Чувашско-германские языковые соответствия
Причины возникновения некоторых соответствий между чувашским и германскими языками рассматриваются в разделе Полемика
Случайно обнаруживаемые соответствия между германскими и тюркскими языками не могли остаться без внимания лингвистов, изучавших лексику и составлявших словари тюркских языков. Особенно много языковых связей между чувашским и немецким языками могло быть отмечено немецкими лингвистами, но они остались без серьезного изучени. По крайней мере, Ю.К. Кузьменко, который в своей работе по истории ранних гермацев часто цитирует немецких авторов, ничего не пишет о таком явлении (Кузьменко Ю.К., 2011). В России факт немецко-чувашских лексических соответствий впервые был отмечен Ашмариным (Ашмарин Н.И., 1902). В дальнейшем его примеры были дополнены несколькими другими исследователями (Корнилов Г.Е., 1973; Егоров Г., 1993, Стецюк В., 1998). Как показали подсчеты, в немецком языке около трети слов считаются заимствованными из неизвестного языка (Кузьменко Ю.К., 2011, 99-101). Какая-то часть из них может быть доиндоевропейским субстратом, но без знания о точном месторасположении прародины германцев и соседствующих с ними народов установление этимологии таких слов подобно поиску иголки в стогу сена.
Даже при наличии большого списка тюркско-германских соответствий возникает множество вопросов без ответа, таких как, где, когда и при каких условиях происходили контакты между германскими и тюркскими народами, а также наиболее деликатный из них – кто у кого заимствовал. Все эти вопросы взаимосвязаны между собой и ответ на них не может быть дан только выборочным сравнением языковых соответствий. Методом индукции случайные лингвистические факты привести к закономерному результату сложно, особенно, если исходить из традиционных представлений об этногенезе тюрок.
Трудности возникают не только из-за отсутствия достаточных знаний и методики сравнения языковых явлений, но и из-за предубежденности, которая наблюдается у лингвистов разных национальностей, вольно или невольно отдающих предпочтение собственному или родственному языкам при старании найти и доказать если не величие, то хотя бы более высокий культурный уровень собственного народа по сранению с другими в прошлом.
При этом не обходится без обид и обвинений. Восточные ученые обвиняют западных чуть ли не в расизме, поскольку последние якобы не допускают возможности высокого уровня развития некоторых народов Азии в прошлом, и общие языковые явления объясняют заимствование слов и понятий из индоевропейских языков, а обратные влияния априори считают маловероятными или несущественными (Karatay Osman, 2003-2, 126). Такое явление существует, но надо отдать должное европейской лингвистике, которая благодаря долгому существованию накопила большой опыт и разработала более-менее эффективные методы исследований, нередко игнорируемые восточными учеными. Кроме того, современные европейские ученые признают свои предыдущие ошибки: "традиционная европейская археологическая перспектива ex orient lux последовательно недооценивала культурные импульсы с востока" (Rassmann Knyt a.o. 2014, 97).
Следует иметь в виду, что некоторые соответствия между языками разных семей и групп могут относиться еще к периоду ностратической общности и на них нельзя обращать внимание, когда мы рассматриваем взаимодействие культур более позднего периода. Особенно следует быть осторожными при нахождении сходства в словах, наиболее частых в употреблении и означающих простейшие понятия. Напротив, когда мы находим сходство, к примеру, в названиях видов редких растений или орудий труда, эти случаи имеют большое значение. Немаловажно и количество найденных лексических соответствий в рассматриваемых языках, потому что распространение отдельных слов вместе с понятиями их обозначающими могут быть очень сложными и восстановить их пути просто невозможно из-за отсутствия объяснения даже видимых фонетических соответствий. Как пример можно привести названия мыла, которые являются подобными во многих языках, но их многообразие не позволят восстановить их праформу.
