла и военного дела, "население Тимерева занималось сельским хозяйством, охотой, рыболовством, различными промыслами" (там же, 4).

Таким образом, нет серьезных причин для признания того, что Тимерево основали англосаксы. В пользу этого говорит и этимология его названия – др.-англ. team "племя, род, семья, банда" и ear "земля", т.е. "родовая земля". В словаре древнеисландского языка ничего подходящего для толкования названия найдено не было. Также стоит заметить, что вдали от волжского торгового пути имеется еще две деревни Тимерево в Ивановской и Владимирской области и деревня Тимирево в Московской.

Значение участия англосаксов в создании российской государственности огромно. Именно они, осознавая зависимость политики от капитала, заложили принцип державного скопидомства, сопровождавший всю историю России и описанный С.М. Соловьевым такими словами:

Иногда видим мы, как целые поколения в продолжение многих и многих лет тяжелыми трудами накопляют большие богатства: сын прибавляет к тому, что было накоплено отцом, внук увеличивает собранное отцом и дедом; тихо, медленно, незаметно действуют они, подвергаются лишениям, живут бедно; и вот наконец накопленные средства достигают обширных размеров, и вот наконец счастливый наследник трудолюбивых и бережливых предков начинает пользоваться доставшимся ему богатством. Он не расточает его, напротив, увеличивает; но при этом способ его действий по самой обширности средств отличается уже большими размерами, становится громок, виден, обращает на себя всеобщее внимание, ибо имеет влияние на судьбу, на благосостояние многих. Честь и слава человеку, который так благоразумно умел воспользоваться доставшимися ему средствами; но при этом должны ли быть забыты скромные предки, которые своими трудами, бережливостью, лишениями доставили ему эти средства? (Соловьев С.М. 1960, Книга III, 7).

Следуя словам российского историка, Россия должна благодарить именно англосаксов, стоявших у истоков ее государственности. Хотя политически активная верхушка англосаксов в сопровождении большой части соплеменников ушла за Урал, не меньшая их часть, разбросанная по всему княжеству все-таки осталась на местах. Англосаксы, будучи на периферии в меньшинстве среди прибывающей массы славян, возглавляли местную администрацию и не должны были иметь конфликтов с княжеской властью, поэтому менять что-либо в своем положении им не было смысла. Со временем они растворились среди русских, но все-таки оставили для них определенный материальный и социальный капитал, что стало базисом последующего государственного строительства. Можно также думать, что в те далекие времена русские усвоили от англосаксонской верхушки парадигму поведения, которая передается от поколения к поколению на протяжении столетий:

Генетика поведения изучает основы поведения и все, что с ним связано, – психические заболевания,склонность к разводу, политические предпочтения и даже чувство удовлетворенностью жизнью. Эволюционная психология ищет механизмы, посредством которых эти признаки переходят от поколения к поколению. Оба подхода предполагают, что в формировании поведения, мыслей и эмоций участвует природа и воспитание, но в отличии от практики двадцатого века нынче природе отдается предпочтение (Чиксентмихайи Михай. 2008. 89) .

Нечто в гораздо меньших масштабах имеет место на Донбассе (см. Царская Скифия и ее столица). Унаследованные русскими чувство превосходства, желание повелевать и, особенно, их агональноссть в большой мере объясняют агрессивную политику и исторический успех России.

Агон нацелен на достижение победы, в этом целевая причина действенной силы, как следствие этой победы выступает доблесть, центрирующая этос культуры, отражающаяся в коллективной памяти (Яровой А.В.. 2010, 36).

Однако сформировавшаяся в результате успехов самоувереннось не соответствует креативным возможностям русских, унаселедованных генетически, и это должно иметь для них печальные последствия.

*как это было на самом деле (нем.).

Продолжение

Освоение Сибири и Дальнего Востока англосаксами

Англосаксы в судьбе Чингисхана.