На ложный путь исследования ведут также ошибочные предстваления об истории развития языков, поспешно установленные еще на заре языкознания. Если мы, например, считаем, что в определенное время существовал один общий праязык каких-то родственных языков, а на самом деле его существование нужно относить к более раннему периоду, то игнорирование исключительных особенностей одного из языков не приведет нас к истине. В случае с исследованием связей тюркских языков с индоевропейскими часто без внимания остается чувашский язык, особенности которого объясняются надуманной теорией его происхождения. Прменение графоаналитического метода позволило установить не прародину тюрок Закавказье, но их последующие поселения в Восточной Европе между реками Днепр и Дон. На этой территории отцовский язык тюрок расчленился на отдельные диалекты, из которых развились языки, давшие начало современным. (Стецюк Валентин. 1998, 49-52). В это же время происходило формирование индоевропейских языков бассейне Среднего Днепра. Тюрки, стоявшие на более высоком культурном уровне развитя, оказали культурное влияние на индоевропейцев, следы которого сохранились в языках (см. раздел Следы языковых контактов в лексике тюркских и индоевропейских языков).
В конце 4-го тысячелетия до н.э. часть тюрок, обитавших на левом берегу Днепра переселилась на правый берег в область распространения трипольской культуры. Тюрки устаноли здесь режим ксенократии и ассимлировали многочисленное местное население. В начале 3-го тысячелетия они начали рассление на огромном пространстве Европы распространяя собственную культуру, которая получила назвние шнуровой керамики (там же, 67). Поскольку эти тюрки утратили контакт со своими сородичами оставимими за Днепром, языки этих двух груп тюрок развивались разными путями. При этом язык западной группы сохранил архаические черты и особенности праотцовского языка. Поселения части этих тюрок находились южнее германской территори в бассейге реки Припять. Проживание в тесном соседстве не осталось без тесных языковых контактов, следы которых сохранились в германских языках до сих пор. В начале 1-го тысячелития до н.э. эти тюрки начали возвращаться в степи и стали известны в истории как скифы. Через тысячелетие их часть переселилась в Повожье, где их потомки живут до сих пор под именем чувашей. Таким образом, чувашский язык сохранил черты праотцовского языка и его можно рассматривать как реликт древнетюркского языка.
Осман Каратай утверждает, что в современном английском языке имеется около 400 заимствований из тюркских и немалая часть из них относится к общему древнетюркскому фонду, хотя сам рассматривает лишь несколько примеров германо-тюркских соответствий, часть из которых весьма спорна (Karatay Osman. 2003-2, 135). Здесь не место для дискуссии, но бесспорные соответствия, приведенные турецким ученым, следует отметить. Например, нельзя спорить с тем, что немецкий суффикс –lich соответствует тюркскому -lık (-lik). В чувашском ему отвечает –лăк (–лĕк). Однако английский суффикс –ly произошел не от сокращения общетюркского -lık (-lik) до -lı (-li), как считает О. Каратай, а от чувашского –лă (–лĕ, –ллă, –ллĕ). Не вызывает возражения заимствование из тюркских таких английских слов как girl, to tell.
Из приведенного ниже списка лексических соответствий германских и чувашского языков видно, что параллели для них в других тюркских имеются далеко не всегда. С другой стороны, из всех германских больше всего соответствий чувашским словам мы находим в немецком. Эта особая связь немецкого и чувашского языков должна иметь свое объяснение. Как мы можем увидеть в разделе "Полемика", предки чувашей, протобулгары долгое время проживали в тесном соседстве с тевтонами, и это могло бы быть объяснением взаимны языковых связей между двумя этими народами. Однако позднее и англосаксы, остававшиеся на территории Украины до скифо-сарматского времени, также должны были иметь не менее тесные контакты со скифо-булгарами. Об этом свидетельствуют некоторые английские слова тюркского происхождения и некоторые особенности английской грамматики. Например, исчезновение категории рода в английском языке может быть объяснено именно тюркским влиянием, поскольку в тюркских языках категория рода отсутствует. Тем не менее, чувашско-английских языковых соответствий обнаружено значительно меньше, чем чувашско-немецких. Очевидно, кроме соседства, особые связи немецкого и чувашского языков имеют причину во влиянии тюркского субстрата. Как упоминалось выше носители культуры шнуровой керамики, племена тюрок приблизительно пять тысяч лет назад в течение короткого времени заселили огромные пространства Центральной и Северной Европы. Особенно густыми были их поселения на территории современной Германии, о чем говорят сохранившаяся до нашего времени топонимы, которые могут иметь булгарское происхождение (см. карту в системе Google на немецком языке ниже).
View Ansiedlungen von Schöpfer der schnurkeramischen Kultur im Deutschland in a larger map
Карта поселений творцов шнуровой керамики в Германии.
На карте значками в виде желтых звездочек показаны места нахождения памятников культуры шнуровой керамики в Германии, а фиолетовыми – топонымы которые расшифровываются с помощью чувашского языка.
По карте видно, что и памятники шнуровой керамики, и булгарские топонимы концентрируются в основном на тех же самых местах, что свидетельствует о высокой вероятности сделанных предположений. Таким образом, становится очевидным, что позднейшие пришельцы не только сохранили названия существовавших ранее поселений, но могли испытать определенные влияния предыдущего населения в языке, что и видно из нижеследующего списка.
чув. авăн "овин", строение для сушки снопов – анг., гол. oven, нем. Ofen "печь". М. Фасмер, отвергая связь русского овин с указанными германскими словами, не упоминает чувашского слова, хотя считает тат. avyn заимствованным из русского.
чув. авлан „жениться” – др.-анг. ǽwnian, ǽwan “жениться”. Чув. аффикс -лан образует от германской именной основы aw "законный (брак)", "жена" глагол со значением «приобретать качество, указанное в основе».
чув. апат “еда, корм” – др.-анг. ofett, нем. Obst “овощ”. Бросается в глаза созвучие чувашского слова со славянскими обід, обед, обjед, obed, obiad и др., которые относятся к корню *ĕd- , имеющегося, например, в рус. еда. Сложный случай.
чув. армути “полынь” (похожие слова есть в других тюркских языках) – нем. Wermut “полынь”. Это один из немногих случаев, когда твердо можно уверждать, что слово имеет тюркское происхождение, ибо состоит из двух слов, имеющих такие соответствия в чувашском языке erĕm (другое название полыни) и ută "сено", да и словосочетание erĕm ută тоже означает "полынь".
чув. ăвăс “осина” – герм. *apso, д.-анг. æps, нем Espe “осина”. М. Фасмер считал, что чувашское слово заимствовано из какого-то индоевропейского языка (Фасмер Макс, 1971, том III, 159).
чув. ăтăр "выдра" – герм. *utra, анг. otter, нем. Otter "выдра". Поскольку слова этого корня с тем же значением широко распространены в индоевропейский языках, чувашское слово можно считать замствованным из германских.
чув. вак “прорубь” – герм. *wakwo, нем. Wake, анг. wake, шв. vak “прорубь”. В марийском ваке "прорубь" зафиксирована древняя форма чувашского слова, сходная с немецкой.
чув. вăлта “удочка” – герм. *walþu "пучок, ветка", др.-анг. weald "лес, куст, хворост", нем. Wald "лес".
чув. вантă “верша” – нем. Want, голл. want, "канат для крепления мачты", ср.-нидер. want "сеть для ловли сельдей". Предположительно происхождение от герм. *wend- "вить".
чув. варак “промоина, овражек рытвина” – герм. *furkh, нем. Furche, др.-анг. i>furh, ср.-нидер. vorke "борозда".
чув. вěтел “дупель” – нем. Wachtel (д.-в.-н.wahtel) “перепел”.
чув. вĕрке "сновать", "двигаться взад и вперед" – п.-и.-е. *werg "делать, работать" (нем. Werk, wirken, анг. work "работа" и много похожих слов в других индоевропейских языках).
чув. вулǎ “ствол дерева” – др.-анг. wala, walu “палка, посох”.
чув. ийа “да” – нем. ja “да”.
чув. йěкел “желудь” – герм. *aikel, нем. Eichel “желудь”.
чув. кавле “жевать” – нем. kauen “жевать”.
чув. карта “изгородь, огород” – герм. *gatdon, нем. Garten, анг. garden “сад”.
чув. кěрт “свора, стая” – герм. *herdo, нем. Herde, анг. herd, шв. hjord “стадо”.
чув. кěсле “путы для овцы” (башк, тат. кешəн, балк., карач. кишан "путы") – герм. *skakula, др.-анг. sceacel “путы”, др.исл. skökull "дышло", гол. schakel “звено цепи”.
чув. ланк “задевать (дотрагиваться)” – нем. lenken “направлять, править”.
чув. латлă “хороший” – анг. little “маленький” (западногерм. *lutila “маленький”).
чув. лăх-лăх “посмеиваться”, lăkhlat “громко смеяться, хохотать”, – нем. lachen и др. под. герм. “смеяться”.
чув. –лă (–лĕ, –ллă, –ллĕ) – суффикс, образующих прилагательные от именных основ – анг. -ly (1) – подобный суффикс.
чув. лутра "низкий" – др.-анг. loddere "нищий", д.-в.-н. lotar "пустой, тщетный", нем. Lotterbube "лентяй, ничтожество".
чув. мăкăнь “мак” – нем. Mohn “мак” (древняя форма *mæhon). Ср. гр. μηκον “мак”.
чув. нăкă “крепкий”, тат. нык “сильный” и др. – др.-анг. ge-nàg “быстрый, скорый”, лтш. naiks “сильный, быстрый”.
чув. палт “быстро” – герм. *balþa, “смелый”, нем. bald “скоро”.
чув. патак "палка", др. тюрк. bodaq "ветка" от др.-тюрк. bod "тело, туловище; племя, род" – др.анг. bodig "ствол", англ. body, др.-в.нем. botah "тело".
чув. păltăr “колпачек деревянного дымохода”, "пристройка к избе", "сени", "верхний этаж деревянного амбара" – др.-англ. bold, “дом, жилище”, "храм", которое Хольтхаузен связывал с byldan, англ. build "строить", "создавать", "сооружать" (Holthausen F. 1974, 30), но его происхождение гадательно. Соответствующее нем. bilden имеет в основе Bild со первоначальным значением "пример, образец" со временем получившего значение "изображение". Предполагается возможность сравнения с лат. filum "форма" (Kluge Friedrich, Seebold Elmar 1989, 84-85), что фонологически объяснить трудно. Судя по семантике, чувашское слово должно быть заимствовано из древнеанглийского, но Федотов чув. păltăr выводит из чув. păl "деревянная труба в курной избе" + tărry (tăr "стоять", "становиться", "вставать" и т.д., что неубедительно (Федотов М.Р. 1996, 1974, 396). Скорее всего, германские слова заимствованы из др.-тюрк. bil "знать" с расширеним -t и тогда происхождение указанного чувашского слова заимствованием из древнеанглийского получает объяснение.
чув. пăрт, пĕрт "вспорхнуть" – англ. bird "птица".
чув. пике "женщина, госпожа", тат., баш. pikә "госпожа", тат. bičä "жена" – др.-анг. bicce "самка собаки, волка, лисы".
чув. пиçен “осот” – нем. Vesen “полба”.
чув. пичĕке, пичке “бочка” – герм. *büka- (нем. Bauch, др.-анг. būc “живот”).
чув. пулккă “стая, стадо, толпа” – это слово нужно соотносить с германскими в значении "народ", "стадо": нем. Volk, анг. folk, шв. volc и др. “народ”, происходящими из др.-герм. *fulka “народ, войско” неясного происхождения (Kluge Friedrich, Seebold Elmar 1989, 768), а таже с др.-анг. flocc "стадо" тоже неясного проихождения (Holthausen F. 1974. 109). Тео Феннеман сравнивает герм. *fulka, как и нем. Pflug, анг. ploug "плуг" с др.-евр. plC семейства родственных корней включая plg, слова которого имеют базовое значение "разделять" (Vennemann Theo. 2005, 27). Семитским словам этого семейства хорошо соответствуют чув. Пўлĕх "разделитель", "провидение", древнее чувашское божество, раздающее людям счастливый или несчастливый жребий, и пулккǎ. Чувашские слова происходят из древнебугарского, которое было позаимствовано из языка трипольцев, которых мы отождествляем с одним из семитских племен (см. Этническая принадлежность трипольцев). Из древнебулгарского слово в значении “стая, стадо, толпа” было заимствовано в прагерманский и другие индоевропейские языки и стало странствующим без четких фонетических соответствий – лат. volgus, vulgus “(простой) народ”, “стадо”, “толпа”, лат. volgō, vulgāris “обычный”, др.-инд. vargah “отдел, группа”, др.-слав. pъlkъ “полк”, лит. pulkas, алб. plogu “толпа” и др. (см. Фасмер Макс, 1971, том III; Walde A., Hofmann J.B., Berger Elsbeth. 1965). Очевидно сюда ж лат. populus “народ”, plebs “народ, толпа”, гр. φυλον “люди, народ, племя”, этнонимы "вольки", "поляки", "поляне, "булгары" (Bulgar – древнее название тюркского племени, предков чувашей).
чув. пултăран “борщевник” – нем. Baldrian “валериана”. Латинское название растения Valeriana, внешне похожего на борщовник очевидно изменено под влиянием лат. valere “быть сильным”. Немецкому слову фонетически лучше отвечает тур. baldiran “борщевник”. Название этих растений тюркского происхождения. Когда и в какой индоевропейский язык произошло заимствование, пока не установлено.
чув. пỹлемес "тучный, полный" – это слово похоже на название села и озера Пулемец на прародине тевтонов, которое мы объясняем как "полная мера зерна" (д.-в.н. fulle mezza).
чув. puç "голова" – нем. Butzen "ядро, сердцевина".
чув. сăпса "оса" – герм. *wabso «оса» (др.-анг. wæfs, wæps, нем. Wespe), (сюда же сл. osa).
чув. сеппер "полдник, паужин" – анг. supper „ужин”. Английское слово считается заимствованным из старофранцузского, которое само заимствовано из какого-то германского (Meyer-Lübke W. 1992, 8464).
чув. сěнк "дремать, клевать носом, опускать голову", тюрк. *siŋ (тат. seŋü, каз. siŋdirlu, узб. singdirmoq и др.) „опускать“ – нем. senken, др.-анг. sencan „поникать, потуплять, понижать”.
чув. сěре "очень" – ср.-в.нем. sēre, др.анг. sāre, нем. sehr “очень”.
чув. çak(k) “колоть” (слова этого корня есть в других тюркских языках) – нем. Zacke “зуб, зубец”.
чув. çирěп “крепкий, сильный”, сэр Джерард Клоусон (Gerard Clauson) восстанавливает тюркское слово *jarp (jarpuz) как “терпкий” (узб. jalpiz, каз. žalbyz мята (Mentha L.), Xakani jarp “крепкий, солидный” и др.) – анг. herb, герм. herb “терпкий”.
чув. чěлхе 1.“язык (анат.)”, 2. "язык, речь" (общетюркский корень til) – анг. to tell “говорить, рассказывать”. Английскому слову есть соответствия в других германских языках и по мнению многих признанных специалистов все они относятся к п.-и.-е. корню *del "намереваться, считать", однако только несколько приводимых ему соответствий семантически стоят далеко (лат. dolus , гр. δολοσ "обман"), напротив, слова til/tili/dili в значении "язык" присутствуют во всех тюркских языках.
чув. чěтре “дрожь, дрожать” (общетюркский корень titr) – нем. zittern “дрожать”.
чув. тăрпа "печная труба" – герм. *þarpa "дом, двор", анг. thorp, нем. Dorf "село".
чув. тăрă “верх” – анг. tor “каменный верх”. См. также лат. torus.
чув. тетел “рыболовная сеть” – нем. Zettel “основа (длинные нитки ткани)”.
чув. ту “делать” – нем. tun, анг. do, гол. doen “делать”.
чув. турǎ “бог” (из тюркского teŋgri) – герм. þunre “бог грома, Тор”.
чув. улăп “исполин” – нем. Alp, Alb "домовой, злой дух”, анг. elf "эльф, карлик, злобное существо". См. также арм. alap’-em “грабить”
чув. урпа (тюрк. arpa) “ячмень” – герм. *arwa, нем. Erbse “горох”.
чув. утар "пасека", "хутор" (др.-тюрк *otar имеющего соответствия в разных тюркских языках со значением 1 "пастбище", 2 "сrотный двор", 3 "хутор", 4 "деревня", 5. "отара") [Севортян Э.В. 1974, 487-488] – др.-англ. eodor "плетень, ограждение, обрамление", нем. Etter “забор” и другие германские предположительно происходящие из герм. edara “забор” согласно [Kluge Friedrich, Seebold Elmar. 1989, 123-124].
чув. шěпěл “деревянная лопаточка для сдирания коры деревьев” – др.-анг. scofl “лопата, весло”, нем. Schaufel “лопата”.
чув. халтă “мерзнуть” – герм. *kalda, нем. kalt, анг. cold “холодный”.
чув. хатăр “бодрый, веселый” – д.-анг. hador, нем. heiter “бодрый, веселый”.
чув. хăмла, "хмель" – подобные слова распространены во многих языках, в том числе и в германских (напр., др.-исл. humli, humla, humall, англос. hуmеlе) но булгарский источник заимствования кажется для них невероятным, несмотря на хорошее фонетическое моответствие. (Фасмер Макс. 1973. Т. 4, 249-250). Однако именно так оно и есть.
чув. хăт, др.-тюрк. qut 1. “счастье, благо, польза”, 2. "душа, дух, жизненная сила" – др.-анг. gōd, анг. good, нем. gut “хороший”, др.-анг. god, нем. Gott "бог".
чув. хĕр “девушка, дочь” (тюрк. – qyř) – англ. qirl . Тюркский долгий (шипящий) вибрант ř (rz) мог переходить в звуки r или z в разных языках во время их развития. В настоящее время в большинстве тюркских языков соответствующее слово имеет форму qyz. Звук ř имел также модификацию ĺ (lš), которая могла превращаться в l или š. Тюркское слово qyrz “девушка” было позаимствовано в английский язык в предысторические времена и позднее развилось в girl, сохранив тенденцию к долгому вибранту в конце слова. Заимствование тюркского *kir в английский по-своему объясняет В. Терентьев привлекая предполагаемое др.-англ *gyrel, которое нигде не зафиксировано (Терентьев В.А. 1990, 69-74).
чув. xuпax "трактир", кар, балк. gabaq "аул, село" – н.-нем. kabacke "хижина, хибара".
чув. хурлахǎn (узб. qorygat, туркм. garağat и др.) “смородина” – анг. currants „смородина”.
чув. хỹте “защита, укрытие” – герм. *hoda, нем. Hut, анг. hood, hat, шв. hatt “охрана, защита”.
чув. хỹшĕ "шалаш, хижина, легкий домик" – нем. Haus, анг. house "дом".
Чув. хыр, xyră (во многих других тюркских qarağaj) “сосна” – др.-анг. furho, др.-сев.-нем. fura, нем. Fohre “сосна”.
чув. ытла “лишний” – зах.-герм. *ìdla “ничножный, пустой”, нем. eitel, анг. idle, гол. ijdel.
